Читать книгу Враг с привилегиями - Волкова Евгения - Страница 7

М. Тогда.

Ненавижу поезда. Столько времени потрачено впустую, хотя на самолёте этот же путь можно было преодолеть за три часа. Но куда деваться… Хорошо хоть кто-то придумал «мягкие» вагоны.

Я отхлебнул кофе и бросил взгляд на свою спутницу – она сидела на сложенном диване и читала какую-то книгу под свет настенного светильника. Сначала мне показалось, будто она занимается своими уроками, или подготовкой к экзаменами… Или чем там занимаются второкурсницы медицинского. Но, приглядевшись, я заметил такие мелкие отличия, которые было бы странно увидеть у прилежной ученицы – пальцы чуть подрагивали, когда Кира переворачивала страницы, дышала она тоже чуть быстрее, чем в обычное время, а ещё покусывала нижнюю губу.

– Драгоценная, – позвал я, от чего девчонка вздрогнула и подняла на меня испуганный взгляд.

Нет, не испуганный… Виноватый.

– Да? – выдохнула она.

– Что ты читаешь?

Мой вопрос привёл её в неописуемый ужас – глаза расширились, дыхание участилось ещё больше, а потом она захлопнула книгу и бросила её в изголовье дивана.

– Ничего!

Как же, как же…

– Ммм… – я снова начал говорить медленнее, чем делаю это в обычных условиях. – Можно мне почитать?

– Нет! – воскликнула она, вскочив на ноги. – Михей, нет! Не трогай это!

Я с трудом сдержал смех, удивлённо округлил глаза и состроил грустное лицо.

– Почему нет, Кира? – спросил я, смотря на неё с самым искренним непониманием, на которое только был способен. – Разве мы не должны разделять свои увлечения друг с другом?

Это и вовсе заставило девушку надуться.

Но именно Кира говорила мне, что тот, кто любит искренне, не будет таить секретов. Я с ней соглашался – да, у неё не должно быть от меня секретов. И сейчас, следуя своей же нехитрой логике, она просто обязана открыться мне, в противном случае, её слова – ложь. А лгать Кира не умеет и не желает.

– Ладно, – быстро сказала она и бросилась в сторону двери, ведущей в уборную. – Можешь читать!

То, насколько быстро моя спутница скрылась за дверью, повеселило меня ещё больше. Усаживаясь на диван, я уже предполагал, что она читает какой-нибудь женский романчик. И не особо-то ошибся. Судя по тем отрывкам, которые выхватывали мои глаза, пока я листал книжку, это было что-то любовное, но с уклоном в мир фэнтази – колдуны, ведьмы, магия и прочая ересь. Когда же я дошёл до страничек, смятых пальцами Киры, то понял, откуда у неё такое волнение.

«Он играл с ней мягко, но настойчиво. То целуя, то покусывая заднюю часть шеи, тем самым распаляя юное тело, заставляя его откликаться на ласки…»

Насладившись плодом фантазии незнакомого мне автора, я закрыл книгу и положил её на стол. Потом посидел на диване, подумал и… не придумал ничего лучше, кроме как – поиграть со своей собственной девственницей. Поднявшись на ноги, я подошёл к двери и коротко стукнул костяшками пальцев.

– Что? – быстро откликнулась Кира, а я прислонился плечом к стене и ответил:

– Могу я поговорить с тобой?

– О чём?

Я безмолвно повторил отрывок из книги, но вслух сказал:

– О том, что мы будем делать, когда приедем в Гагру.

– Оу… – в этом вздохе было столько разочарования, что я выразительно закатил глаза и снова стукнул в дверь. – Иду.

Щёлкнул замок, и Кира вышла из уборной, смотря себе под ноги. И я решил действовать. Взяв её за руку, я потянул девчонку в сторону, после чего, не обратив внимания на сдавленный вскрик, прижал грудью к стене и навалился сверху. Преодолев лёгкое сопротивление, я сжал оба её запястья одной рукой и прижал их к стене над головой, попутно с этим убирая волосы вбок, открывая шею.

– Михей… – попыталась Кира, но я, закончив с волосами, склонил голову, и начал целовать шею – медленно, крепко, лишь чудом не оставляя на коже засосы.

Слушал дыхание девчонки – сначала сбитое и сдавленное, потом частое и сиплое, но стоило только чуть поднять ногу и проникнуть коленом между бёдер, как с её губ сорвался первый стон. Кира ойкнула и закусила губу, а потом и вовсе заплакала.

– Ну что ты, девочка, – прошептал я, отпустив её руки, но не отстраняясь. – Поговори со мной.

– Пожалуйста, – прошептала она, так и не открыв глаза. – Пожалуйста, продолжай.

Эх, какая же досада, что я должен доставить её целкой…

***

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – повторяла она как заведённая, цепляясь за меня так, что я с трудом сдерживал желание хорошенько настучать ей по голове, ведь у меня вся шея была в царапинах.

Даже в скудном освещении далёких фонарей и фар от машины, я видел её лицо – искажённое страхом и мокрое от слёз. По подбородку стекала струйка крови, а глаза, словно у кошки, отражали свет.

– Эй! – я шлёпнул её по лицу, от чего Кира заткнулась и моргнула, вроде бы начав осмысленно воспринимать меня. – Ты всё равно попала, понимаешь? Ты уже в системе, драгоценная. Возьми себя в руки и смирись с тем, чего не можешь изменить.

И снова это слово: «пожалуйста», но сказанное уже не истерящей девкой, а той, которая просила быть с ней всего пятью часами ранее. Я не знал, о чём именно она просит сейчас, да, думаю, она и сама этого не знала. Но именно из-за этого треклятого слова, которое только она может произносить так по-разному, я развернулся и сказал Чиро:

– Вколи ей дозу.

– Понял, – откликнулся тот.

Спустя две минуты Кира обмякла и повисла у меня на руках. Зелёные глаза чуть прикрылись, но вспыхивали каждый раз, стоило на них упасть свету.

К. Сейчас.

Соберись. Давай же, соберись. Ты можешь. Ты знаешь. Он знает. К тому же, он же обещал, что это будет весело. Соберись!

– Подъём!

Я едва из шкуры не выскочила, услышав голос Михея, а поняв это, горько усмехнулась – какое уж там спокойствие и собранность, когда рядом самый страшный кошмар. Оглядевшись, я нахмурилась, ведь совсем пропустила момент, как оказалась не в той комнате, в которой очухалась в первый раз. Это место хотя и являлось комнатой, уступало первой в размерах, и судя по огромной койке по центру, было спальней. А я сидела в углу у закрытой двери.

– Вставай и скидывай шмотки, – произнёс Михей, делая что-то у комода.

– Перебьёшься.

Я услышала смешок, а когда парень повернулся ко мне, увидела знакомую ухмылку на губах. