Читать книгу Скатертью дорога! Русские дорожные обряды, обычаи, поверья - Владимир Коршунков - Страница 5

Дорожное приветствие было обязательным при встрече: если вне поселения, то на дороге, а также когда кто-либо догонял другого на своём пути. Часто при этом произносили пожелание «доброй встречи». В Вятском крае в начале XX в., встречаясь (и ещё входя в чужой дом), говорили: «Здорово живитё»[66]. Очевидно, это вариант более распространённых в народе приветствий: «Здорово живёте!», «Здорово живёшь-можешь!» и подобных им выражений вроде: «Здорово ночевали!», «Здорово сидите!», «Здорово молиться!» и др.[67]

Интересовавшийся народным творчеством литератор В. А. Слепцов в путевых очерках «Владимирка и Клязьма», которые он набрасывал прямо во время своего пешего странствия осенью 1860 г. из Москвы во Владимирскую губернию, приводил такой эпизод. Мужик в повозке, подвозивший Слепцова, хотел закурить, но огонька при нём не было.

«Он стал погонять лошадей, крича прохожему:

– Эй, ты, милый, постой!

Прохожий мужик в холстинном зипуне, с лаптями и пилою на плечах, остановился и снял шапку.

– Мир-дорога!

– Добро жалуйте!»[68]

Слова «мир-дорога!» были в те годы частым дорожным приветствием у русских людей. Вот, например, мимолётная зарисовка из романа Мельникова-Печерского «В лесах»:

«…Повстречал он на пути Патапа Максимыча.

– Мир-дорога! – приветливо крикнул ему Чапурин»[69].

Забывшийся ныне вежливый ответ: «Добро жалуйте!» – тоже нередко звучал в подобных ситуациях. А на Вятке приветствием тому, кого встречали или догоняли в пути, были слова: «Добро ехать (доехать)»[70].

Слепцов тогда вспоминал, что вскоре после того мужик-возчик, едучи дальше, принялся рассуждать и сравнивать:

«Вот диковина-то!

– Какая такая диковина!

– Что мне один купец сказывал!

– Что же он?

– Из Сибири купец, богатеющий; я его возил; и что он мне сказывал! Вот хошь бы, к примеру, у нас какая заведение? У нас коли ежели нагоняет меня кто на дороге, то я ему сейчас поклон: мир-дорога! а он мне беспременно говорит: добро жалуйте! А у них, в этой самой в Сибири, ежели я, к примеру, вас нагоняю, то я сейчас: мир-дорога! а вы мне: подковыривай небось! Ей-богу! Вот диковина-то! “Подковыривай небось!” Ха-ха-ха!»[71]

Василий Алексеевич Слепцов

По суждению С. В. Максимова, «путник в дороге, догнавший другого пешехода, добрым приветом “мир дорогой” зачуровывает, заговаривает его в свою пользу…»[72].

Д. Н. Мамин-Сибиряк хорошо знал жизнь старателей на горнорудных приисках Урала. В его очерках с названием «Золотуха» (1883, из цикла «Уральские рассказы») старик, глава работавшего на золотом прииске семейства, встретил этими словами приблизившегося к их выработке «барина»[73]. Очевидно, приветствие прозвучало потому, что тот проходил мимо них. А в повести Мамина-Сибиряка «Охонины брови» (1892), о пугачёвщине в зауральских краях, есть эпизод, когда во время долгого пути ехавший верхом герой нагнал другого «вершника»: «Мир дорогой, добрый человек, – поздоровался Арефа, рысцой подъезжая к вершнику. – Куда бог несёт?»[74]

В Вологодской области в таких ситуациях говорили: «Мир дорожке!» и «Мир дорожкой!»[75] В одной народной сказке есть вариант «Мир по дороге!»[76].

Само же это пожелание мира выдаёт подспудное ощущение странника, что в пути слишком часто бывает не мирно.

