Читать книгу Мир наизнанку. Книга для тех, кто не разбирается в людях - Владислав Прусенко - Страница 15

Примерно до возраста года-полутора-двух лет желания ребенка довольно просты и могут быть, по большей части, выполнены родителем практически в полном объеме. Поесть, поспать, справить нужду, поползать-побегать – что тут сложного? Однако со временем желания усложняются, и родитель больше не может исполнить их все. Тут начинаются конфликты.

Напомню, встречая родительский отказ в исполнении желания, ребенок может выбрать одну из реакций:

– Отобрать желаемое силой, если это возможно;

– Эмоционально воздействовать на родителя – при этом используется широкий спектр эмоций, начиная с позитивных (радости) и постепенно понижая тон (и повышая накал) до агрессии, злости, обиды, истерики т.д.;

– Попытаться найти альтернативного исполнителя – того, кто согласится исполнить желание – это может быть второй родитель, бабушки-дедушки и т. д. И возможно, организовать конкуренцию между ними за право называться «лучшим» родителем (это продвинутая версия игры);

– Временно отказаться от желания и сосредоточиться на своих чувствах по этому поводу, возможно, выжидая более подходящего момента – типа, затаить обиду или злобу;

– Попытаться решить проблему самостоятельно;

– Попытаться наладить равноценный обмен;

– Осознать желание как несбыточное и утилизировать его навсегда.

Очевидно, что варианты различаются по сложности и энергоемкости. Первые пять вариантов ребенок последовательно перебирает, пока не найдет наиболее рабочий именно для него. Закрепившийся вариант ребенок потом эксплуатирует, по сути, всю оставшуюся жизнь, это его стратегия выживания. В каком-то смысле, он застревает в этом.

(Промежуточный вывод: ребенок, привыкший разбираться самостоятельно – не учится эмоционально воздействовать; ребенок, выбирающий эмоционально воздействовать – не учится справляться сам. Именно поэтому, у кого много претензий – тот мало что сам умеет; а кто много умеет – у тех обычно мало претензий.)

Последние два варианта – взрослое взаимовыгодное сотрудничество и экологичная утилизация желаний – достаточно сложные навыки, которые не формируются в рамках отношений забота-контроль.

Но дело в том, что аналогичное застревание демонстрирует и родитель. В частности, когда ребенок начинает по очереди перебирать способы эмоциональных воздействий, в какой-то момент родитель может не выдержать… Может статься, что родитель не может выносить детский плачь и истерику, не знает, как на них реагировать. Конечно, та точка эмоциональной шкалы, в которой родитель «ломается», у каждого своя, но сейчас важно немного другое.

Сталкиваясь с болезненным для себя проявлением детской эмоциональности, родитель порой выпадает в аффект и начинает либо «ублажать» ребенка любой ценой, чтобы тот перестал плакать (тем самым фиксируя манипулятивность уже ребенка); либо манипулятивно переключить его внимание (тем самым фиксируя рассеянность и неумение сосредоточиться); либо агрессивно подавлять проявление эмоциональности или переключить ребенка в другое состояние – например, из гнева и недовольства в бессилие и разочарование; либо переключить истерику на кого-то другого, включая самого ребенка; либо еще какие-то варианты. Есть и конструктивные решения, конечно, но мы же здесь не ради этого.

Но бывает, что, боясь столкнуться со взрывной эмоциональностью ребенка, родитель стремится заранее просчитать любое недовольство ребенка и «подстелить соломку» везде, где можно. Либо, как обратный полюс той же реакции, заранее подавить нежелательную реакцию ребенка «упреждающим ударом» агрессии или манипуляций. Здесь стремление «во всем угодить» и стремление «заранее подавить» – две крайние реакции на одну и ту же невозможность выносить детские капризы и слезы.

Стоит заметить, что именно отказ в выполнении желаний запускает механизм осознания, – заставляет ребенка задуматься, захотеть разобраться, искать новые варианты. И это важно. Пока все желания исполняются как бы сами, никакое сознание ребенку не нужно. Если все желания исполняются, психическое развитие ребенка, по сути, останавливается – точнее, даже не начинается. То же самое происходит, если НИКАКИЕ желания не сбываются. Так что и всеугождение, и всеподавление оказывают на ребенка в принципе схожий эффект, – делают его развитие ненужным или невозможным, замораживают в двухлетнем возрасте.

В некоторых случаях (реальный пример, кстати) родитель испытывает чувство вины, если не может предсказать все детские горести. (А он, конечно, не может предсказать ВСЕ детские горести.) Более того, родитель, встречая потенциального ребенка, заранее чувствует себя виноватым в том, что не сможет удовлетворить все детские хотелки. (Как обычно, курсивом – ролевые модели, а не родственные связи). Или даже заранее чувствует себя агрессором и насильником (от слова насилие, без сексуального контекста) – потому что где-там, в необозримой перспективе, есть хотелка, которую он не сможет обеспечить, что неизбежно вызовет эмоциональную реакцию ребенка, с которой он (родитель) в какой-то момент не справится и неизбежно выпадет в состояние аффекта, где, конечно, применит к ребенку насилие. То есть, ребенок еще только на горизонте маячит, а он, родитель, – уже автоматически агрессор, где там мое чувство вины? И вообще бежать как от огня нужно от любых детей.

И, конечно, эта игра переносится во «взрослую» жизнь, и особенно проявляется в отношениях между мужчиной и женщиной. Там по умолчанию очень много родительско-детских паттернов, если вообще есть что-то другое. То есть может случиться, что мужчина гостье даже чаю не налил еще, а чувство вины за то, что он – насильник (в широком смысле, а не только про секс), уже маячит на горизонте. Ну ок, прямо сейчас не насильник – но где-то, когда-то, гипотетически, мог бы им быть! Значит, уже виноват.

(Я допускаю, звучит как бред, но повторюсь, это реальный кейс – и не один – и именно такие цепочки выстроены в головах у людей. И это я бледно описываю. Не хватает у меня красок и воображения.)

Хотя в основе всей истории – детское неумение пережить отказ и родительское неумение пережить детское неумение пережить отказ. «Два сапога – пара», как говорится.

Подчеркну – важна даже не сама реакция на детскую истерику, а колоссальное чувство вины за то, что ты – говно, а не родитель. Не справляться – в общем, нормально. Верить, что хороший родитель всегда справляется, – вот это уже невроз.

Что еще важно. Неумение переносить какую-то из детских эмоций вполне однозначно передается по наследству. Хотя конкретные реакции могут различаться. Это, кстати, хороший маркер и для «взрослых» – какая эмоция выбивает из колеи, провоцирует состояние аффекта?

Что с этим делать – тема для другой истории, тем более, что я точно уже где-то писал. Как пережить чужую боль. Кажется, в «Руководстве по самореализации», но это не точно.