Читать книгу Расслоение. Хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965 - Владимир Владыкин - Страница 20

После совещания в Подмосковье руководителей, как сельских райкомов партии, так и председателей и директоров самых крупных колхозов и совхозов, было официально объявлено о втором этапе укрупнения мелких колхозов, а некоторые из них надлежало преобразовать в совхозы. Как уже известно, после войны Сталин не хотел менять политику сельского хозяйства. И это было его серьёзной ошибкой. Главной же целью было подтянуть отстающие колхозы, присоединив их к передовым артелям, чтобы неустанно увеличивали урожайность, надои молока, прирост мясной продукции. Послевоенная инвентаризация обрабатывающей землю техники, показала, что в мелких колхозах низко было поставлено обучение механизаторов своему делу, и плохо подготовлены ремонтники в МТС.

По этой причине техника часто ломалась и выходила из строя, а после нескольких ремонтов её списывали. Некоторые руководители считали, что машинно-тракторные станции тормозили развитие колхозов и совхозов, которые далеко не все имели в достаточном количестве свои трактора, комбайны и все пахотно-сеятельные и обрабатывающие агрегаты. Вот и на совещании, которое проходило не в Колонном Доме Союзов, а, как было сказано, в Подмосковье и длилось три дня, многие делегации от своих краёв, областей и республик выступали за упразднение МТС. Делегаций было столько, что все сразу не вместились в зале, однако пришлось провести совещание сначала для Дальнего Востока, Восточной, Западной Сибири, Алтайского края, потом для всего Урала, Поволжья, Нечерноземья, затем для Краснодарского, Ставропольского краёв и всего юга России.

Многие председатели колхозов, которые стали ими после войны, да и районные, областные, краевые партийные руководители не увидели Сталина вживую. Говорили, он не смог приехать и вместо себя прислал Н.С.Хрущёва. А до этого только в газетах, слышали его голос по Всесоюзному радио, телевидению тогда широко не было распространено.

Так что на том трёхдневном совещании работников сельского хозяйства РСФСР И.В.Сталин так и не появился. Вместо него выступил с краткой приветственной речью Хрущёв, обозначив повестку предстоящей ответственной работы на местах. Но кто видел Сталина до войны, знали, как он умел зажигательно, темпераментно и живо выступать. Теперь же, когда война отняла у него много духовных и физических сил и заметно пошатнула здоровье, вождь выступал, непривычно замедленно, с паузами, не так решительно и боевито, а будто с какой-то опаской, при этом он поднимал руку. А то и вовсе чуть вперёд себя выставлял полусогнутые в локтях обе руки, будто приготовлялся к дирижированию оркестром. И полагали, точно его кто-то принуждал говорить не от всего сердца, а из необходимости показать себя, что он ещё может руководить большой страной и рано его списывать с политической сцены. Но теперь, похоже, он уступал своё место более молодому Хрущёву, который передал от Сталина горячий привет и боевито продолжал:

«Товарищи работники сельского хозяйства, товарищи партийные руководители нашей великой Ленинской партии! Мы не сегодня начинаем объединение мелких колхозов, мы его начали частично ещё до войны, частично после победы над фашистской Германией. С 1946 года товарищ Сталин проводит политику снижения цен на питание, на отдельные промышленные товары, но об этом вы, товарищи, знаете из газет!

А теперь я хочу обозначить ту цель, к которой мы стремимся. Кому она неясна, я объясню. Мы создаём крупные колхозы и снабдим их в большом количестве новой техникой через МТС. Они получат новые трактора, комбайны, грузовики, плуги, сеялки, культиваторы, бороны, веятельные и сушильные агрегаты. Мы будем продолжать прерванную войной электрификацию деревень и сёл самых отдалённых районов, мы будем строить новые дороги и развивать мелиорацию.

