Читать книгу Моя Милена - Виталий Валентинович Сеньков - Страница 5

В дороге разговор был слишком пристойным, чтобы его воспроизводить. Командармовский «ниссан» остановился у Белорусского вокзала, я поблагодарил водителя за благополучную доставку, Алину Сергеевну – за приятную компанию, подхватил свой армейский рюкзачок и направился к билетным кассам. Вскоре меня окликнули.

– Да, Алина Сергеевна?

Она подошла с улыбкой. Скорее доброжелательной, ободряющей, чем ироничной.

– Подожди меня здесь. На Казанском отпущу водителя, возьму такси и вернусь за тобой.

Пригласив к интимной близости, Алина Сергеевна повернулась и пошла. Я смотрел на ягодицы женщины, обтянутые тонкой материей, и чувствовал, как сильное волнение от встречи с неизведанным охватывает меня.

Спустя некоторое время мы ехали в такси на заднем сиденье. Захотелось вдруг поболтать со Светкой… Но Алина Сергеевна накрыла мою ладонь своею и приблизилась ко мне, чтобы что-то сказать. Я уверенно наклонился к ней, мол, перец я будь здоров какой!

– Все будет хорошо, – прошептали мне в ухо.

Не знаю, куда мы приехали. В какой-то непростой тишине, не глядя друг на друга, долго поднимались в лифте на высокий этаж.

– Ты голоден? – спросила Алина Сергеевна, после того как я вошел в квартиру вслед за ней и внес все те же большие чемоданы, тяжести которых не почувствовал.

– Да не особо, – пробормотал я.

– Ну и замечательно, – распоряжалась хозяйка. – Я успею тебя накормить.

Она велела мне принять ванну. Сама же вспенила в ней воду, опрокинув пару колпачков какой-то ароматной хрени. Вскоре принесла для меня махровое полотенце. Она еще оставалась в юбке, но тонкая блузка была полностью расстегнута. Я увидел ее бюстгальтер и поглубже утопил свое голое тело.

– У тебя это в первый раз?

«Нет, что вы!» – чуть было не вскричал я из пены.

– Да, – признался честно.

Алина Сергеевна наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Прохладная влага ее губ была приятна, но смущение и неуверенность пока перевешивали.

– Полежи еще немного. Потом оботрись насухо и выходи ко мне. Форму не надевай.

– Алина Сергеевна, а как мне… – залепетал было я.

– В одежде Адама выходи.

– Может, все-таки штаны надену? – предположил робко.

– Лучше – свои черные семейные трусы, – теперь уже с иронией усмехнулась моя учительница.

Трусы у меня, может, и семейные, подумалось мне, но они армейские, правилами предусмотренные.

Она сняла блузку, бросила на эти самые трусы. Бюстгальтер был у нее кружевной, полупрозрачный. Не люблю говорить «лифчик». Бюстгальтер. Красивое слово.

– Не смей ничего надевать. Это приказ.

Она взялась за молнию юбки на пояснице, но передумала, глянула на меня с улыбкой и вышла.

Я выполнил приказ командира: не спеша обтерся, прошел в какую-то комнату и увидел на белоснежной постели полностью обнаженную Алину Сергеевну.

– Я уже приняла душ.

– Как это? Где? – промямлил я.

– Здесь две ванные комнаты. Подойти ко мне.

Она полулежала, подперев голову рукой и плотно сжав колени. Я подошел к ней близко. У нее было красивое тело. Нет, не модельное. Я видел перед собой просто ухоженную женщину, которая, гибко извиваясь на своем ложе бесстыдства, подалась ко мне. Мой отяжелевший боевой друг остался верен себе: ему всегда не было дела до моих размышлений и волнений, он жил своей жизнью и увлекал меня за собой. Когда же теплые женские руки прикоснулись к нему, он сей же час благодарно откликнулся и показал себя во всей красе…

Наше интимное обжорство продолжалось два дня. Моя дорогая, милая, хорошая Алина Сергеевна… Она угождала прежде всего своему чреву, но и мне грех жаловаться. Камасутра место не имела. Зачем нам с Алиной Сергеевной камасутра! Нам и без нее хватило переживаний. Когда я разглядывал довольно немалые, но симпатичные округлые ягодицы и далее – гимнастический изгиб поясницы, я думал о том, что толкаю чью-то высокопоставленную жену; а потом концентрировал внимание на ощущениях – на том, что испытываешь, когда вероломно вторгаешься в чужое лоно, по всем писаным и неписаным законам тебе не принадлежащее.

