Читать книгу Наследники Мишки Квакина. Том IV - Влад Костромин - Страница 7

– Страна живет в эпоху великих перемен, – самозабвенно токовал папаша, успевший в субботнее утро разбавить молдавский коньяк чаем, – хозрасчет, перестройка, гласность. Вам понятно? – посмотрел на нас.

– Угу, – отозвался я.

Пашка зевнул.

– МладшОй, тебе не интересно?

– Почему не интересно? – испугался Пашка. – Очень интересно! Очень! – выхватил ежедневник за 1986 год и приготовил карандаш.

– Почему ты тогда зеваешь?

– Спать хочу.

– А ночью чем занимался?

– Заборы воровали.

– И как улов?

– Четыре пролета унесли, – доложил я.

– Молодцы, все в меня. Так вот, продолжим. Гласность, ускорение, хозрасчет. Хозрасчет, это когда деньги сами зарабатывают. Записал?

– Нет еще, – пропыхтел брат.

– Ты поторопись, умные мысли ждать не станут. Ты это, того, поспешай. Потом издашь мои речи, – папаша приосанился, как породистый голубь перед голубкой с сельской помойки, – денежку заработаешь. Так говорил Костромин, – показал рукой, будто вынимает слова из воздуха. – Золотое тиснение, кожа, обрез…

– Вить, у тебя язык без костей, – ехидно сказала из кухни мать. – Если б хоть часть твоих высказываний сбывалась, ты бы давно уже был министром.

– Дай срок – стану министром, – задорно подмигнул нам.

– Ты же брешешь как сивый мерин, какой из тебя министр?

– Я может это, – он покрутил пальцем, – даже выше стану. Членом Политбюро стану! – хлопнул по столу ладонью.

– Трепло.

– Сама ты трепло! – обидевшись, вскочил, схватил с лосиных рогов любимую коричневую шляпу. – Я на работу! – хлопнул дверью.

Мы с Пашкой вышли следом.

– Нам бы тоже хорошо какой-нибудь, – брат заглянул в книжку, – хузочет провести.

– Зачем?

– Денег заработаем, – мечтательно вздохнул Пашка.

– Ты уже хотел простыни продавать и что?..

– То простыни, а то хузочет. Понимать надо, – совсем по-отцовски принял важную позу, – текущий момент.

– Ты тоже трепло, вроде бати.

– Сам ты трепло! Вот ты ничего придумать не можешь, а я могу!

– Могу я придумать, – без особой уверенности возразил я.

– Не можешь!

– Мы с Пончиком почки продавали.

– Это давно было. Ты что-нибудь новое придумай.

Я молчал.

– Не можешь, не можешь!!! – брат, размахивая руками, начал скакать по двору, распугивая разомлевших от жары кур. – Не можешь, не можешь!!!

Петух Петроний, посмотрев, начал прыгать рядом, так же вскидывая крылья. Безымянный белый петух, вздохнув, нехотя присоединился к пляскам. Индюки, выстроились в ряд вдоль забора и осуждающе кричали, возмущенные падением нравов. На шум выглянула мать.

– Павел! – рявкнула она. – Хватит пыль гонять!

Петухи сделали вид, будто их тут не было, и прыснули в стороны, Пашка замер посреди прыжка, индюки смущенно замолкли и степенно отошли.

– Не следишь за братом, – укорила меня мать, – совсем не следишь.

– Я слежу.

– Чего он тогда скачет, как козел?

– Не знаю, – я пожал плечами.

– Павел, ты чего зикаешь, как козлина?

– Я это… – глаза заметались за стеклами очков, – для здоровья.

– Для здоровья надо яблоки есть, а вы не едите, – осуждающе покачала головой. – Все нам с батькой приходится да коровам есть, а вам в нос не влипают.

– Я уже не могу их есть, – мрачно сказал я.

Яблоки уже не лезли в рот, от них надувался и бурчал живот, но экономная мать, волнуясь, что столько яблок пропадает, заставляла есть их едва ли не силой.

