Читать книгу Расслоение. Хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965 - Владимир Владыкин - Страница 15

Летним августовским вечером домработница Берии так и не сумела уговорить Валентину Истомину, чтобы та дала письменный ответ Лаврентию Павловичу о своём согласии на тайное свидание. Этот отказ не был связан с тем, что Истомина должна была отправиться на кунцевскую дачу, куда она обещала приехать по настоянию охраны, чтобы привела дачу в порядок.

С Берией у неё давно начался, нет, вовсе не роман, а настоящая борьба за свою честь. Сталин однажды сделал ему внушение. И тот надолго отстал. А когда он отдыхал на юге, Берия, находясь в последние годы рядом с ним, вновь повёл свою игру искусителя. Хотя Валентина это называла по-другому, а именно сексуальным домогательством неудовлетворённого тщеславия разбушевавшегося самца, который прославился этим по всей столице. И ему ни от кого никакого укорота не следовало. И когда уже вернулись с юга, он не отставал…

– Скажите своему хозяину, чтобы цветов мне не присылал, – ответила Истомина Дарье Михайловне, которая высоко оценила утончённую красоту сестры-хозяйки вождя. – И записку никакого содержания писать не буду.

– Ой, а что мне делать? Лаврентий Павлович не захочет меня слушать. Он сказал, чтобы без ответа не приезжала…

– Не бойтесь! Я позвоню Иосифу Виссарионовичу. Просто ваш хозяин без чувства меры. Хотя медицина это характеризует однозначно, как большое сексуальное наваждение. Берия – ещё не сильный мира сего. Он просто забывает, кому я служу. Всё, Даша, ступайте к нему с таким моим ответом, а мне уже пора…

Дарья Михайловна немного успокоилась, а в машине вдруг расплакалась, когда представила змеиный взгляд Берии и прокляла тот день, когда согласилась исполнять его прихоти. Хотя тогда это сделала от страха, что такой грозный человек навсегда разлучит с семьёй. И только, когда ему отдалась, тут взыграло у неё меркантильное чувство – заполучить тёпленькое местечко, которому теперь она была уже не рада…

И вот настал день, когда он выгонял её прочь. Дарья Михайловна расплакалась.

– Чего ревёшь? – бросил Берия. – Я тебе звонил из машины. Ты стол приготовила?

– Да, как вы сказали.

– Вот и хорошо. А теперь свободна… я уже сказал… до утра. Непонятно?

– Понятно, понятно! – она быстро закивала головой и опрометью побежала с тайной радостью из квартиры.

Через час или того меньше в квартиру Берии по одному сходились гости, а именно Маленков, Булганин. Последним появился Хрущёв с видом человека непреодолимой усталости. По правде сказать, Никита Сергеевич не был сторонником заговоров и всяких сговоров. Но ситуация складывалась такая, что по-другому было нельзя поступать, коли вектор будущих событий определил Сталин, которому ни один из них не приглянулся в преемники, так как теперь, похоже, вся их будущность зависела от преемника хозяина.

Четвёртка расположилась в просторной столовой, где был шикарно накрыт стол яствами, приготовленными домработницей.

– А где твои, Лаврентий, домочадцы? – спросил Хрущёв. – Они здесь?

– Никита, не будь наивным, – усмехнулся Берия, снимая пиджак, набросил его на спинку массивного стула с высокой спинкой. – Я обо всём побеспокоился. Тут нас никто не услышит. Я и об этом позаботился. Тут живут все мои люди, проверенные…

– Как ты их проверял? На моей шляпе или на моей походке? – шутливо проговорил Хрущёв.

– Никита, довольно шутовать, давайте лучше о деле! – строго сказал Маленков.

– Ты что-то хочешь сказать о преемнике? – спросил, улыбаясь в усы Булганин, чуть наклонив вперёд голову, точно хотел спрятать свою улыбку в усы.

– Ну что ты, в самом деле! Я уже всё обдумал, – сказал Берия, откупоривая штопором бутылку дорого вина. И все приготовились слушать Лаврентия Павловича.

– И что ты нам предлагаешь? – высокомерно глядя на хозяина квартиры, спросил Маленков. Хотя Георгий Максимилианович уже кое-что слышал от Лаврентия Павловича. Но сейчас сделал вид, что он так же не осведомлён о его плане, как их сподвижники.

– Ну, Лаврентий, давай не тяни! – поторопил нервно Никита Сергеевич.

– Наша задача – подмочить репутацию Николая. Уж слишком он чистенький получается в глазах Кобы. Почему я? А вы его не видите таким, а он для него почти идеал!

– Пятилетки разрабатывал он все, что у него никому не отнять! – протянул Хрущёв. – Кстати, сегодня Молотов на вокзале напомнил хозяину о книге, которую пишет наш кумир. Что это за книга? – и Никита Сергеевич посмотрел на Берию.

– Не переживайте… она давно написана. В сейфе хранится… в Госплане. Я уверен, нам надо проверить, все ли документы там хранятся? – с ядовитой усмешкой продолжал Берия. Однако на счёт написанной книги, он просто бравировал, желая показать себя во всём осведомлённым, хотя ему действительно доставили неверную информацию. В то время книга «Политэкономия коммунизма» была не написана, а лишь эскизно набросана.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросил настороженно Хрущёв, пристально, даже сурово глядя на того. Ему было неприятно то, что Берия о книге сказал настолько уверенно, что показалось, он также знает всё о каждом из них. И потому сейчас воспринимался самым опасным после Сталина, ведь все они внутренне были готовы к тому, что вождь в любой момент может найти им замену. И теми, кто могли вполне занять их места, как раз и были Кузнецов, Родионов, Попков, Лазутин и ещё Капустин, которым Сталин уже лично поручал ответственные мероприятия и с ними они блестяще справились.

