Читать книгу Хроники Бальтазара. Том 2 - Влад Волков - Страница 11

На территорию замка Червегора некромант въезжал на гигантском чёрном коте к потрясению многих. Люция предлагала заштопать его мундир от порезов, показать, что хоть что-то умеет и не зря в этой поездке, но тот отказался. С прорезями от клинков он выглядел даже более грозным. Редгар Медведь встречал его с довольной улыбкой в компании придворных, готовых присягнуть новому правителю.

Несмотря на печаль по рыжему генералу в замке лорда всё-таки состоялся большой праздничный пир. Чиновники и придворные приняли некроманта своим законным правителем, никому не хотелось перечить и умирать. В тот же день были составлены все экземпляры документов, а также письма в соседние регионы о смене власти и названия.

Столицу решили пока оставить с прежним именем, как бы в память о былых событиях, в наследие и дань уважение прошлому этих мест. Так что Червегором отныне звалась лишь она, крупным городком расположившись неподалёку от замка. В то время как край был официально переименован в Кроненгард. А вся местная стража произнесла торжественную присягу новому лорду, на которой Бальтазар откровенно скучал. Вольфганг зазывал к себе в Березец да по пьяни пытался примириться с Редгаром, с которым намедни ссорились, воюя войско на войско из-за волшебных подарков.

Мортимер был трижды женат, но ни одна из женщин так и не родила ему наследника. Однако, на всякий случай, в пактах о передачи власти Кроненгарду было указано, что законных оснований у каких-либо бастардов Юлиана на трон быть не может, и всё заверено генералами армий за исключением Фальсберга, но Вольфганг пообещал, что со своими «Волками» позаботится о сговорчивости барона Витте.

Роскошный пир из богатых запасов, сложенных на случай долгой осады, удался на славу. Фазаны, барашки, тетерева, кабанье мясо, долма в виноградных листьях, обилие блюд с весенними опятами, которые так любил почивший лорд, а потому в обилии имел в закромах.

Снаружи замка накрыли столы, пригласив всех не только из столицы по ту сторону холмов, но и с долины, с ближайших поселений. Прибыли даже Еким, Игор, Мера, Алиса и другие жители Черрикаша, кто смог выбраться. А потому гуляли всю ночь, угощая народ и сообщая о новом правителе, празднуя свержение прежнего, День Рождения Киры Морвен и переименование всего края. Последние бы наверняка оценил почивший Гай, которого за выпивкой поминали бесчисленное количество раз, а сгоревшее обугленное тело предали земле на западном кладбище.

При этом к гуляющим Бальтазар выходил мало. Суета окружавшего веселья его душила и сдавливала. В замке Казира всё было так спокойно и безлюдно, а здесь он ощущал себя пока не в своей тарелке. Ещё и усталость с откатами от колдовства давали о себе знать изнывающими мышцами и головной болью. Прислуге сразу были даны указания подыскивать у других аристократов себе место работы. Их деятельность некроманту нужна была не особо, и он не планировал держать при себе какую-либо челядь.

Но из казны им было заплачено установленное жалование до конца весны и на все летние месяцы, так что никто не выглядел особо расстроенным. Экскурсии по замку были насыщенными, но сразу всё запомнить было непросто. Игровые комнаты, несколько ванн, курилки для гостей со стеллажами элитного табака, подземелье с темницами, обилие спален, гостиные на разных этажах с мягкой мебелью и камином.

Очнувшись от сладкого сна где-то снова в послеобеденное время, Бальтазар видел, что пир продолжается и, может, даже не прерывался. Одни гости засыпали или уезжали по домам, прибывали другие из разных ближайших городков. Повара сменялись посменно, а в винном погребе на долгие годы было запасено самых разных напитков.

Некромант и сам был доволен тем, как всё получилось. Да и перекусить удалось весьма и весьма неплохо. Кира скромно рвалась домой, налаживать торговлю из Сельваторска, растерявшего пятерых самых значимых своих купцов, а некромант всё уговаривал её расслабиться и отдохнуть.

– Вот ты где! Хватит сидеть затворником! – поймал Бальтазара в коридоре Коркоснек.

– Ты? Ну, чего надобно? – с недовольством глядел на барда некромант.

– Ты ж гимн просил! Так получай! Вот тебе! На! На ещё! – в шутку махал кулаками в воздухе хохотавший низкорослик. – Готов твой гимн, а ты всё тут бродишь, как приведение. Потом всех своих баб перетрахаешь, искусство ждать не будет! – заявлял он, семеня маленькими ножками по лестнице.