– Шлепай… Шлепай меня… – прерывисто дышала мастер.

– Как… шлепать… Алина Сергеевна? – уточнял я, потому что в самом деле не понимал назначения каких-то шлепков.

– Шлепай… ладошкой тоже… Жестче, солдат, жестче!

Чего – жестче? А ладошкой – это в смысле по голой попе надо хлопать?

А, все, я понял!

И я шлепал, работая интенсивно. И прихлопывал ладошкой то по левой ягодице Алины Сергеевны, то по правой. Кожа на них не краснела – не потому, что обворожительной попе супруги высокого армейского чина не было стыдно, а потому, что шлепки мои выходили слишком интеллигентными. Но тогда иначе я не мог: надо было все-таки почитать и возраст моей учительницы, и ее социальный статус. Зато мой боевой друг все эти гендерные и прочие неравенства имел в виду. Ему нравилось в хорошем темпе нырять и выныривать, нырять и выныривать и с каждым погружением пытаться нащупать дно.

Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп… И хлопок… И еще один… И белоснежное колыхание больших нежных ягодиц – волнами, в прогнутую поясницу… И нарастающий пик, а вслед за ним – множественные выбросы лавы, отдающиеся разрядом во всех нервных окончаниях. И наводнение где-то в глубине Алины Сергеевны, настолько мощное, что затопляются берега… И много других подробностей, видимых, слышимых, осязаемых и ощущаемых мною впервые.

Вечером наставница съездила в супермаркет, привезла деликатесов быстрого приготовления. Одеваться мне запретила, дала только халат. Наверное, мужнин. Сама же явилась ко мне в пеньюаре, который ей шел и потому по умолчанию был соблазнительным. Я поел бы как следует, но мне не велели это делать – покормили с ложечки и дали немного вина. Думаю, вина хорошего; вскоре я почувствовал легкое брожение и в бесстыжей своей голове, и в изнасилованном окрепшем теле.

Первую половину ночи я лежал на Алине Сергеевне. Она мне казалась необъятной и ненасытной, но теплой и близкой. Я растворялся в ней, и мне хотелось ее придушить, но не от ненависти. Что вы! Я любил мою первую женщину! Больше, конечно, в переносном смысле, но и сердце мое не оставалось безучастным. Во вторую половину ночи Алина Сергеевна превратилась в казака – донского, кубанского, запорожского, не суть. Или в лихого бойца Первой конной армии Семена Михайловича Буденного. Или в гоголевскую ведьму. Алина Сергеевна скакала на мне до утра. Я не возражал. А хоть бы и воспротивился – что толку? Я, может, пошел бы на кухню, поел, выдул бы с удовольствием кружку пивка. Но Алина Сергеевна не позволила предаваться столь низменным инстинктам.

До полудня я восстанавливал силы. Во вторую половину дня мы повторяли пройденное. К вечеру я наконец кончился. Тогда меня накормили и выставили за дверь. Когда я шел по перрону к поезду, мне казалось, что я стал каким-то слишком облегченным. Вот подпрыгну сейчас – и зависну в воздухе. Еще и ловить придется, чтобы не улетел.