Если мы этого добьёмся, наши колхозы и совхозы значительно повысят урожайность всех зерновых, продуктивность птицеводства, животноводства и свиноводства. Это позволит нам создать обилие продовольствия для решения других не менее важных народнохозяйственных задач и дальнейшего социалистического строительства. Во-первых, мы дадим толчок для развития тяжёлой и лёгкой промышленностей. И создадим базу для резервного накопления сырьевых и продовольственных запасов.

Все наши колхозы станут зажиточными, и колхозники заживут богато. Но мы не допустим, как уже предлагается нашими некоторыми руководителями не только на местах, но и в центрах всех республик, взять курс на создание колхозных посёлков, агрогородов, при этом предлагают выселять, переселять из деревень в эти самые агрогорода сельское население. Мы этого не допустим, если следовать по предлагаемому пути, мы можем потерять не одни деревни, но и людей, которые там связаны с землёй всеми своими корнями. Не всем понравится бросать свои дома. Во-вторых, агрогородам, говорил на отчётном Пленуме ЦК товарищ Сталин, предлагают вбирать в себя население из окрестных деревень и сёл, которые будут сломаны. Это сколько понадобится транспорта, говорил товарищ Сталин, чтобы доставлять на удалённые поля колхозников из агрогородов?

Так что, товарищи, это моя задумка, и я каюсь в том, что писал в газете «Правда», по уничтожению удалённых деревень, для нас сейчас нереальна, которая потребует огромных материальных и людских затрат.

На этом, товарищи, позвольте закончить выступление. Желаю успешного решения поставленных перед вами партией неотложных задач. Товарищи, спасибо за внимание»!

И не успел Хрущёв сойти с трибуны, как раздались оглушительные шквальные аплодисменты. И весь зал встал и скандировал: «Сталин – наш вождь и учитель!» Да здравствует великий Сталин!» И по мере того, как Хрущёв продвигался от трибуны к президиуму, чтобы занять своё место в центре, возгласы приветствия не умолкали.

Когда Хрущёв сел, а потом встал, поднял руку, и в зале ещё не до конца установилась тишина, он сказал: «Если не замолчите, я встану и уйду!» И зал мгновенно стих. Может, уже на том закрытом совещании Хрущёв готовился примерить к себе высшую партийную должность, так как был уверен – эпоха Сталина катилась к закату…

Между прочим, на том совещании не присутствовал даже первый заместитель премьера И.В.Сталина Г. М. Маленков, который сразу после войны предлагал вождю списать с колхозников все недоимки по налогам и поднять закупочные цены. Это бы значительно сократило государству затраты на поддержку убыточного сельского хозяйства и увеличить закупку техники для МТС. Причём Георгий Максимилианович также тогда впервые заговорил о реорганизации МТС, так как посредническое звено в сельском хозяйстве уже давно было признано невыгодным для государства и самих колхозов, которые отдают много хлеба в счёт оплаты труда механизаторам, большинство которых работают со стороны. Если колхозникам на трудодень выдавали один килограмм зерна, то механизаторам МТС по три. Между прочим, это он слышал от самого председателя Госплана Н. А. Вознесенского, авторитет которого в экономике тогда считался непререкаемым, несмотря на то что самого его Маленков, как уже было замечено, ненавидел. И он же его сам и арестовал в своём кабинете по обвинению в измене. А всё оттого, что тот был всесторонне экономически образованным, в чём превосходил и Маленкова, и других руководителей партии и государства. И когда Вознесенского не стало, первое время его было не кем заменить. Но что тогда говорить о полководцах, которых Сталин уничтожил с лёгкой руки германского вертмаха, когда тот искусно подкинул через чехословацкого президента Эдуарда Бенеша дезинформацию. А точнее, клевету, что Тухачевский, Якир, Блюхер – это одна команда, которая сотрудничала с германской разведкой, чтобы совершить в СССР государственный переворот и после устранения Сталина захватить власть…

В этом отношении Сталин, имея на руках, как он считал, неопровержимые факты, а на самом деле истинно не расследованные, не колеблясь, расстреливает «германских шпионов». И ему было наплевать на то, что они являлись героями Гражданской войны. А по всей стране таких красных командиров нашлось около сорока тысяч.

Так Германия выбила из строя лучший офицерский цвет Красной армии и обезглавила её. А Гитлер, добившись от своей разведки желаемого, удовлетворённо улыбался и потирал руки.

Точно так же Сталин безоглядно расправился со всеми видными старыми экономистами, впрочем, не только. Нет такого ведомства, предприятия, колхоза и совхоза, чтобы не прошлась по невинным головам его карающая секира. И как-то не вяжется тот факт с сотнями тысяч убиенных и с тем, что он считал себя всерьёз русским, ибо с мнимыми врагами поступал, как восточный деспот, для которого пролить кровь подданных, как раздавить насекомых, которые причиняли неудобства. Хотя эти подданные истинно невиновные, но между тем виновные только потому, что стояли у него на пути и мешали двигать стратегию развития страны…

Вот и Хрущёв после своего выступления на том совещании пытался покаяться, боясь расправы Сталина. Может быть, вождь и уничтожил бы его, но тот умел исполнять все его поручения. К тому же Хрущёва он воспринимал за истого шута, который ловко подыгрывал своему хозяину. Вот и уцелел Никита Сергеевич и не был снят с высокой должности секретаря ЦК, так как вовремя покаялся на заседании Политбюро во всех своих, как он сам характеризовал свои действия, бессознательных ошибках, желая сделать, как лучше, и вполне искренне покаялся. А такое качество Сталин ценил весьма высоко в любом руководителе.

Но удивительно и то, что Сталин не увидел в предложениях Хрущёва по упразднению неперспективных деревень стремления к лидерству, и это произошло потому, что он давно приметил в Миките черту прислужника и угодника. И в силу этого он не мог разглядеть в таком хитреце возможного заговорщика, на что у вождя было выработано безошибочное чутьё. И в преемники он тоже искренне не метил, так как за ним не усматривалось даже тайное и явное стремление к самовыдвижению себя в первые ряды.

Если рассматривать личность вождя как потенциального диктатора, надо ещё учитывать и тот факт, что Сталин любил окружать себя наряду с умными, которые предлагали своё видение развития страны, так и теми, которые ничем ярким не выделялись. И как ни странно, именно таким был Хрущёв. Этого «шута горохового» и верного клоуна своих вечерних застолий, званых обедов и ужинов Сталин и в мыслях не держал как своего возможного преемника и лидера партии и правительства.

У него, конечно, была привычка приглашать на свою дачу не только самых близких и верных, но и тех, кто вызывал к себе повышенное внимание. Но что касалось маршала Г. К. Жукова, то его Сталин никогда не приглашал вместе с теми, кого считал завсегдатаями своих застолий.

В последние годы, когда почувствовал приближение неизбежной старости, он особенно испытывал одиночество и потому эти ежевечерние и ночные застолья у него поднимали настроение. К тому же они были все у него на виду, и потому никто не мог организовать заговор. В старости, когда знаешь, что у тебя за плечами сотни тысячи казнённых и миллионы прошли через лагеря, наступает момент ответа за содеянное перед божеским судом. Но Сталин старался отгонять от себя такие минуты прозрения, наоборот, он был уверен, что ни в чём не виновен, так как от имени Бога судил тех, кто оступился…

На застольях, в понимании Сталина, хоть и присутствовали соратники по партии, но все они перед ним, гениальным и великим, пигмеи и карлики, о чём единодушным хором ему внушали радио, газеты и журналы. Но Сталин не всегда любил слушать свои речи и то, что о нём сообщали и писали… Его удивил поступок Хрущёва, когда тот напечатал статью. Пришлось того осадить, потому что с ним не посоветовался…