– Я собирался спокойно разложить пасьянс в верхах башни, – показывал гному Бальтазар зажатую в руке колоду карт.

– Идём, давай! Музыканты уже всё отрепетировали! – махнул дворф рукой, поправив лямку ситара.

– Музыканты? Я надеялся, ты сначала дашь текст на утверждение, – неторопливо произнёс тёмный лорд.

– Ты что, мне не доверяешь?! – ужаснулся гном. – Да мы с утра разучиваем с теми, кто трезв и кто пьян, тут поди ещё разбери, перед главными воротами звёздчатая площадь такая, там ещё и место для менестрелей. Собрал тебе целый оркестр! Тут придворных музыкантов, оказывается, аж несколько штук. Видать, любил Мортимер музыку.

– Вот забирай их, будешь на свои гастроли возить, не хватало мне ещё пробуждаться под музыку, – ворчал некромант, остановившись у зеркала и приводя себя в порядок.

– Народу там по бумаге с текстом раздали, заучить-то прям с ходу то тяжко, сам понимаешь, – раскладывал Коркоснек желтоватый свиток. – Момент там только один в тексте есть… Ты хоть слушаешь? Эм, Бальтазар? Бальтаза-а-ар! – с виноватым видом позвал его гном.

– Чего тебе? Что-то не получилось? – повернулся тот, глянув на барда.

– Да всё так, текст хороший, мне нравится. Просто я же дворф. А вы тут человеки. Я почём знаю, в кого вы здесь верите. Фольклор, я, конечно же, собираю, но в религии не вдаюсь. Там, в тексте, есть слово «бог», без конкретики. Пусть каждая ваша религия и каждый культ в такой строке кого-то своего представляет. Бога верховного или единого, не суть важно. Огнепоклонники, солнцепоклонники, змеепоклонники, церковники и так далее. Надеюсь, всем угодил, – вздыхал музыкант.

– Ты мне лучше объясни, как ты за одно утро текст умудрился размножить, – усмехнулся некромант и отошёл от зеркала, двигаясь к спуску на первый этаж.

– А чего удивительного? Лорд сдох, придворные его жить захотели, я им и сказал: мол, все, кто грамоте обучен, пусть все архивы бумаги и пергамента поднимают. Если есть односторонние документы, так пусть на другой стороне пишут. Они расселись, ну писари там всякие его, секретари, нотариусы. Я им на весь зал продиктовал. Стало множество копий, передали в другие залы, там диктовали. Переписывали все, кто мог. А кто мог только читать, тот диктовал. Петь-то не обязательно, можно и декламировать. Вот каждый раз количество копий множилось, – отвечал Коркоснек.

– В геометрической прогрессии, – посмеивался Бальтазар.

– Да-да… в эзотерической процессии… Наверное… Что бы это ни значило. Вас, образованных вельмож, не поймёшь. Но прогресс точно был! По итогу, все кто с листа читать умеют грамотно, те и получили бумаги с текстом. А таковых немало по обе стороны, вот и твой экземпляр, – протянул дворф ему свёрток. – Следи, чтобы всё верно спели. Куда сложнее было не текст размножить, а музыкантов придворных собрать в оркестр и объяснить, как всё звучать должно. Но когда от того жизнь зависит, начинаешь проявлять не дюжую сообразительность! Ребята толковые оказались, несколько репетиций – и музыка пошла-поехала, да что там, поплыла, полилась, полетела в воздухе! Сам сейчас всё увидишь! Пойду руководить этой бандой, хе-хе! После военных маршей и развлекательных песенок полноценный гимн – это о-го-го! – хвалился он.

– О, милорд Бальтазар, – внизу заприметила его Миранда, сделав реверанс.

– Леди де Гавран, – вежливо кивнул некромант.

– Там музыка, песнопения, говорят, люди новый гимн вам хотят исполнить! – заявляла она, будучи в лёгком опьянении.

– Он придумал, – кивнул Бальтазар на спутника с ситаром.

– Гном? Ого! Не думала, что он и такое может! – дивилась чародейка. – Я его помню, к нам заезжал, песни пел, но что б прям целые гимны…

– Могу-могу, я про всё могу! – перекинул дворф свой инструмент и ударил по струнам, гордо задирая нос.

– И про воронов? – встряла Морриган.

– Вьётся ворон надо мной, как вампира чёрный плащ… – затянул Коркоснек.