Родившийся в 1879 г. писатель П. П. Бажов в автобиографической повести «Дальнее – близкое», которую он создавал во второй половине 1940-х гг., вспоминал, как десятилетний мальчик вместе с родителями ехал летним путём из родных мест – из Сысертского горного округа – на учёбу в Екатеринбург. Мальчик сам взялся править лошадьми, как большой. Они уже приближались к Екатеринбургу – «встречный поток принял вид беспрерывной вереницы». Кажется, обыватели тогда спешили за город – на гулянье в Мещанский бор. Бажов, припоминая прошлое, рассказывал:

«У нас на заводе большинство знает друг друга. С детства нас приучали кланяться старшим при встречах. Этот обычай соблюдался и при встречах в лесу, в поле, на дороге. Были разные формы приветствия. Когда, например, встречаешь или обгоняешь за пределами селения, должен сказать: “Мир в дороге”. Если люди расположились на отдых или сидят за едой, тоже за пределами завода, надо говорить: “Мир на стану”, а если просто разговаривают: “Мир в беседе”, и так далее. Весь этот ритуал я знал хорошо и дорогой не забывал снимать свою шапку-катанку и говорить нужные слова. Мне отвечали по-честному, без усмешки. При встрече с непрерывной вереницей горожан снимание шапки стало затруднительным, но я всё-таки старался с этим справиться. Однако мне не отвечали, улыбались, а один какой-то, ехавший в блестящей развалюшке, как у нашего заводского барина, с кучером в удивительной форме, закричал:

– Здравствуй, молодец! Поклонись от меня берёзовому пню да сосновому помелу, а дальше, как придумаешь! – и захохотал.

Обескураженный насмешкой, я обернулся к отцу, а он посмеивался:

– Научил тебя городской, кому кланяться? То-то и есть. Тут, брат, всякому кланяться – шапку скоро сносишь. Да и не стоит, потому – половина жулья. Этот вот, может, на гулянье едет, чтоб кого облапошить. А тоже вырядился! Извозчика легкового нанял. Знай наших!»[77]

Это весьма показательное описание. В условиях большого города традиционные этикетно-обрядовые нормы действовать переставали.

Зарисовки Слепцова и Бажова позволяют понять, как происходило ироническое переосмысление традиционных уважительных этикетных формул: вместо «Мир-дорога!» с предполагавшимся непременным ответом «Добро жалуйте!» – отклик «Подковыривай небось!», а вместо «Мир в дороге» с приподниманием шапки – то кривые улыбочки, то насмешливые реплики встречных горожан. И смысл старинного вежливого напутствия «Скатертью дорога!» тоже мог искажаться насмешливыми продолжениями, вроде «Буераком путь!». В конце концов и само прощальное упоминание о дорожной «скатерти» стало обозначать выпроваживание нежеланных гостей.

В начале очерка В. А. Слепцова «Питомка» (1863) – сцена:

«Вдруг позади загремела телега. В телеге сидел мужик. Баба свернула с дороги в сторону и, не оглядываясь, пошла скорей. Мужик, поравнявшись с бабою, приостановил лошадь и сказал:

– Путь-дорога! Куда бог несёт?

Баба поклонилась и, не глядя на мужика, молча шла стороной»[78].

А вот эпизод в романе А. Ф. Писемского «Люди сороковых годов» (1869):

«Кучер поехал прямо по площади. Встретившийся им мужик проворно снял шапку и спросил кучера:

– Путь да дорога – кого везёшь?»[79]

Приветствия «Путь-дорога!», «Путь да дорога!», «Путём-дорога!» звучали нередко[80]. В XIX в. жители Архангельской губернии, встречаясь в море, говорили: «Путём-дорогой здравствуйте!», на что обычно следовал ответ: «Здорово ваше здоровье на все четыре ветра»[81]. На Вологодчине люди приветствовали друг друга: «Путём-дорогой!» или «Путём-дорожкой!»[82] На Урале при встрече двух человек на дороге в ответ на приветствие: «Мир дорогой» (либо «Путём-дорогой!») – надо было отвечать: «Милости просим»[83]. В Омской области на благопожелание «Езжайте, путём дорога» – могли отозваться: «Спасибо на добром слове»[84].

Разумеется, напутствия и дорожные приветствия могли быть весьма разнообразными. Здесь шла речь о самых распространённых. Важно то, что они возникали и укоренялись в народной речи при ситуациях, когда пути-дороги бывали долгими, трудными, изобиловавшими опасностями.