Так что Хрущёв покаялся и с него как с гуся вода. Но каялся он вовсе не на газетной полосе, а лишь в узком партийном кругу…

Ответом Хрущёву было «Закрытое письмо ЦК ВКП (б) о задачах колхозного строительства в связи с укрупнением мелких колхозов 2 апреля 1951 года». В секретном тогда документе Сталин подверг критике тех руководителей, которые извращали линию партии в колхозном строительстве. Но поводом к появлению закрытого письма стали не факты искажения курса укрупнения колхозов, а именно статья в «Правде» Н.С.Хрущёва, который потом писал вождю:

«Дорогой товарищ Сталин!*2

Вы совершенно правильно указали на допущенные мною ошибки в опубликованном 4 марта с. г. выступлении «О строительстве и благоустройстве колхозов».

После Ваших указаний я старался глубже продумать эти вопросы. Продумав, я понял, что всё выступление в целом, в своей основе является неправильным. Опубликовав неправильное выступление, я совершил грубую ошибку и тем самым нанёс ущерб партии. Этого ущерба для партии можно было бы не допустить, если бы я посоветовался в Центральном Комитете. Этого я не сделал, хотя имел возможность обменяться мнениями в ЦК. Это я также считаю своей грубой ошибкой.

Глубоко переживая допущенную ошибку, я думаю, как лучше её исправить. Я решил просить Вас разрешить мне самому исправить эту ошибку. Я готов выступить в печати и раскритиковать свою статью, опубликованную 4 марта, подробно разобрать её ошибочные положения. Если это будет мне разрешено, я постараюсь хорошо продумать эти вопросы и подготовить статью с критикой своих ошибок. Прошу до опубликования посмотреть статью в ЦК.

Прошу Вас, товарищ Сталин, помочь мне исправить допущенную мною грубую ошибку и тем самым, насколько это возможно уменьшить ущерб, который я нанёс партии своим неправильным выступлением.

6 марта 1951 года

Н. Хрущёв».

Но то, как Никита Сергеевич поступит с «закрытым письмом ЦК», к этому мы вернёмся позже, чтобы показать, насколько были ничтожны все те партийные решения, которые должны были ускорять развитие сельского хозяйства. Но они не только не способствовали этому и не облагораживали село, а продолжали его раскрестьянивать, что некоторыми современными историками преподносится, как явления, которые способствовали поиску новых форм возрождения села, и оно должно было сближаться с городским жизнеустройством.

Почему-то не все историки рассматривают диалектически те явления, которые поступательно привели село к тому состоянию, в котором оно находится сегодня. В наши дни снова насаждаются хрущёвские способы обустройства села с помощью крупных агрофирм, которые, скупая за бесценок крестьянские земельные паи, которые достались им после роспуска колхозов, становятся крупными собственниками земли, а сельские жители превращаются ими в наёмных рабочих. А власти наивно думают, что они, наконец, вывели село на столбовую дорогу единственно правильного развития сельского хозяйства.

Но прежде чем убедить сильных мира сего, необходимо вернуться к исторически последовательному повествованию, чтобы рассмотреть все те явления и события 50—60-х годов XX века, которые и привели село к завершающему этапу его уничтожения как главного хребта, на котором строилось и держалось веками русское государство…