– Лучше про кошек… – попросила Миранда.

– Эфемерная кошка на облаках, прелестная фея добра… пум-пум-пум… – бойко ударяли толстые пальцы барда по струнам.

– А про любовь? – на их голоса из ванной комнаты первого этажа вышла Люция с мокрыми волосами.

– Обижаешь! И про любовь! Про всё могу! Кхм-кхм… Демон или ангел, птица или зверь, вернись, в моём сердце открыто окно и распахнута дверь… – наигрывал тот ещё более дерзком ритме.

– Вот прям про всё на свете? – цокала языком недоверчивая Люция.

– Да хоть про овощи! Тёмный мрачный помидор, я на кухне, словно вор… – забренчал дворф снова по струнам своего ситара, но Бальтазар уже вышел во двор, так что Коркоснек бросился его догонять.

Снаружи от главного входа широкой дорогой вперёд шла цветная брусчатка, из сходящихся линий многолучевой звезды, расходясь эдаким зубчатым полукругом площади с цветниками и статуями, аккуратно рассаженным можжевельником, вздымающимися елями и лавочками. На полянах по обе стороны от яств ломились столы, друг о друга бились деревянные и глиняные кружки с напитками, пировали гости и воины. Питный мёд, эль, пиво, изысканные вина – нажитое Мортимером здесь не жалели.

Слава виднелся громадный зелёный куст, выстриженный по фигуре сидящего кота, а по другую сторону ещё один, уже в форме сторожевого пса. Бальтазар тут же подманил примеченного садовника, не прерывавшего свой труд праздным весельем, попросив немного видоизменить собаку, дабы та стала похожа на волка.

А под конец площади, окаймлённые цветущими кустами, в специально отведённой зоне по правую руку, стояли музыканты – придворные скрипачи, несколько горнистов, мужчина с литаврами и ещё двое военных барабанщиков, трубачи и менестрели с лютнями. По центру же стояла большая толпа от мала до велика. Женщины, дети, старики, воины Мортимера, ополченцы Киры, жители окрестных городов, даже несколько горничных, видимо, отобранных Коркоснеком за хороший голос.

Кира и Ильдар уже были здесь, причём Ильдар среди хора, что удивительно. Среди прочих некромант признал маленького стрельца – непоседу-хулигана Вейланда, одного из спасённых на Солнцеворот в Яротруске. Всё-таки отдали его сюда, на стрельбище при замке лорда, военному делу учиться.

Госпожа Морвен, одержавшая победу в своём бунтарском походе, приветствовала всю компанию, подойдя к Миранде и Бальтазару, в то время как Коркоснек направился к своему собранному оркестру, давая последние распоряжения.

– Милорд, – расплываясь в улыбке, плавно и низко поклонился чародей в своей шапке-боярке.

– Теперь да, – гордо улыбнувшись в ответ, кивнул ему Бальтазар.

– Ну, наконец-то! – ухмылялся довольный Ильдар.

– Хороший текст, прочла несколько раз, – показала Кира свой экземпляр некроманту.

– Других и не пишем! – заслышал её стоявший спиной бард.

– Ух, сейчас послушаем! – искрилась любопытством в нетерпении чародейка из Волколецка, приобняв подругу в зелёной накидке.

Морриган и Люция встали поодаль, в тени, чтобы лучше видеть и певцов, и музыкантов. Коркоснек попросил тишины и начал постукивать широким каблуком по брусчатке, задавая начальный ритм. Вскоре грянула резкая музыка: мрачная, тягучая, при этом помпезная и героическая, в которой виделось и вязкое ночное небо, и завывание колючей вьюги – всё посреди ясного дня вокруг, унося слушателей полётом мелодичных фантазий к новым образам и ощущениям. А потом подтянулся и людской хор, медленно запевая подготовленный гимн, скользя взглядом по тексту.

– В светлый день, в злую ночь, – затянул хор собравшихся голосов. – Всё наш край сможет превозмочь! Нас хранит наш бог, нас хранит народ! – подхватывали они набирающий темп ритм музыкантов. – Мы стоим в веках – дружный оплот!

Славься, Кроненгард!

На века!

Славься, Кроненгард!

Навсегда!

Край наш свободы, символ любви.

Славься, Кроненгард!

На века!

Славься, Кроненгард!

Навсегда!

Сквозь все невзгоды стойко живи!