Второй год моей службы был у нас с Иваном Федоровичем крайне ответственным: наша с ним армия готовилась к серии важных, в том числе международных учений. Вот почему у командарма, а вслед за ним и у меня были на уме одни только танки. Хотя… воспоминания о боевом крещении нежным щекотанием отзывались в моем теле, вдохновляли его на нелегкий армейский труд и другие ратные свершения. Иван Федорович лично следил за моей физической подготовкой. Заставил обучиться вождению танка. У меня это здорово получалось. Однажды я пронесся с открытым люком мимо командующего и его замечательной дочери, пирожки которой еще вкуснее, чем доброй Татьяны Александровны. Когда я гнал танк, Иван Федорович смотрел с одобрением, а радостная Светка помахала рукой. Мне уже было известно, что близкое окружение командарма воспринимает ее моей невестой. Как выпутаться из этого положения, я не знал, и потому ни о чем не волновался. Как-нибудь да будет. Со Светкой вел себя доброжелательно, далеко от нее не отдалялся и близко не подходил. Татьяна Александровна нарадоваться на меня не могла. А с Алиной Сергеевной в течение этого года мы встречались аж целых три раза! Каким таким чудом возникала моя командировка в Москву, остается для меня загадкой. Ее ли это рук дело или счастливое стечение обстоятельств – не знаю. Во время наших встреч было все то же ненасытное обжорство, и после третьего раза я решил твердо: надо бежать. И от Светки, и от Алины Сергеевны, и от материнской заботы Татьяны Александровны, и от командармовских танков, при всем моем уважении к ним.

– Женись на Светке, – твердила Алина Сергеевна, прижимаясь голым и не худеньким телом к моим армейским подсушенным телесам. – В училище поступай. Четыре года будем жить в одном городе. И карьера тебе обеспечена, если сам не нагадишь.

Иван Федорович туда же. Возвращались однажды с танкодрома. Я беспечно вел машину и вдруг услышал:

– Как тебе моя Светка?

– Хорошая девушка.

– Ну так женись на ней. Чего ты ни мычишь, ни телишься?

Не то чтобы я был готов к такому повороту событий, но с ответом нашелся быстро:

– Иван Федорович! Почел бы за честь… но какой с меня жених? Ни гроша за душой, на свадьбу даже денег нет. Да и жить негде.

– Ну, это не твоя забота, что денег нет. А жить где? Тебе все равно в училище поступать. А потом – гарнизоны. Но и карьера конечно же. В Москву, все по-хорошему, со временем переберетесь.

– Какое училище, Иван Федорович?

– Что значит какое? Наше с тобой, бронетанковое!

Я и сам знал какое – расположенное в том самом городе, где проживает Алина Сергеевна.

– Один секрет тебе открою. Только не распространяйся. Назначают меня начальником этого училища. Вот и кумекай. Ну, и плюс мои связи в Москве.

– Это большая честь для меня, Иван Федорович!

– Да уж не маленькая, – рассмеялся командарм. – А что у Светки ноги кривые, так ты на это не смотри. Она девка хорошая.

– Очень хорошая, Иван Федорович. У вас достойная дочь. И ноги у нее вовсе не кривые, с чего вы взяли?

Светкины ножки в самом деле были не из худших. Просто они немного сходились в коленках, а потом расходились в стороны. Если бы только по ногам, так я бы женился на ней.

Ничего конкретного не сказал тогда добрейшему Ивану Федоровичу. Вроде бы да, но как бы и нет. К счастью, мои навыки водителя танка оказались на грани природного таланта, и сам командарм отправил меня в бой. Учебный, разумеется. Говорил, что это для карьеры необходимо. Называл сынком, просил не подвести. И я его не подвел. Воевал со своим полком на «отлично». А когда вернулся после учений на базу, был уже другой командующий. Иван Федорович со своим милым семейством уехал по новому месту службы. Мне секретарша передала кучу контактов: мобильные телефоны, почтовые и электронные адреса. А там уж и мой срок вышел.

Прощай, армия. Главное – чтобы не было войны. А проявить себя можно и на гражданском поприще. Здесь, на гражданке… целина непаханая!

Прощайте, танки. Я вас люблю и уважаю. И знаю не понаслышке: наши бронемашины – лучшие в мире. Когда прет русский танк, сразу видно – настоящий мужик!