Итак, с того совещания, о котором в газетах не сообщалось, что в нём даже лично не участвовал товарищ Сталин, настроив работников сельского хозяйства на созидательный лад, разъехались делегации по своим заветным уголкам большой страны. Зато писалось, что на нём присутствовал Н.С.Хрущёв. И началось укрупнение колхозов, и нам тоже пора вернуться к прерванному повествованию о жизни посёлка Новый и коснуться прилегающим к нему окрестностям, где также вскоре произошли коренные изменения, после того, как состоялось, сначала областное совещание, затем в Новочеркасском райкоме партии, куда были приглашены председатели колхозов. Григорий Карпович Павленко представлял колхоз имени Горького хутора Большой Мишкин, в который входил и бывший колхоз «Мировой Октябрь», а также от «Трудового Хлебороба» Иван Григорьевич Бурцев. От колхоза имени Кирова председатель Гаврила Харлампиевич Корсаков. Был также приглашён и бывший председатель колхоза «Мировой Октябрь» хутора Александровка Михаил Иванович Самохин. Этот колхоз, хоть и присоединили в 1947 году к имени Горького, но какое-то время он ещё работал самостоятельно, так как и сами колхозники и председатель Самохин хорошо не понимали, зачем нужно было присоединять, коли оно нисколько не улучшило их дотоле слаженную работу, а наоборот – внесло какое-то смятение и разброд.

Колхозники не понимали, зачем им посторонний председатель, когда они привыкли к своему? А Павленко, который стал единым председателем, тоже по-своему понимал чаяния александровских и особо не встревал в их работу, только требовал представлять ему ежеквартальные и годовые отчёты по всем видам продукции. Хотя у них издавна упор делался на животноводство, так как земель в окрестностях хутора Александровка было не столь много. Со всех сторон их подпирали то угодья совхоза «Реконструктор», то хутора Красного, то хутора Камышеваха, то хутора Большой Мишкин, то хутора Новый, как называли его коренные жители соседних хуторов. Однако на этих землях издавна в бытность помещичьих дач выращивали по склонам балок и буграм логов виноград… А теперь им занимались в хуторе Большой Лог.

Вот тогда на районном совещании и решили разрешить конфликт, возникший при укрупнении «Мирового Октября» с «Максимом Горьким», чтобы такой же ситуации не возникло при слиянии других колхозов. Стоит сказать, что жители как хутора Александровка, так и посёлка Нового, не понимали, почему колхоз имени М. Горького должен был вобрать в себя их колхозы, а не они? И хотя им было разъяснено, что хутор Большой Мишкин по численности жителей в несколько раз превосходил оба хутора вместе взятых, (да и земель у них больше, а главное колхоз считается передовым, который должен взять на буксир мелкие хозяйства), они всё равно не соглашались объединяться…

Заседание проходило в конференц-зале под председательством первого секретаря райкома Юрия Сергеевича Селиванова. Был он среднего роста, плечист, аккуратно подстрижены русые волосы, спокойное аристократическое лицо. Был также приглашён первый секретарь Октябрьского райкома Михаил Николаевич Прищурин. Он был выше среднего роста, тоже крепко сбит, лицо решительное, умное, карие глаза, высокий лоб пересекал продолговатый шрам с круглой выемкой, который придавал ему некоторую суровость и внушал уважение.

На повестке стоял один вопрос: передача колхоза имени Кирова Новочеркасскому району, хотя когда-то ему он и принадлежал. Но перед войной кому-то вздумалось отдать земли Октябрьскому району. Хотя была и уважительная причина, колхозники первой бригады, которая относилась к сельсовету Хотунка, соблазнялись промышленной зоной города, так как от рабочих, которые жили на соседних улицах, они слышали о хорошей зарплате. А такие деньги, какие получали рабочие, на взгляд колхозников, которые вообще не видели за свой тяжёлый труд никаких денег, и приходилось их добывать продажей овощей в поте лица со своих огородов, и, разумеется, мечтали выйти из колхоза. Но тогда этого было почти невозможно сделать, не нарушая колхозного устава. И некоторые колхозники сознательно не выходили на наряды, или откровенно лодырничали. Тогдашним председателям сначала Жернову, потом Костылёву, Корсакову, такое отношение людей не нравилось. И у лодырей отрезали огороды, заслушивали на колхозных собраниях; но людей не могли заставить никакие меры вырабатывать трудодни; уж настолько глубоко они прониклись мечтой стать пролетариями. Но питаться чем-то надо было, а если совсем нигде не работать, ничего не получишь. И люди шли на кражу зерна, овощей. Однажды на воровстве попался многодетный мужик. Бригадир Зазулин сдал его в милицию. И на этом не остановился. Костылёв тогда так и не нашёл подход к Зазулину, чтобы не оказаться неправильно понятым. В тот вечер он поделился с дочерью Шурой, дескать, Зазулин не жалеет людей, лишает семьи кормильцев. И даже одну женщину, мать троих детей, которая их растила без мужа, за ведро помидоров отдал под суд. Но Шура, к удивлению отца, одобрила действия бригадира, даже более того, она покритиковала своего отца за мягкость, которая может его когда-нибудь подвести…

Однако суровые меры не останавливали людей; они выходили из колхоза совсем, чтобы уехать на свою родину. Одним удавалось обхитрить колхозное начальство, другие под давлением угрозы посадить за саботаж, отказывались от затеи пополнять рабочий класс. И вот тогда колхоз и передали Октябрьскому району. Но это не принесло желаемого результата. А теперь задумали отсталый колхоз включить в состав успешного имени М. Горького.

Ни один из трёх бывших председателей не считал, что его колхоз отстающий, так как все работали добросовестно и в меру своих возможностей. Каждый высказал свою точку зрения на объединение колхозов в одно хозяйство и Корсаков, и Бурцев, и Самохин. Последним Павленко, который отныне не только не терял свой нынешний пост, но и становился единым хозяином большого колхоза. Григорий Карпович безусловно всей душой поддерживал укрупнение и обещал, что все бывшие председатели будут так же, как и раньше руководить своими хозяйствами, но только в качестве бригадиров. А те, кто были бригадирами, займут другие места, о чём будет объявлено дополнительно.

– Я должен вам сказать, – в заключение совещания начал Юрий Сергеевич, – партия пошла на укрупнение, чтобы усилить материальную базу всех бывших самостоятельных хозяйств. Мы получили двадцать пять новых комбайнов, и тракторов на весь район в наши МТС. Как вы знаете, на совещании в Москве, некоторые председатели высказались за упразднение машинно-тракторных станций. Но не все колхозы могут выкупить технику в ликвидированных МТС, то есть у государства. Поэтому ликвидация МТС не была поддержана большинством председателей. А когда укреплённые колхозы создадут материальный задел, тогда можно подумать и об их упразднении. Но это может стать реальностью только в обозримом будущем. А пока, если бы не укрупнение, нам бы столько не дали техники, но на этом поступление техники не оборвётся. С годами по мере увеличения выпуска механизации, мы будем получать её два раза в год.

– Ну, по пять единиц каждому досталось, – вставил Павленко. – Не беспокойтесь, все будете при своих должностях. На общем собрании объединённого колхоза изберём нового председателя на пять бригад. Я не знаю, кого изберут…

– А вы думали, захотят ли этого слияния колхозов сами люди? – перебил Корсаков.

– Захотят, поскольку так решила партия во главе с товарищем Сталиным. И никаких возражений быть не может, а тем более мы не вправе сомневаться: примут они или не примут, – сказал первый секретарь Селиванов. – Для нас с вами воля вождя – самый главный аргумент и никаких сомнений. А председателем я предлагаю избрать Павленко Григория Карповича. Вы спросите, почему? Отвечаю, его колхоз за то время, сколько он им руководил, постоянно выполнял и перевыполнял план по хлебосдаче, у него везде порядок, чистота и лад. Из года в год растёт поголовье скота, как молочного, так и мясного, свиней, птицы. И хорошо обрабатываются посевы, отсюда каждый год хорошие урожаи.