Гремел кульминацией припев гимна тяжёлыми раскатами, словно яркая молния в гулкой черноте неба ночной грозой. Пафосно, жёстко, резкими всплесками песнопений, периодически томно разливаясь в строке о любви и свободе протяжным затишьем перед бурей. При этом очень лаконично сочетаясь с предыдущей частью, как раз набравшей свои обороты к этому взрыву эмоций, и опять к ней плавно переходя.

– В летний зной, в зимний мрак – никогда не сразит нас враг, – возвращались голоса к начальному ритму гимна, постепенно вновь ускоряясь с набирающей мощью музыкой. – Кто с мечом придёт – от меча падёт. Недруг утонет в крови! – и затем вновь хор ударил порывистым ветром.

Славься, Кроненгард!

На века!

Славься, Кроненгард!

Навсегда!

Стяги свободы скрестят мечи.

Славься, Кроненгард!

На века!

Славься, Кроненгард!

Навсегда!

Сквозь все невзгоды стойко живи!

– Знамя Вольных Городов! – вспыхнули голоса, затухнув вместе с замедлившимся музыкальным фоном под реющие на ветру флаги.

Здесь звучал перебор ситара вместе с подхватывающими струнами каждой лютни. Менестрели старательно, прикрыв глаза, держали свой темп, пока духовые стремились к нежности и спокойствию, не столь свойственному ранее гремевшей музыки.

– И огонь в очагах, и покой в наших снах… – неторопливо приспосабливался и хор к обновлённой мелодии. – Звёзды нам светят с небес! – едва-едва темп набрал новый оборот, как тут же снова затихал, возвращаясь к пластичности и неторопливости, будто мягкий ветерок, а с ним ещё более лирично звучали и людские голоса. – Хвалу вознеси, и от бед нас спаси… – тянули голоса с тихим последующим проигрышем. – Квас да хлеб замеси, в край родной принеси…

Перебор менялся более напористой мелодией, плавно переходя во всё более крепкие переливы. Сочнее звучали скрипки, вновь объявлялись духовые, своей протяжностью подхватывая и неторопливость, и нарастающую эмоциональную окраску.

– Зелена трава на наших лугах, сладок мёд в наших цветах, – тянул хор, – Гордимся урожаем! – уверенно звучало мягкое лиричное многоголосье под повторяющийся бой, похожий на перепады крупных капель дождя, аккомпанемент инструментов которого всё нарастал и увеличивался. – Мёд-пивом угощаем!

И затем, после всего этого затишья, под всё громче и громче становящиеся переборы струнных, грянула мощная концовка. Громоздкая, насыщенная, вновь меняющая музыкальный ритм через случившийся плавный переход, но не столь мягкая, сколько уверенная, жёсткая и неторопливая.

– С нами божий дар, ярмарки азарт! Каждая семья пусть будет здесь сыта! – размеренно чеканили в темп людские голоса, переходя на концовку:

Славься, Кроненгард! Славься, Кроненгард!

Славься, Кроненгард! Всегда!

На последнем слове постепенно начали затухать и инструменты оркестра, торжественно завершая сочинённую Коркоснеком композицию. Судя по лицу Бальтазара, он остался весьма доволен, как музыкой, так и текстом. Вероятно, что-то ещё можно было подлатать, обсудить, скорректировать, но ничего такого, о чём тут же стоило бы побеседовать с автором и просить исправлять.

Под сверкающие красочные залпы магов раздавались аплодисменты гуляющих. Звучали тосты, то и дело кто-нибудь восклицал «Славься, Кроненгард!» – не то имея в виду самого нового лорда, не то край, который он переименовал по имени своего рода. Если и были приверженцы прежнего названия «Червегор», то они предпочли отмолчаться, смирившись с решением нового правителя и не желая, по крайней мере, сейчас, вступать в дискуссию. Тем более сам столичный город остался при прежнем своём названии.

Конечно, были и те, кто не праздновал. Например, потерявшие членов своих семей в битве накануне, ведь окружение лорда некромант не жалел, как и пришлые из Бастиана войска генерала Медведя. И всё же то, что случилось, позволило миновать жертв куда больших. В том числе и большинства ныне отмечавших воцарение нового лорда. И они действительно в сердцах были благодарны, что конфликт разрешился быстро, не окутав затяжной войной, голодом и шпионажем все окрестности вокруг. Пусть многие боялись чернокнижника, всё же внутри них находилось место для надежды на мир и его покровительство.