– Лаврентий нам предлагает получить санкцию от прокурора на проверку! Я так понял тебя? – спросил Маленков.

– Вот-вот, товарищи! – воскликнул Булганин. – Это то, что нам нужно! Есть уже информация: происходит утечка документов… из сейфа Госплана, он при этом в азартном возбуждении потёр ладонь об ладонь. – Мне страшно было слушать Кобу, когда он, говоря о том, что будущее руководство будет молодым, – вспомните, как он посмотрел вовсе не на Никиту, не на Георгия, не на тебя, Лаврентий; но ладно я старше вас, он привёл для примера Алексея Кузнецова. А с ним кто сидел? Попков, Родионов, Лазутин. Вся ленинградская молодёжь. А Кузнецова он не зря ввёл в состав ЦК. Значит, готовит замену, которая может произойти в любой момент…

Надо заметить, Хрущёв из всех сидящих был старше всех, но Булганин нарочно не заострил на этом нюансе внимание. Точно уже тогда чувствовал, что тому предстоит стать во главе государства и тогда он вновь займёт должность министра обороны, откуда его согнал два с лишним года назад Сталин.

– Мы обязаны, мы должны, сыграть на опережение! – подхватил опять Булганин. – С ним должен поговорить Маленков.

– А что, и я могу поговорить, – простодушно сказал Берия, ни на кого не глядя, принимаясь за трапезу.

Они выпивали вино, заедали шашлыками, приготовленными по-кавказски, и продолжали разговор, от которого почти в равной степени леденило у всех под ложечкой, а по спине бежали холодные мурашки. Их лица излучали здоровье пылающим румянцем.

– Это мы и без тебя знаем, Николай! – заговорил, работая челюстями, Маленков и переглянулся с Берия и Хрущёвым, которые сидели напротив Булганина и Маленкова.

– Товарищи, нужна записка, обоснование для принятия решения, – начал горячечно Берия. – Кто может её составить лучше меня? Думаю, вы со мной согласны?

– Ладно, накатай, сколько сможешь! – согласился Георгий Максимилианович, пережёвывая мягкое сочное поджаристое мясо баранины. – Но чтобы он безоговорочно поверил. Его любимец не только простофиля, который, говорят, оставляет сейф открытым, но и сам, пользуясь высочайшим доверием товарища Сталина, передаёт государственной секретности документы зарубежным дипломатам… за… доллары! Кстати, мне Молотов жаловался, что его жена ни за что пострадала…

– Да, да, антисемитизм его у всех в печёнках. Весь еврейский мир на нас косится, – подтвердил Хрущёв. – Этим обстоятельством надо немедленно воспользоваться. Мировое сообщество нас поймёт. Спасём цивилизацию от ядерной чумы! И евреев спасём, он хочет их отправить из Москвы под сурдинку космополитизма, – и глянул на Берию, видя, как тот неприятно морщился, так как сам боялся попасть под мегрельское дело… Но сейчас Берия медленно ел, он углубился в свои мысли, не желая заострять внимание на речи Хрущёва, который, как, казалось, Лаврентию Павловичу, хотел взять его в союзники на этом деле.

– Что ты молчишь? – спросил Хрущёв.

– Как бы вы не думали, в этой политике я его поддерживаю, – заметил Берия. – Создали для них автономию. А они всё равно здесь везде. Власть им нельзя доверять, – сказал он, хотя знал, что в его роду по материнской линии присутствовал этот род, что он всегда скрывал, и в том числе от Сталина, антисемитизм которого его всегда коробил. И теперь ему казалось, что вождь догадывался о его полном происхождении и потому не называл своим преемником. Но это было, разумеется, совершенно не так, поскольку сам Сталин не видел в нём достойного звания Верховного руководителя. Часто люди переоценивают свои возможности из-за единственного стремления к обретению власти.

После этой встречи у Берии четвёртка заговорщиков ещё встречалась на квартире Булганина. И колесо клеветнического доносительства и репрессий с бешеной скоростью завертелось. Сталин получил донесение о якобы вскрывшихся фактах исчезновения секретных документов из ведомства Госплана, который возглавлял с 1937 года Н.А.Вознесенский. Николаю Алексеевичу было вменено похищение секретных документов, за что он был неожиданно отстранён от работы. Хотя все его сотрудники не верили, чтобы могли пропасть документы, но вступиться за своего начальника тогда не каждый решался, боясь попасть под те же обвинения.

Для того, чтобы содержать особо опасных политических преступников, первый заместитель председателя правительства Г.М.Маленков по договорённости с Л.М.Кагановичем в срочном порядке создал тюрьму на пятьдесят человек. Между прочим, Вознесенский был тогда первым замом у Сталина, то есть прямой соперник главного заговорщика. Разумеется, он никак не мог уцелеть. И Сталин, выходит, поверил Маленкову, который во всём поддерживал вождя, ставшего тогда в глазах народа больше и выше руководителя коммунистической партии…