– Надо, Федя, надо. Ты думаешь, партизаны – подпольщики хотели есть хлеб из мякины? Ты думаешь, бабушка ваша, покойница, хотела лебеду есть? А ведь ела! Еще и нас кормила, земля ей пухом! И вы будете жрать, иначе удавлю, дармоеды! – потрясла кулаком перед моим носом.

– Будем, – понурился я, – куда мы денемся?

– Он еще пререкается! – не глядя, нащупала на полочке для обуви старый ботинок и швырнула в меня.

Я был научен горьким опытом – ловко увернулся и проскочил в калитку – под защиту забора. И не зря. Второй ботинок заставил забор вздрогнуть.

– Только попробуй яблоки не поесть! – прокричала мать. – И ботинки на место положи, – скрылась в доме.

– А по мне не кинулась, – дурашливо высунул язык Пашка.

– Невелика заслуга. Хорош кривляться, слушай, что я придумал.

– Что? – брат подбежал. – Деньги будут?

– Не знаю насчет денег, но что яблок придется есть меньше – это я тебе гарантирую.

– Яблоки не надо есть? – заинтересовался Пашка. – Как? – выхватил свой ежедневник, готовясь записывать.

– Слушай, – я вкратце пересказал рассказ Джека Лондона с «яичной аферой».

– А мы тут при чем? У нас же яиц нет?..

– У нас есть яблоки, а сделаем мы вот что: ты расскажешь своим друзьям – шалопаям…

– Кому? – перебил Пашка.

– Шурику, Рябичу и Башкиренку, что кто-то покупает яблоки.

– Дорого?

– Само собой. Вот ты им расскажешь, что кто-то дорого покупает яблоки и они начнут искать яблоки на продажу. А мы будем продавать им яблоки дешево.

– Ты что, дурак? – Пашка покрутил пальцем у виска. – Зачем нам продавать им дешево, если мы можем продать дорого?

– Затем, – терпеливо начал я, – что никто их не покупает, а мы продадим.

– А если мне не поверят?

– Скажешь, что видел объявление.

– Где?

– На заготконторе, – на ходу придумывал я.

– Там есть объявление?

– Будет! – план обретал все более четкие очертания. – Объявление я беру на себя. Только ты не в лоб говори, а деликатно, вроде как невзначай. Понял?

– Деликатесно, невзрачай, – послушно прочитал Пашка. – Так?

– Так, – вздохнул я, – примерно так.

Мы разошлись. Пашка отправился на поиски приятелей, а я устремил кормящие ноги в правление. Отец мирно сидел в кабинете, закинув ноги на стол и полулежа в кресле и был занят важным делом: плевал из трубочки жеванной бумагой по мухам, лениво ползающим по потолку.

– Почему без стука? – вскинулся он. – А, это ты… Чего приперся? Не видишь что ли, что я работаю?

– Вижу.

– Чего тогда пришел? Мешать? Я тут, между прочим, не груши околачиваю, как некоторые, а глобальные проблемы решаю. Мирового, можно сказать, уровня. Так что тебе?

– Я хотел…

– Погоди, хотел ты. Рано тебе еще хотеть.

– Можно?..

– Можно Машку за ляжку и козу на возу.

– Я на машинке попечатаю?..

В предбаннике перед кабинетом было что-то вроде каморки секретаря. За столом стояла старенькая печатная машинка.

– Зачем тебе?

– Интересно же.

– Интересно ему, – отец с осуждением покачал головой, – мне вот интересны фильмы про кишлаки. Есть в них что-то, понимаешь, доброе…

– Так я попробую?..

– Долби, только дверь закрой, чтобы не мешать мне думать.