Громче всех веселился генерал Вольфганг Лукас, давно захмелев и теперь, склоняя всех плясать под собственное не слишком-то благозвучное песнопение, метался между пирующими. Он прихлопывал, пританцовывал, создавая ритм самому себе, вытаскивал людей со стульев из-за стола, за что периодически получал от них, если не по лицу, то хотя бы уйму недовольства с отборными ругательствами. И только изредка, совсем уж едва державшихся на ногах, ему удавалось зажечь на весёлые движения своими воплями.

Пьяный люд по большей части желал продолжать набивать животы изысканными яствами. После сытных гуляний им было совсем не до танцев. А военачальнику, казалось, теперь всё равно, как реагируют на его выходки. Спокойствие ему теперь было чуждо, душа рвалась в пляс, и даже тело покорно слушалось, а любимые песни рвались из груди, слетая с пьяных уст усатого генерала. Сбежать и выручать его из пьяных драк в планы прогуливающегося Бальтазара не входило.

Казалось, всё разрешилось весьма удачно. Мортимер сгинул, Кира передала титул некроманту, Миранда, невесть какой интерес во всём этом имевшая, кроме оказания дружеской помощи, тоже была крайне довольна. И даже Морриган внесла самый весомый вклад в это всё, собственно, расправившись втихаря с прежним лордом. Что местные, что пришлые, все радостно пировали.

Орды нежити остались лежать где-то в долине. Ещё предстояло их снова поднять и развести по кладбищам. Здесь, при замке, было и своё собственное. Его обитателей должно было хватить некроманту в качестве охраны и прислуги. В отличие от замка Казира здесь хотя бы не надо было ничего восстанавливать, все стены и башни остались в целости, так и не познав тягот осады.

Одобрив гимн и наградив Коркоснека мешочком серебряных монет и памятным золотником, Бальтазар предпочёл вернуться в замок. Ильдар с раскуривающей его вишнёвую трубку Дариной, неспешно прогуливались по аллеям сада, уходя с площади к цветникам и фонтанам за милой беседой, не налегая на еду и хмельные напитки. Он восхищался её познаниями, а она – его чарующим южным акцентом.

Пирушка в ясный день была внутри и снаружи величественного тёмно-серого замка, но в высоких башнях Бальтазару было довольно спокойно и тихо, потому они и сейчас манили его к себе. К тому же там было прохладно, а день был действительно жарким.

Ворон Эдгар опустился на плечо накидки Морриган, встретившейся ему по дороге. Птица громко каркала и расправляла крылья, будто бы в знак приветствия. А потом сложил их вдоль тела, перебирая когтистыми лапками, устраиваясь поудобнее. Девочка подкормила его мясной фрикаделькой.

– Соскучился по тебе, видать. Не отходит, – улыбнулся Бальтазар на всё это. – Может, и по дому затосковал? Забери с собой в Волколецк. У меня несколько поездок сейчас есть в планах, особо некогда будет за ним приглядывать. Да и ему, не уверен, что по душе разъезды такие придутся. Итак вон какое путешествие от замка Казира до замка Мортимера проделали.

– Ну, если при мне останется, как будем уезжать, то отвезу в Волколецк дом проведать, – поглаживала маленькая вампирша своего ворона пальчиками в белых перчатках, пока над ней вилось ещё несколько таких же верных питомцев.

– И по ним, наверное, тоже соскучился, – поднял некромант голову ввысь, где на фоне ясного неба летали красивые чёрные птицы.

Вокруг грянула новая музыка. Уже не гимн, но всё равно оркестровая аранжировка одного из произведений Коркоснека. Тот теперь искал возможности музыкально насытить и улучшить собственные творения, раз уж выдалась честь поработать с целой оравой придворных менестрелей. Тост за тостом звучал с разных сторон, в одном из которых узнавался голос примкнувшего к застолью Ильдара. Тихий и спокойный ветерок тёплым весенним днём мирно обдувал кроны близрастущих цветущих деревьев.

– Что-то не так? – заговорила изнутри с некромантом царица-тьма. – Чувствую, как неспокойно твоё сердце.

– Не привык, когда за меня делают мою работу, – проворчал вслух Бальтазар. – Вроде, и поединок с Мортимером был на поле брани, а, вроде, как-то прошло всё не так… Будто пальцем о палец не ударил, хапнув титул. Всё сложилось слишком хорошо, слишком просто.

