Читать книгу Записки сержанта - Владимир Владимирович Чихнов - Страница 11

Часть вторая

1

Завод с Нового года переходил на хозрасчет, самофинансирование. Освобождается часть обслуживающего персонала, – рабочих, чьи места будут признаны неэффективными; повышаются тарифные ставки. Станет больше порядка. Все будет зависеть от конечного результата. Есть продукция, есть план – значит, есть и зарплата. По «Закону о госпредприятии» предприятию устанавливается госзаказ не больше восьмидесяти процентов от плана, остальная же часть продукции остается за предприятием.

В цехе провели несколько лекций на тему «Хозрасчет, самофинансирование – новая экономическая политика партии». Лекции читали главный экономист завода Потапов; начальник отдела труда и заработной платы Софронов, а также Соболев, кандидат технических из общества «Знание». Они много говорили о прогрессивности новой экономической политике партии, об открывающихся широких возможностях перед рабочим человеком. Он должен стать хозяином на производстве. Сколько человек заработает, столько и получит. Все будет измеряться конечным результатом. Каков будет конечный результат, сколько будет произведено щебня, такой будет и зарплата. В заключение, как бы подводя итог своему выступлению, Соболев заметил:

– Плохо мы с вами, товарищи, работаем. Очень плохо. Лишь бы сделать, лишь бы с рук сошло, – тяп-ляп. Конечно, с введением госприемки на предприятиях значительно повысится качество продукции. Но где же наша сознательность? Рабочая честь? Куда девались мастера? Россия издавна славилась мастеровыми, ремесленниками. Обленили мы, братцы! Надо побыстрей работать хотя бы: тяп-ляп, тяп-ляп, тяп-ляп! И то будет плюс, повысится производительность труда.

Николаева работала в цехе последний день, она переводилась в ОКС, требовались кладовщики. Отдача от нее в цехе была минимальной.

– Вот вышла наша пава, – смеялся все Клюев. – Насиделась, аж шатает ее от безделья. Работник сраный!

Ермаков, старший мастер, тоже попал под так называемое сокращение, перевели в отдел главного механика.

– Товарищи, надо работать лучше, изыскивать средства для повышения тарифных ставок, – напоминал Чебыкин каждый раз на разнарядке. – Я заметил, вы много стали перекуривать. Рано заканчиваем работу. Не экономим рабочее время. Ведь от нас самих зависит, как мы будем жить, какой будет зарплата.

– От служащих и ИТР тоже много зависит, – имел Бобров свое мнение. – Чертежи выполняются безграмотно.

– Конечно, Олег, бывают ошибки. В конструкторском бюро следует навести порядок, но это не нам решать. Есть люди повыше нас рангом, – объяснил Чебыкин.

– На прошлой недели я вал точил на дробилку… оказалось размер не тот, – не сдержался от замечания Бушмакин. – Пришлось наплавлять, потом опять ставить на станок. Лишняя работа.

– Новиков, механик ошибся.

– Новиков! Иванов! И долго они будут ошибаться? Наказывать за это надо! Или Новиков недосягаем? Привыкли все на рабочий класс сваливать.

– Олег, не кричи, пожалуйста, – делал замечание Чебыкин.

– Никто не кричит. Просто голос у меня грубый.

– Ладно. Пойдем работать. Будет собрание, вот и ставьте этот вопрос на собрание. А то на собрании отмалчиваетесь.

Бобров был человек принципиальный. Как-то летом Копылова при подведении итогов соцсоревнования была выдвинута цехкомом на звание «Лучший по профессии». А в завкоме ее кандидатуру отклонил главный механик Зарипов: якобы, профессия инструментальщик – не основная. Бобров тогда настоял, чтобы Зарипов объяснился. Состоялось собрание.

– Ее коллектив выдвинул! – доказывал Олег. – А коллективу лучше знать, кто достоин, а кто не достоин быть лучшим по профессии. А вы решили, значит, по-своему, как вам удобней! На мнение коллектива вам наплевать.

Зарипову в свое оправдание и сказать было нечего.

Большинство в цехе выступали против внедрения новой системы оплаты труда по конечному результату с применением КТУ(коэффициент трудового участия). Люди боялись потерять в заработке. Было решено провести собрание, пригласить начальника отдела труда и заработной платы Сафронова, чтобы он разъяснил, что дает человеку новая система оплаты труда и ее преимущества перед сдельщиной.

Бобров открыл собрание. Это было его уже пятое собрание. Олег, как председатель цехового комитета, набирался опыта. Председателем собрания выбрали Сапегина, секретарем – Клавдию. Так уж повелось, что председательствовал сильный пол.

– Товарищи, на повестке дня у нас – переход на новую систему оплаты труда, – вел собрание Сапегин. – Кто за данную повестку дня, прошу поднять руку. Единогласно. Слово предоставляется начальнику отдела труда и заработной платы товарищу Сафронову.

– Знаем такого! – живо откликнулся Пустеев.

В прошлом году у него произошел конфликт с нормировщиком из-за расценки на муфту. Пустеев сколько ни доказывал Лысенко, что расценка занижена, так ничего и не добился. Тогда он обратился в отдел труда и заработной платы. Сафронов обещал разобраться, помочь.