Я закрыл дверь в кабинет, уселся на секретарское место. В машинку были заправлены три листа бумаги с проложенной между ними копиркой. Быстро настучал двумя пальцами текст: «Объявление. В ближайшие дни будет производиться закупка яблок у населения. Дорого» Подумал и добавил: «Потребсоюз» – так солиднее выглядело. Прокрутил лист и ниже набрал точно такое же. Вытащил листы, по линейке разорвал пополам. Вот и шесть объявлений. Прихватил из стола коробку кнопок. Первое прикнопил на двери правления, втрое на двери почты. Третье украсило дверь АТС. Четвертое – дверь клуба. Пятое закрепил на двери дощатого здания: старого магазина и заготовительной конторы. Последнее оказалось на двери нового магазина.

Довольный и с гудящими от бега ногами вернулся домой. Пашка с вороватым видом сидел на лавке напротив веранды.

– Ты где ходишь? – кинулся ко мне. – Там правда яблоки покупают.

– Ты откуда знаешь?

– Батя Рябича объявление видел.

– Где?

– На почте.

– Хорошо, – я потер руки, – все идет по плану.

– По какому плану? – Пашка по-матерински всплеснул руками. – Надо успеть продать яблоки, а то купят сколько надо и уедут.

– Кому продать?

– По объявлению.

– Никто ничего не покупает.

– А объявление?

– Это я написал.

– Ты?! – глаза за стеклами очков широко распахнулись. – Ты?!

– Ну я, – я скромно потупился.

– Ничего себе, – брат пораженно покачал головой. – И что теперь?

– Теперь надо только подождать.

Ждать пришлось недолго. Из дома выскочила мать:

– Вы чего тут?

– Стоим…

– Вы стоите, – всплеснула руками, – а умные люди не стоят! Умные люди яблоки продают!

– Какие яблоки? – спросил я.

– Зиночка звонила: на магазине объявление висит, что яблоки покупают. Понятно?

– Угу.

– Что ты как болотная сова тут угукаешь? Вы их бесплатно жрете, а можно денежку заработать! Ясно?!

– Ясно.

– Что тебе ясно? Не стойте, а идите яблоки собирать, дармоеды.

– У нас на веранде два мешка целых, – возразил Пашка.

– Два мешка – это на один зуб! Идите собирать!

Вооружившись ведрами и мешками, мы пошли в сад. Потрясли приглянувшуюся яблоню, стали собирать яблоки. Минут через двадцать подбежал Шурик:

– Привет, что вы делаете?

– Яблоки на продажу собираем, – ответил я, – Егоровна велела.

– Слушайте, – Шурик заюлил, будто хотел сходить по малой нужде, да негде, – а вы мне не продадите яблок?

– Зачем тебе? – спросил Пашка.

– Ну… – замялся, – поесть…

– Бери, ешь, – я подмигнул Пашке.

– Мне домой бы…

– Возьми несколько штук.

– А ведро можно взять?

– Ты что? Того? Как мы без ведра будем? Нас мать удавит за ведро.

– Я со своим приду.

– Нет, ведро это много. Нам не хватит, Егоровна рассердится.

– Давайте, я куплю у вас ведро яблок.

– За сколько? – вскинулся Пашка, впитавший от родителей любовь к деньгам.

– Десять копеек дам.

– Ты что, – удивился я, – ведро яблок за десять копеек?

– А сколько вы хотите?

– Ну не знаю…

– Рубль! – выкрикнул Пашка. – Рубль хотим!

Я осуждающе посмотрел на брата, но было поздно – слово не воробей.

– Хорошо, – Шурик сорвал с головы кепарик и хлопнул им о землю, – за рубль ведро.

– Только в твое ведро, – уточнил я.

– Идет, я сейчас, – Моргуненок убежал.

– Рубль получим, – Пашка довольно потер руки.

– Ты вечно спешишь, – нахмурился я, – а могли бы больше получить.

– Сколько?

– Рубля два…

– Два?! – Пашка едва не заплакал. – Два?!

– Почему нет? Если бы у него было два рубля, получили бы два.

– Я не подумал.

– Оно и видно.

Прибежал Шурик с мешком.

– А где ведро? – не понял я.

– Вот, – он протянул две мятых бумажки и пятьдесят копеек, – два с половиной ведра. В мешок.

Мы с Пашкой переглянулись. Пашка едва не плясал от радости, что получит так много.

– Давай, – закричал брат, но я толкнул его локтем и посмотрел на Шурика:

– Мы договорились на рубль?

– Да.

– За ведро?

– Ну да, – закивал.

– Но за одно ведро, так?

– За одно? – Шурик поник.

– Конечно, нам же самим яблоки нужны.

– А два? – Моргуненок умоляюще смотрел на нас.

– Только для тебя, как друга, второе ведро за полтора рубля, – сжалился.

– И сала принеси! – выпалил Пашка.

– Хорошо.

Мы отгрузили Шурику два ведра, и он, пыхтя, поволок их домой.

– Два с полтиной, – сказал я, глядя вслед, – неплохое начало.

– Думаешь, еще кто-то купит?

– Еще не вечер.

Я как в воду глядел. Через час прибежал Рябич, узнавший от Шурика о продаже и столковался на ведро за два рубля. Потом Башкиренок, купивший ведро за два с половиной. Пришла Катька – младшая сестра Башкиренка и на тридцать копеек купила два десятка крупных яблок. Прибежал всклокоченный Шурик:

– Продайте еще два ведра, – совал два с половиной рубля.

– Уже ведро стоит два с половиной, – ехидно сказал Пашка. – И где наше сало?

– Я принесу.

– Вот когда принесешь, тогда и отсыплем. Если останется.

– Сейчас, – Шурик рванулся бежать, но я придержал его:

– Ты где деньги взял?

– Ну…

– Где?!

– Я продал яблоки.

– Кому?! – закричали мы.

– Ирке и Ленке.

Ирка и Ленка – двоюродные сестры Шурика, дочки деревенского токаря Толика.

– Дорого?

– Ну…

– Ну?

– За пять! – выпалил Шурик.

– И ты хочешь у нас за два с половиной, а сам за пять? – медленно спросил я. – Ты что, еврей?

– Нет, – Шурик поник, как одуванчик.

– Ладно, тебе как другу, за три рубля. Берешь?

– Беру!

– И сало, – напомнил Пашка.

– Принесу.

Насыпали ведро и Шурик убежал.

– Ничего себе, – пораженно сказал Пашка, – за пять рублей продал, вот хитрец!

– Хватит болтать, собирай яблоки.

Детей деревни охватила самая настоящая яблочная лихорадка. Они перепродавали друг другу яблоки, потрошили свои копилки. В ход пошел натуральный обмен: меняли на яблоки детские сокровища в надежде выгодно сбыть неизвестному покупателю.

К вечеру объявился взбудораженный отец:

– Там яблоки покупать будут, а вы чего лежите?

– Витя, они не лежат, – успокоила мать, – Я им велела яблоки собирать.

– Да? И где яблоки? – грозно уставился на нас.

– Ну… – я неопределенно развел руками.

– Что ну? – вскинулась мать. – У нас только на веранде три мешка яблок.

– Уже нет, – скромно потупился я.

– Что значит, нет? – не поняла мать. – Недавно стояли.

– Уже нет…

– Куда же они делись?

– Мы их съели.

– Съели?! – глаза матери едва не выскочили. – Три мешка?

– Ну да.

Пашка закивал.

– Три мешка? – не поверил отец.

– Ну да.

– Ну вы и проглоты, – папаша с уважением смотрел на нас. – Такое даже я не смог бы сделать – сожрать три мешка. Не, надкусить бы смог, но съесть… – он почесал затылок.

– На такое даже корова не способна, – покачала головой мать. – Как бы они не лопнули.

– Лопнут – страховку получим, – обрадовал отец.

– А на похороны расходы? – сварливо спросила мать.

– Похороны можно и дешево сладить, без поминок.

– Вить, ну что ты городишь? – всплеснула руками. – Как же без поминок? Что про нас люди скажут? – чопорно поджала губы.

– Скажут, что мы настолько убиты горем, что забыли про поминки.

– Если только так.

– Короче, – отец хлопнул ладонью по столу, – пока не лопнули, идите и собирайте яблоки. И не вздумайте жрать!

Мы переглянулись и отправились за яблоками. До темноты успели продать еще несколько ведер.

– Как дела? – из сумрака соткался отец с огоньком сигареты в зубах. – Живы еще?

– Живы, – пробурчал Пашка.

– Много набрали?

– Мешка два, – я показал на мешки.

– Мало, дети мои, ничтожно мало на фоне окружающего нас фруктового изобилия. Ну ничего, ночь большая. Собирайте, – закинул мешок на плечо. – СтаршОй, подсоби.

Я закинул второй мешок ему на другое плечо.

– Мешки, если что, в сарае берите, – отец ушел.

– Нам что, в темноте собирать? – не понял Пашка.

– Угу.

– Долго?

– Я откуда знаю? Не отвлекайся.

Собирали часов до двух ночи, пока не пришла мать.

– Вы не забыли, что надо дров найти, свиньям завтра варить? – спросила она.

– За заборами идти? – прямо спросил я.

– Можете ошлепки всякие поискать.

– В темноте?

– Не трепи мне нервы! Идите за заборами!

Отнесли домой собранные яблоки и привычно отправились на охоту за заборами.

– Пошли к конторскому саду, – предложил я. – Там еще кое-где забор остался.

– Пошли.

В конторском саду шумело, шуршало, трещало и ухало.

– Чего это? – испуганно прошептал Пашка.

– Яблоки добывают, – сообразил я. – Придется искать забор в другом месте.

– Давай дверь на почте украдем, – зевнул брат, – а то спать охота.

– Сколько там с той двери дров? Она же из оргалита.

– Бруски деревянные.

– Ладно, – я тоже хотел спать, – пошли за дверью.

Дверь сняли быстро – сказывался опыт. Поволокли по липовой аллее в сторону клуба, потом нырнули в лесопосадку, потом в наш сад.

– Стой, – прошептал я, услышав в саду подозрительный шорох. – Там есть кто-то.

– Леший? – испугался Пашка.

– Какой еще леший? Леший в лесу, а это сад.

– Мог из посадки забрести.

– Не выдумывай, – я опустил дверь на землю. – Пошли, посмотрим.

Осторожно углубились в сад.

– Вон, смотри, – указал я на сгусток темноты в кроне яблони. – Эй, ты чего там? – спросил громко.

Фигура замерла.

– Ты кто?

Ответом была тишина.

– Учти, батя любит по тем, кто яблоки ворует, стрелять, – предупредил я3. – Сейчас его позовем!

Откуда-то со стороны асфальта послышался топот убегающего человека.

– Ну что? Звать?

– Нет, не надо. Это я, Сысой, – просипели с яблони.

– Что ты там делаешь? Решил, как Фирс, на яблоне ночевать?

– Яблоко вот хотел сорвать – что-то в горле пересохло.

– Из-за одного яблока на дерево полез?

– На дереве посочнее.

– Слезай.

Сысой покорно слез. На животе болтался плотно набитый рюкзак.

– Чего это ты как кенгуру стал с сумкой на пузе ходить?

– Не знаю, кто такой Кенгура, а мне так это… удобнее, в общем. Я пойду?

– Что в рюкзаке?

– Каком?

– Что на пузе.

– Ах, – он хлопнул себя по лбу, – в этом?

– Угу.

– Это… это…

– Что это?

– Вещи мои. Зимние. Хотел простирнуть.

– В саду?

– На озеро шел.

– А в горле по пути пересохло, да? – подсказал я.

– Ну да. Я пошел?

– Рюкзак!

– Ладно, ладно, – он перевернул рюкзак, вываливая на траву яблоки, – и сорвал-то всего ничего. Подумаешь! – с досадой откинул в темноту опустевший рюкзак. – Я пойду?

– Иди.

Он ушел.

– Ворюга, – обиженно сказал Пашка. – Только отойдешь, как воруют.

– Угу.

– Хотел украсть наши яблоки, гад.

– Надо рюкзак найти и яблоки собрать.

Домой пришли только в четвертом часу утра. Сгрузили яблоки и дверь, легли спать.

Назавтра в деревне только и разговоров было, что о торговле яблоками. Все ждали скупщиков. Мы с Пашкой выгодно продали еще несколько ведер.

– А хорошо, – Пашка снял очки и мечтательно щурился на солнце, – и я блоки есть не надо и деньги несут. Хорошо ты придумал.

– Угу, – какое-то странное предчувствие не давало мне покоя. Неужели все так хорошо закончится? В рассказе кончилось не очень, неужели у нас получилось?

– Дураки какие, да?

– Кто?

– Все. Поверили объявлению.

– Это да.

– Может, еще про что-нибудь повесить? Листья там какие-нибудь покупать или песок?

– Листья везде есть, с листьями не получится. А песка – полный карьер.

– Ну, не знаю, – почесал затылок, – надо что-нибудь такое, что у нас есть, а у других нет.

После обеда пришел грустный Шурик.

– Привет, пецики. Слышали, яблоки покупают?

– Слышали, – усмехнулся Пашка, хитро подмигивая мне. А ты чего грустный? Зуб болит?

– Я уже свои яблоки продал, теперь нести нечего.

– Куда нести? – Не понял я.

– К правлению.

– Зачем? – спросил Пашка.

– Там покупают.

– Кто?! – в один голос спросили мы.

– Не знаю, кто-то покупает.

– Дорого? – Пашка схватился за голову.

– Говорят, что дорого, – Шурик вздохнул, – а я уже продал.

Мы молчали, пытаясь понять.

– Ты кому продал-то? – спросил я.

– Оресту продал, Ирке с Ленкой, Быре.

– Ничего себе! – Пашка взглянул на приятеля по-новому, с уважением. – Ты как еврей.

– Денег много выручил? – небрежно поинтересовался я, прикидывая, что можно еще яблок продать.

– Почти двенадцать рублей.

– Неплохо, – наш барыш был крупнее, но все равно, успехи Шурика внушали уважение.

– А я вам сала принес, – он достал из кармана завернутое в газету подтаявшеее сало, – и хлеба, – из второго кармана показался другой сверток.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– А лук? – спросил жадный Пашка.

– И лук, – Шурик вручил другу две крупные луковицы.

– Давайте поедим, – Пашка воровато оглянулся, не подкрадывается ли кто-нибудь отнять еду.

– Давай, – я достал нож, поделить на троих.

Сели на траву, быстро сжевали свои порции.

– Жалко, что мало, – вздохнул Пашка.

– Я чтобы мамка не заметила, – оправдываясь, сказал Шурик.

– Да ладно, – успокоил я, – нормально все.

– Нормально, но мало, – вставил Пашка.

Пришлось пнуть его ногой:

– Не жадничай!

– У меня растущий организм, – обиженно повторил он отцовскую фразу.

– У Шурика тоже растущий, но он же столько не ест.

– Не ем, – закивал Шурик. – А вы правда четыре мешка яблок вчера съели?

– Кто тебе сказал?

– Лобаниха мамке говорила, а я слышал.

– Нашли кому верить, она и не такое придумает. Помнишь, как сочинила, что Пашка помер?

– Это да. Сказала, что ей Зиночка Башкириха сказала.

Зиночка – лучшая подруга матери, мать Андрея и Катьки.

– Понятно, – значит, мать не утерпела и сказала Зиночке, а та начала трепаться по деревне. – Мы меньше съели.

– Вы правда теперь лопнете?