– Ты умудрился в каком-то смысле «подкупить» и перессорить генералов, выиграв для первого сражения очень многое. Не дал лорду махом смести гарнизон, как он собирался, а заставил отступить в замок, где его и подождала незавидная участь, – шептала та. – Вывел обман на чистую воду, подговорил Гая к отступлению…

– Его даже жалко… – вздохнул некромант. – Назовём, что ли, ближайший лес, что в сторону Фальсберга, в его честь.

– Гайским? Ну, если тебя устраивает, как это звучит… – не шибко одобрила та, но и спорить не собиралась.

– Хотелось всё же самому поднять его отрубленную башку, – скривил губы лорд-чернокнижник.

– Не задумывался, что в этом и есть вся суть лидера? – поинтересовалась царица-тьма. – Чтобы вокруг выполняли поставленные тобой задачи. Ты правитель, ты тёмный лорд, пусть наёмные убийцы и прислуга выполняют свой долг перед тобой. Ты же не чувствуешь угрызений совести, что не сам пошил свою одежду, не сам выковал свой клинок, не сам приготовил жаркое в трактире, когда его заказал? Феодал, чиновник, глава мастерской, отец в семье, в конце концов. Всех их объединяет то, что они властвуют, выдают распоряжение, восседая на собственном троне. Ты так много сам путешествовал и решал вопросы, что совсем позабыл, к чему стремишься. Взойти на трон, завоевать. Сам говоришь, некромант никогда не играет честно. Всё вышло в лучшем виде, даже святоша Дамиан тебе покорился, а ты, небось, думал, что сначала сметёшь лорда, потом церковников, потом прибывших имперцев… Жизнь – это не только война. Чтобы понять смерть, с которой работаешь, следует и дальше изучать все грани жизни. Новый этап для тебя. Ты теперь тёмный лорд в окружении свиты. Прими же это с гордостью! Руководи, правь, главенствуй!

– Да будет так, – улыбнулся Бальтазар и медленно зашагал вперёд по своим новым владениям, осматриваясь вокруг, поглядывая на пир, на убранство, на песнопения, узоры кустов и величественную архитектуру замка.

Сердце его, наконец-таки, успокоилось. Он принимал титул всем своим естеством. Этот гимн, эту землю, этот замок и трон, что внутри. И двинулся прямо туда, просто побыть наедине с собой в тронном зале, поразмышлять над тем, что будет дальше. Какие союзы и с кем стоит укрепить, что кому предложить. Было не до празднования, но и все тревоги внезапно пропали. Теперь крепким стержнем внутри тёмного лорда царила уверенность.

Когда стемнело, выбрав новую комнату для сна, с видом на дол, в котором ночных белок гонял озорной Йоль, Бальтазар несколько раз в одиночестве раскладывал карты да выстроил несколько маленьких полупустых бутылей с ягодными крепкими настойками.

– Ой, а я думала, здесь никого нет, присмотрела себе днём эту комнатушку для сна на ночь, – распахнув дверь, ворвалась к нему чуть подвыпившая Люция.

– Ага, ошиблась дверью ещё скажи, – вздохнул он, но не торопясь её прогонять, а даже улыбнувшись с довольным видом, будто стоял здесь и гадал этими картами «придёт – не придёт».

– Так по очереди все спальни тут «перепробуем»? – хихикала молоденькая куртизанка в сарафане, плюхнувшись с разбегу на перину кровати. – М-м-м-м! Какая мягкая! Словно на облаке! Блаженство!

– От тебя пахнет мятой, цитрусами и дорогим бушвальским вином, – подметил тот. – Все фрукты лорда, небось, перепробовала? А мягкое, между прочим, вредно для спины, – сообщил Бальтазар. – Самые крепкие богатыри получаются из крестьян, спящих на жёстком матрасе тугой набивки.

– А я и не на спине лежу, – дрыгала девушка согнутыми босыми ножками. – Но дома стружка под простынею, а здесь роскошная перина! Как хорошо! Не хотите мягкого, предлагаю нечто упругое, – вылезла она из сарафана, оголяя своё худенькое тельце, сверкая спелыми ягодицами в бликах обилия свечей.

Приподнятые маленькие плечи от согнутых в локтях рук напомнили ему холмики лесной опушки, где располагался лагерь, изящная прогнутая спина – дол Червегора, а округлые девичьи ягодицы – те холмы, на которых расположился замок. Взор так и скользил по приятной и нежной коже, желая к ней поскорей прикоснуться.

– Здесь где-то были ароматические масла для кожи, – приподнял свой взор на маленькие полочки с пузырьками, от пробки каждого из которых тянулась прикреплённая полоса пергамента с подписью.