– А у меня ничуть не хуже! Я тоже выполняю и перевыполняю план по хлебосдаче, овощам, – честолюбиво заметил Корсаков, он выглядел хмурым и сердитым. – Вам это подтвердит Михаил Николаевич. Но угодий земельных и людей у нас меньше. Так что не нужно одного поднимать, а всех втаптывать в грязь…

– Вот это вы, товарищ, напрасно, – сказал огорчённо Селиванов. – Вы же сами жалуетесь: мало земли, мало людей, и техники от МТС вам меньше дают. Поля раскиданы на большие расстояния. Наш район в коллективизацию своими силами начинал ваш колхоз с землянок. Я читал историю создания колхоза, земля была залежная, целинная. И не нужно мне возражать, – отмахнулся недовольно секретарь рукой.

– И что вы думаете, урожайность с ходу поднялась? – с недоверием спросил Прищурин. – Для того, чтобы земля богато родила хлеб, одного объединения недостаточно. Нужно землю удобрять, нужна современная техника. И пора отменить трудодни и заменить оплату труда в денежном выражении, а иначе близость города будет всегда увлекать людей. Для укрупнения колхозов, прежде всего, необходимо не увеличение земельных угодий, а в первую очередь необходима забота о быте и здоровье людей. Также важно готовить механизаторов, агрономов, зоотехников. И добиваться личной заинтересованности колхозников в конечном результате труда. А для этого пора отменить трудодень и заменить его рублём. Это самый убедительный стимул.

– Ничего, как партия решит, так и будет. Главное запретить выходить из колхозов! – сказал Селиванов. – Надо молодёжь во что бы то ни стало удержать и чтобы из армии ехали домой, а не блудили по свету. И отслуживших посылать на учёбы только на механизаторов, агрономов, зоотехников. Другого выхода у нас нет! Товарищ Сталин не предлагает изменить политику в отношении села, он только сетует повысить культуру обработки земли, идти по пути научного развития животноводства. Колхозы должны повысить урожайность за счёт правильного использования удобрений и хороших сортов семян.

На этом заседании было принято постановление о порядке объединения мелких колхозов в одно крепкое хозяйство. Однако все колхозники остались при своих бригадах с единой машинно-тракторной станцией. Те машинно-тракторные станции, которые обслуживали сразу несколько мелких колхозов, были прикреплены к одному, укреплённому.

Колхозники же встретили новое ведение сельского хозяйства с неудовольствием, так как Корсаков из председателя превратился в бригадира, а колхозная бригада стала подчиняться мишкинскому Правлению. И сельский совет стал опять единым – мишкинским, откуда приезжали уполномоченные переписывать все надворные постройки, всю живность: скот, свиней, овец (если они были). А в самом бывшем колхозе произвели такую же опись всего хозяйственного имущества: ферм, сараев, амбаров, контору, коровьи базы, конюшни, птичьего двора, уток, коров, свиней, овец, быков, лошадей. В правление объединённого колхоза, которое находилось в хуторе Большой Мишкин, Корсаков, как и бригадиры хутора Малый Мишкина и хутора Александровка, ездили по понедельникам на двуколке.

Председатель Павленко, выбранный активом четырёх хуторов в клубе центральной усадьбы колхоза, в новых бригадах стал появляться раза два в неделю. А спустя время ездил два раз в месяц. Это было связано с тем, что Григорий Карпович понял, что колхозники его принимали не очень охотно, а то и просто настороженно, не зная, как им следует принимать его. Так что привыкание к новому объединённому положению происходило не очень гладко. И что странно, в газетах об укрупнении почти не писали как о прогрессивном явлении, которое принесло колхозникам обоюдную выгоду. Но на самом деле в этом слиянии мелких колхозов люди не видели для себя никакой выгоды. Только прибавился ещё один начальник, призванный быть над ними самым главным. Ведь они не стали быстрей сеять, лучше обрабатывать поля, и трудодни те же самые, что и до объединения. Правда, Корсаков повысил требование к самодисциплине при выполнении нарядов. Но потом увеличили на порядок норму выработки трудодней с 180 до 260, кто выхаживал больше, те поощрялись дополнительными сверхнормативными килограммами зерна и т. д.