Читать книгу Мир наизнанку. Книга для тех, кто не разбирается в людях - Владислав Прусенко - Страница 12

Конечно, каждый ребенок пытается управлять родителем и может делать это по-разному. Например, он может влиять на поступки родителя в текущем моменте, определяя тактическую ситуацию, но получая отложенную во времени встречную попытку родителя влиять на контексты ребенка. Либо, наоборот, ребенок может пытаться влиять на долгосрочное поведение родителя (например, его эмоциональное отношение), при этом подстраиваясь в моменте. Выбор стратегии определяется, на мой взгляд, «силой характера» и темпераментом обоих участников – то есть самой способностью навязать другому свои желания как актуальные прямо сейчас.

Соответственно, родитель также пытается влиять либо на поведение ребенка в настоящем моменте, либо на его долгосрочное состояние – потому что именно из последнего возникают краткосрочные импульсы. Сценарии родителя и ребенка дополняют друг друга: если один контролирует краткосрочную ситуацию, то другой – долгосрочную, и наоборот.

Конечно, родитель мог бы прямо указать ребенку на его поведение, попросить поступить иначе и надеяться на результат. Но осмыслить и изменить свое поведение непосредственно, в ответ на прямое обращение родителя, – для ребенка очень непростая задача: у него еще нет ни саморефлексии, ни осознанной саморегуляции. Значит, прямое обращение к сознанию ребенка оказывается в краткосрочной перспективе малоэффективным. Быстрые результаты недостижимы. Гораздо проще и эффективней – манипулятивно контролировать желания и потребности ребенка. То есть равновесие сдвинуто: родители всё же более склонны контролировать долгосрочную ситуацию и фон, эмоциональный контекст ребенка – просто потому, что у них больше опыта и терпения. Это при условии, что родитель – еще и родитель по роли, а не такой же ребенок.

При этом, как вы уже догадались, я подразумеваю поведение, нацеленное на сиюминутную выгоду, более детским; а поведение, нацеленное на долгосрочные результаты – скорее родительским.

При этом возникает уже привычная нам петля (один из ее вариантов):

Внутренний процесс, определяющий поведение ребенка на этом этапе, достаточно очевиден – интуитивный (путем перебора всех вариантов) поиск самой удобной позиции и максимального количества благ.

Гораздо менее очевидно и гораздо более важно – чем опосредуется реакция родителя: травмированным внутренним ребенком, который не слышит даже себя самого, но слышит только неврозы и страхи; или же реальным взрослым, который воспринимает и объективный, и субъективный контекст и свой, и ребенка, и умеет найти равновесие между ними. Опыт, авторитет и осознанность родителя сильно влияют на этот баланс. Но сейчас мы говорим о ситуации, когда осознанность родителя невелика и автопилоты преобладают.

В этой перекрученной петле действия родителя не встречаются напрямую с ощущениями ребенка (и то и другое – разные стороны функции сенситивности), а действия ребенка – с ощущениями родителя. Аналогично, чувства не встречаются с чувствами, эмоции – с эмоциями, а логика – с анализом. Обратной связи, по сути, нет. Механизмы осознанной саморегуляции не формируются за ненадобностью, общение на равных не формируется тоже. Это концепция влияния на партнера, а не общения с ним.

Можно также сказать, что каждый пытается контролировать подсознание партнера и избегает встречи с сознанием! Этот момент очень важно запомнить, если мы хотим разобраться, что с этим делать.

Для манипуляции желаниями ребенка родитель использует либо эмоции, либо «объективную необходимость», т.е. логику. Соответственно, и у ребенка потребности бывают первичные – они формируют сенситивную функцию психики; и вторичные – они формируют его чувства (функцию интуиции). В результате (предположительно) ведущие функции ребенка формируются таким образом, чтобы создать петлю полного дополнения с одним из родителей, типа той что на рисунке ниже. Часто первый ребенок формируется в дополнении к матери (мамин сын), второй – как дополнение к отцу (папина дочка); дальше ситуация усложняется. (Это в случае, если психотип родителей определен и устойчив, что бывает далеко не всегда, но это – другая тема).

Однако мы уже знаем, что Эмоции и Логика – это функции-антагонисты; Чувства и Ощущения, в смысле Интуиция и Сенсорика, – тоже антагонисты. Получается, что ребенок конкурирует с одним из родителей и по первой – «системообразующей» – функции, и по второй – творческой. При этом, обе функции ребенка имеют тенденцию подавляться полем родителя, блокируя развитие. Ребенок, конечно, пытается этому противостоять, но итог зависит только от того, насколько родитель способен остановиться и ограничить свое давление на ребенка. При том, что базовое естественное поведение ребенка неизбежно будет его, родителя, раздражать.

Петля на рис.3 может быть двух типов:

– Одну можно условно назвать петлей контроля. Ее задача – манипулировать и управлять желаниями, внутренним миром ребенка. Ее особенность в том, что внутренний мир ребенка (чувства и желания) контролируется родителем, а внешние проявления возникают как производные.

– Аналогичную петлю с противоположным направлением стрелочек можно условно назвать петлей опеки. В ней совершаемые родителем действия непосредственно влияют на детские эмоции. Ее особенность в том, что внешние проявления ребенка (например, эмоции) являются реакцией на действия родителя, а внутреннее состояние (чувства или физическое состояние) возникает уже как память об этом процессе.

По сути, это как петли прямой и обратной связи, с тем уточнением, что невозможно выяснить, какая связь обратная, а какая прямая – они равноценны и неразделимы, хоть и разнонаправлены. То, какая петля будет доминировать в ребенке, определяется, наверное, тем, чего больше у него было в детстве – контроля или опеки.