– Что-нибудь цитрусовое. Решил сделать массаж или мне предлагаешь заняться твоей уставшей мускулатурой? – посмеивалась девчонка, нежась на перине.

– Бальтазар? Вот ты где, – в дверях появилась и фигура Киры, бросавшей взгляд то на раздетую девицу в кровати, то на полуголого некроманта за столом возле карт и настоек. – О, смотрю, ты занят.

– Заходи, – хохотнула, заслышав её Люция, перевернувшись на спину. – Оставайся, можешь даже присоединиться.

– И ведь не отделаться тебе от неё, настойчивая сильная душа, – восхищалась внутри некроманта царица-тьма. – Смотри, как восхитительно наглеет.

– Нет уж, я просто хотела сказать, что поутру, наверное, поеду, – скромно глядела Кира на Бальтазара. – Ты что-то любишь поспать до обеда, та ещё «сова», а я «жаворонок». Меня уже в сон клонит, а вы, смотрю, только приступаете к веселью. Мира пьяна и ничего не хочет слушать. А мне в Сельваторске надо всё налаживать. Пир пиром, а дела только наваливаются и тянутся хвостом, как у твоего лесного кота.

– Не ворчи, – объявилась за её спиной вдруг Миранда, крепко обняв. – Я тоже знаю немало затей, чтобы ты сегодня не уснула, – исчезли они обе в магической дымке – одна чародейка забрала другую куда-то в другое помещение замка.

Создав сгустками волшебства цепкую чёрную лапу непроглядной энергии, некромант закрыл дверь в спальню, покачав головой. Попрощаться толком не вышло, но теперь не факт, что и Кира, как планировала, уедет домой рано утром. Но он полагал, что сантименты вообще здесь излишни. Не стоило снова и снова благодарить друг друга за помощь. Дело сделано, каждый может окунаться в собственные заботы. Захват власти вышел не совсем таким, как он это себе представлял, но некромант счёл, что так даже лучше.

– Фиолетовые огоньки! Такие красивые! Мой любимый цвет! – заулыбалась Люция, поглядывая на фитили свечек люстры и переводя свой взор на глаза некроманта.

– Мой тоже, – как-то нехотя признавался тот.

– Да? А я всегда думала, что чёрный! – откинулась Люция головой на подушку.

– Вот теперь знаешь на одну мою тайну больше. Схватят тебя однажды и будут выпытывать секреты лорда-некроманта… – фыркал он, глотнув тёмной ягодной настойки.

– Что вы, я лучше умру, чем выдам врагам ваши тайны! – со всей искренностью утверждала ночная гостья.

– Живая ты мне куда интересней, – скользили мужские пальцы по застёжкам кожаных брюк, скидывая те неряшливо на пол, хотя он мог спокойно и аккуратно повесить их хотя бы на спинку ближайшего стула.

– Тогда я вся твоя, но и ты на сегодня мой, – гордо заулыбалась Люция. – Слышала, собираешься в поездки. Решил пополнить гарем?

– Всё-то тебе расскажи, ревнивой жемчужной кошке, – хмыкнул на это чернокнижник.

– Ты теперь полновластный лорд всего Кроненгарда, ну надо же! – сладко потягивалась нагая девица. – Никто из нас ничем друг другу не обязан, и всё же мы вместе. Разве не чудо?

– Ищешь сказку в реальной жизни? Тут и так всё, что накануне произошло, настоящее чудо. Чему теперь удивляться…

– Уже представляю, как в саду вырастишь чёрные и синие розы, гроздья фиалок в горшочках… – воображала Люция. – Оставь хоть садовника. Замок большой, тут может с десяток человек трудиться, никогда с тобой не пересекаясь, пока сам не захочешь дать какие-то распоряжения.

– Обворуют же. Казначей монет прихватит, повар барские запасы хлебать и трескать начнёт, людей не изменить. Но я подумаю, – недовольно фыркнул Бальтазар. – И тебя взять советником? – подходя к кровати, он усмехнулся, капая розовым маслом ей на грудь и медленно растирая по заблестевшей коже, заигрывая с твердеющими от возбуждения девичьими сосками.

За окном виднелась луна, успевшая с лукавого месяца полноценно налиться за время похода и уже готовая идти на убыль, достигнув своей кульминации. В свете её с деревьев и чердаков вылетали кормиться ночью стаи летучих мышей. И на всё это взирали бриллианты безмолвных звёзд – зрителей случившихся перемен и с нетерпением ждавших, что теперь будет дальше.

