Читать книгу Записки сержанта - Владимир Владимирович Чихнов - Страница 15

5

Ефимов с Чебыкиным были одни в конторке.

– Ну как можно лишить человека заработка, что он заработал? – никак не укладывалось это в голове Ефимова.

Он находился на больничном, когда проходило собрание.

– А ты, Антон, что предлагаешь? С Пустеевым я накануне разговаривал, предупреждал, чтобы он не пил. Я раньше еще мог отстранить его от работы, но думал, поймет человек. К тому же, коллектив лишил его КТУ, а не я.

– Получается, как в капиталистической стране?

– А что ты думаешь, нам у капиталистов надо учиться.

– …учиться хозяйствовать, но не обкрадывать людей, – поучительно заметил Ефимов.

– Выбирай, Антон, выражения. Я их деньги себе в карман не кладу.

– Все равно, как это… человек работал, работал и, выходит, –зря. Он же эти деньги заработал горбом своим. Ты лишил человека материального стимула. Зарплата – главный стимул в работе!

– Я с тобой, Антон, не согласен. А как тогда быть с удовлетворением в работе?

– Человек приходит на работу, чтобы заработать. Пойми ты это! За-ра-бо-тать!

– С одной стороны, ты, может, и прав, – задумчиво произнес Чебыкин, грызя карандаш. – Но не в деньгах счастье.

– Нехорошо все-таки получилось… Человек работал, работал, и раз – его лишили зарплаты. Не нравится мне все это. Подумай.

Ефимов встал. Он не считал разговор законченным, думал к нему еще вернуться. В споре рождается истина. «Не нравится. Мне тоже много не нравится. Я – один, а вас много. Что я теперь, должен под каждого подстраиваться? Сапунов: рассчитаюсь! «Рассчитаюсь!» Да рассчитывайся! Я никого не держу. Надо будет как-то провести собрание. Собраться в красном уголке и поговорить по душам. Чтобы никто не мешал. Каждый выскажется, что ему мешает работать».

Но ничего из этой затеи не получилось: собрание прошло неинтересно. Никто даже не выступил. Владислав, кажется, догадывался, отчего такая пассивность: не было главного активиста, вдохновителя, Боброва. Олег был на сессии. Он заочно учился в техникуме.

Большим событием в жизни коллектива цеха стали квартальные, иначе – приработок. За сверхплановую продукцию на восемьдесят рублей в среднем повысилась зарплата в цехе. У Вершинина за месяц вышло аж пятьсот руб. О такой зарплате можно было только мечтать. За такие деньги стоило работать. Следующие квартальные оказались скромнее. А еще через месяц приработка не стало. Предприятию был навязан стопроцентный госзаказ вместо восьмидесяти пяти процентов.

– Только рабочий человек поднял голову, свободно вздохнул, как его прижали. Треснули по голове, поддали коленкой под зад! – не скупился Чебыкин на выражения. – Рабочий человек опять во всем разуверился. Народ обозлен. Раньше как-то веселее было. А сейчас в праздник не слышно, чтобы пели. Не знаю, к чему мы придем.

– Что хотят, то и делают, – вторил Пашков Чебыкину. – Зачем тогда нужен был закон о госпредприятии, если его можно переиначить, кому как удобно?

– Я, Сергей, вот так понимаю, – имел Леонид Иванович на этот счет свое мнение. – Не все у нас за перестройку. Не всем она пришлась по душе. Много у перестройки врагов. Я, лично, верю Горбачеву. Правильную он ведет политику. Он за народ.

– Смешно даже… появились талоны на мыло. Водки не стало, и государство совсем обеднело. Повырубали весь виноградник. И кому лучше сделали? Кто захочет, тот напьется. «Все на борьбу с алкоголизмом!» – вывертывая губы, передразнивал Пашков нерадивых руководителей государства.

– А все-таки, Сергей, пьяниц меньше стало.

– …а преступность возросла.

– Преступность и раньше была большая. Только раньше все скрывали, утаивали. Народ был в неведении.

– До чего довели народ, скоты! Правильно один выступил на съезде, мол народ совсем обнищал. Прожиточный минимум в стране сорок рублей. Как на эти деньги прожить?

– Очень много у нас дармоедов всяких, прихлебал, – заговорил Бушмакин. – Я точно знаю, что на зарплату машину не купишь. Надо голодом сидеть.

– На спиртное у тебя, Анатолий, сколько уходит?

– Ну сколько? – легко догадался Бушмакин, к чему клонил Бобров. – Четыре, пять раз в месяц я беру спиртное.

– А в праздник – и того больше. Ну так вот, в год шесть бутылок… Это шестьдест-семьдесят рублей. Плюс табак. За десять лет ты мог бы купить машину, если бы не курил и не пил.

– Если не курить и не пить, с бабой не спать, зачем тогда жить? – изрек Пашков.

– Давайте сейчас все в красный уголок на лекцию, а потом сходите в столовую, – насупился Леонид Иванович. – А то лектор уже пришел.

– Какой прок от этих лекций, – скептически был настроен Валиев. – О чем лекция?

– Кажется, о сельском хозяйстве. О деревне. Читает лекцию Горинов, учитель истории, сейчас на пенсии. Может, знаете такого?

– Нет.

Горинов начал лекцию с критики правительства. Не с кого было спросить за кризис в стране, за развал в сельском хозяйстве. Крестьянство как класс фактически уничтожено. В деревне в настоящее время остались одни старики да старухи. Заработка нет.

Больше всех возмущался, шумел Пашков:

– Сколько у нас земли, и покупаем зерно за границей! Дошли до ручки. Командировочный работает в поле, колхозник гуляет!

– Да уймись ты, балаболка! – смеялся Плотников.

Через пять минут Пашков опять брал слово:

– Как у нас делается: поступает распоряжение сверху, что сеять, когда сеять. Хотя, может, на этой земле лучше сеять не рожь, а пшеницу. Но раз поступило сверху распоряжение, значит, надо его выполнять. Вот я в лесу работал. Сколько мы леса извели, как будто все это не наше. Помню, кедрач загубили: оставили один кедр, а кедр без другого леса не растет. Скоро лес за границей будем покупать. Это я вам гарантирую! Через шесть, семь лет так оно и будет. Вспомните мои слова.

После лекции Пашков долго еще спорил, доказывал, что землю надо отдать крестьянам на вечное пользование. Крестьяне это заслужили. Пусть крестьянин смело обзаводится хозяйством, не надо ему мешать.

…позавчера Валиев просадил втулку на стойку, Дмитрий целый час провозился с ней, «гужонил». Лишняя работа. Считал Сапунов каждую копейку. Откуда эта скаредность? Человек должен быть уверен в завтрашнем дне, не перебиваться с копейки на копейку; работать – это зарабатывать… на что-то жить. Как жить? Хорошо, плохо.