– Если сало есть, то не лопнем, – мгновенно сориентировался Пашка.

– Так я вам еще сейчас принесу, – вскочил обрадованный Моргуненок.

– Подожди, – остановил я, – пока не надо, мы только поели. Пока хватит.

– Точно хватит?

– Точно.

– А то я могу.

– Не надо.

– Дети!!! – от дома послышался крик матери. – Вы где?!

– Ладно, нам пора, – я встал и подхватил мешок с яблоками.

– До вечера, – Шурик убежал.

Пашка взял ведра, и мы пошли к дому. На лавке сидел довольный отец и дымил «примой» как пароход на Миссисипи.

– Автомашину куплю с магнитофоном, – голосом Косого мечтал он, – пошью пиджак с отливом. Поеду на Кавказ: хачапури буду есть, воду минеральную пить. Вы только подумайте, обычная вода, но от сотни болезней помогает. А вот потом…

– Что потом? – не выдержала мать.

– И заживем в полном порядке, – самодовольство из него так и перло, как из хряка-производителя. – Радуйтесь, оболтусы, ваш батя гений коммерции, а не праздношатайка какой-нибудь!

– Что случилось? – осторожно спросил я.

– Дельце одно провернул, – отец довольно потер руки.

Я насторожился еще больше: обычно все «дельца» папаши оборачивались убытками для семьи.

– Спер что-то? – ляпнул Пашка.

– Почему сразу спер? Выше бери! – папаша ткнул пальцем в небо.

– Тебя министром сделали? – радостно прокричал Пашка.

Родители переглянулись.

– Валь, надо было делать аборт, – отец покачал головой, – говорил же.

– Уже поздно. Короче, – объяснила мать, – батя ваш все яблоки скупил.

– Какие яблоки? – не понял я.

– Все деревенские яблоки, – расплылся в широкой пугающей улыбке отец, – можно сказать, на корню.

– Зачем? – в животе появился какой-то ледяной комок, и он все разрастался, словно катясь со снежной горки.

– Валь, я же говорю, они балбесы. Ладно, – отец сиял будто начищенный самовар, – объясню. Все яблоки у меня – значит, я монополист, как капиталист, и могу устанавливать цену. Ясно?

– Ясно, – кивнул я, – но кому ты их будешь продавать?

– Приедут покупать скоро.

– Кто?

– Объявления на всех столбах висят, что будут покупать яблоки дорого. Это вы ничего не читаете, а батька ваш не спит! Они приедут, а тут я такой! Опа-на!

Мы с Пашкой потрясенно переглянулись.

– Вы, кстати, хватит трепаться. СтаршОй, там мешки в летучке у Лобана – перенесите их на веранду все.

Через полчаса на веранде выстроились двадцать три мешка с яблоками. И это не считая трех наших…

– Теперь нам конец, – простонал Пашка.

– Угу.

Когда черед пару дней стало ясно, что никто не приедет за яблоками, мать приказала их есть. Правда, один мешок мы успели распродать не успевшим очухаться детям. От участи лопнуть от яблок спасла только соковыжималка. Я давил яблоки на ней, рядом Пашка вращал ручку мясорубки, перекручивая яблоки на вино. Часть яблок засушили.

Отец, чтобы не выглядеть в глазах людей полным дураком, распустил слухи, что невероятно выгодно продал яблоки. Нам об истинном положении дел рассказывать запретил. Мать, чтобы компенсировать потраченные супругом деньги, два месяца кормила нас одними яблоками.

– Ни зьим, так надкушу, – вздыхал отец и тоже уныло хрустел яблоками, запивая кислым яблочным компотом и закусывая блинами, сделанными из яблочного жома. – Валь, пирожков бы что ли сделала, с яблоками.

– А тесто где взять, хамаидол? – всплескивала руками мать. – Может тебе еще котлету по-киевски сделать, опенок лысый?

– Хорошо бы.

– Нечего было деньги на яблоки тратить, жрал бы сейчас мясо!