***

Ранним утром у церкви Червегора остановилась повозка с имперскими эмблемами. Вышедший из неё господин в бордовом плаще и широкой шляпе велел кучеру дождаться его, пообещал, что пробудет здесь недолго. Очертив крестное знамение и приклонив голову в бормотании быстрой мантры, он двинулся к паперти и вошёл внутрь.

Встретивший его седой и тощий священник провёл гостя к келье, где заночевал святой отец Дамиан. Тот был обрадован своему визитёру и по-дружески приобнял Сетта, которого давно не видел. Шрам через незрячий глаз, разумеется, никуда не делся с их последней встречи, волосы на затылке, как и прежде, взъерошены и непослушны, клочьями торчат во все стороны.

Кругом всё было усеяно свечами на полках и специальных выемках в кладке стен. На каменном столике справа лежала на боку пустая бутылка из-под вина, а ещё одна стояла полупустой рядом с недавно пригубленной рюмкой, судя по алым разводам на дне.

– Каюсь, мессир, это моя вина, – опустил глаза гость на узорчатую круглую плитку кельи. – Недооценил некроманта. По-видимому, он куда хитрее, чем мы думали.

– Успокойтесь, егерь Догман, – приветливо улыбнулся священник, – возможно, так даже лучше. То, что случилось, не помешает нашим планам, а, наоборот, подтолкнёт их дальше. Всё это нам на руку. Расслабьтесь, хлебните монастырского вина, – приглашал он к столу жестом руки.

– Я привёз «Око Зимы», вы как-то просили… – прервал Сетт мессира.

– Ах, неужели! Камень Фаль, как зовут его белги, это весьма любопытная вещица, – оглядел его собеседник, а через плечо сверкнул единственным здоровым глазом и на седого старца в рясе, который с поклоном оставил их, вернувшись наверх по тоненьким каменным ступенькам. – Но вы привезли его сюда?! – полезли у священника высоко на лоб его совиные брови. – Впрочем, это тоже неплохо, – тут же он успокоился.

– Наши союзники подменили артефакт, когда проходили сквозь северные земли. Не знаю, когда конунги хватятся, а пока мы смело можем использовать его в собственных целях, – негромко проговорил своему соратнику охотник на нечисть.

Они в келье остались наедине, и мужчина в плаще снял с пояса крупную сумку, из которой достал большую хрустальную сферу. Её он бережно уложил на особую золотую подставку, напоминающую перевёрнутую корону с маленькими шариками на кончиках зубцов.

Святой отец начал вибрирующим напевом читать долгое заклинание, отчего то и дело вздрагивали огоньки свечей по всей келье вокруг. Казалось, неведомый ветер их все клонит в одну сторону, то и дело почти задувая, умаляя пламя, но то вновь и вновь разгоралось, возвращаясь в своей стойкой форме, а воск медленно таял.

Внутри сферы начал медленно клубиться седой туман, будто кто-то, закурив трубку, выдохнул в неё дыма. А потом морок, сверкая изнутри, как сияют прорези облаков в ясный день от лучей прорывающегося сквозь них яркого солнца, начал формировать облик взиравшего на них статного голубоглазого мужчины с аккуратной бородкой и закрученными светлыми усами. Его крупные кудри длинных локонов спадали водопадом по обе сторону величественной головы. Лицо казалось крепким, слегка угловатым, принадлежащим могучему воину и сильному человеку. А на голове красовалась большая корона в форме приплюснутого купола с обилием самоцветов.

– Император Лор де Рон Гростерн! – низко склонился вдвое перед сферой мессир Дамиан, медленно выпрямляясь и дрожащим тягучим голосом начав своё обращение. – Спешу сообщить, что могущество Пресвятой Церкви пошатнулось в наших краях. Червегора отныне нет, некромант-узурпатор переименовал его в Кроненгард. Он будет и дальше укреплять свои союзы с влиятельными феодалами юга и севера, востока и запада. Вольный Край ослаб распрями бунтов, растеряв былое могущество. Уверен, внезапное убийство дружественного лорда Мортимера станет весомым поводом для великой Империи всерьёз вмешаться в местные дела для урегулирования ситуации. Чернокнижник силён, но теперь никто не посмеет оспорить ваше вторжение, раз уж здесь и так произошёл захват власти. Этим краям нужен мир, а не мрак, что несёт с собой тёмный лорд.