– Год уж разбирается, – рассказывал Пустеев. – Забыл, как работал слесарем. В начальники выбился, загордился.

– Товарищи, все будет зависеть от конечного результата, как мы с вами будем работать, сколько выпустим щебня. – Вкрадчивым был голос у Сафронова. – Дробилка уже перешла на новую систему оплаты труда с применением коэффициента трудового участия. Чтобы вам лучше было понять, что такое хозрасчет, я на примере покажу, как будет производиться расчет предприятия с государством, и что мы будем иметь в случае стабильной работы предприятия.

Сафронов взял мел, и на черной школьной доске, специально для этого случая приготовленной, замелькали цифры, много цифр… НЧП, чистая продукция, фонд материального поощрения, фонд заработной платы, фонд социального развития, выплаты министерству…

Суть объяснения Сафронова сводилась к тому, что цеха будут работать на чистую продукцию, на конечный результат. Есть продукция, есть план, значит, будет премия, будут квартальные, иначе – приработок. Нет плана – нет зарплаты, голый тариф. Все просто.

– Но у нас нет плана. Мы не выпускаем щебень, – выступал Бобров. – Мы занимаемся ремонтом оборудования. Цех у нас вспомогательный. Когда идет ремонт – у нас много заказов; ремонта нет – текущие работы. Мы не зависим от конечного результата. Если завод план не выполнит, значит, заработка у нас не будет? Но мы же не виноваты, что завод не выполнил план. Мы со своей работой справились. Почему мы должны страдать?

Сафронов отвечал:

– Товарищи, зачем отделять? Все мы работаем на конечный результат. От вас тоже много зависит. Если кто-нибудь из вас в работе допустит брак, значит, ремонт оборудования будет некачественным, значит, предприятие будет лихорадить. И не надо говорить, что нас это не касается: есть план или нет его. Нехорошо это. На ваш цех будет выделен фонд зарплаты, скажем, пятнадцать тысяч. На эти пятнадцать тысяч вы должны будете произвести продукцию.

– Фонд у нас будет постоянный? – взял слово Ефимов.

– Через год он может быть увеличен в зависимости от того, как будете работать. Я еще раз повторяю: все будет зависеть от вашей работы. При стабильной работе предприятия заработок у вас повысится на двадцать-тридцать процентов. Это я вам гарантирую.

– Держи карман шире, – не верил Пустеев Сафронову.

Тот сделал вид, что ничего не слышал, пропустил замечание Пустеева мимо ушей.

– Петр Николаевич, а в случае невыполнения заводом плана какая у нас будет зарплата? – допытывался Бобров.

– Тариф.

– А сколько это? – уточнял Лаптев.

– Смотря какой у вас разряд. На днях все вы будете под роспись ознакомлены с новыми тарифами. Они будут выше настоящих. Так что причин волноваться нет. Я точно не помню, но, кажется, у токаря четвертого разряда тариф повысится на двадцать пять копеек; у токаря пятого разряда – на тридцать.

– Как много, – иронизировал Пустеев.

– А если не через год, а раньше мы станем лучше работать, – хотел бы все знать Бобров о новой системе труда, – повысится производительность труда… фонд зарплаты у нас не увеличится?

– Я же вам говорю, товарищи, все будет зависеть от вас. Может, у вас есть лишние люди, пожалуйста, сокращайте. Это ваше право. Работайте меньшим числом, если у вас есть желание заработать. Но надо работать!

– Мы работаем! – давал Олег понять Сафронову, что никто в цехе не собирается получать деньги за просто так, не работая.

– Пора закругляться, – подал голос Садовский. – Все равно будем работать по новой системе оплаты труда. Надо – значит надо. Все уже решено без нас.

– Товарищи, – встал начальник цеха. – Я думаю, нам нечего бояться. Работать мы умеем. Коллектив у нас работящий. Новая оплата труда более прогрессивна. Дорожники второй год уже работают по конечному результату с применением КТУ, и ничего. Заработок у них меньше не стал. Завод переходит на хозрасчет, зачем нам отделяться? Что мы – отдельное государство, не советские люди?

– А зачем нам хозрасчет, если он нам не подходит? – не отступал Бобров.

– Почему не подходит? – начинал начальник цеха сердится. – Всем подходит, а нам, значит, не подходит, мы люди – особенные. Из другого теста слеплены!

– Но у нас вспомогательный цех! У нас нет плана. Мы – ремонтники. Почему мы должны отвечать за какую-то там дробилку?..

– Если мы не выпустим продукцию, не реализуем ее, банк не даст нам денег. – Устал уже отвечать Сафронов Боброву.

– Кто еще хочет выступить? – вскочил Сапегин, чувствуя, что пора заканчивать собрание, люди устали. – У кого какие будут предложения?

Ельцов тянул руку.

– Пожалуйста.

– Я думаю, нам нечего бояться. Правильно говорит Валентин Петрович. Я – за хозрасчет! Поработаем – увидим.

– Еще какие предложения будут? Давайте, товарищи, активней. Больше предложений нет? Тогда голосуем. Кто за предложение Ельцова Сергея Константиновича, прошу поднять руку.

– Раз, два, три… двадцать пять, двадцать шесть… Большинство.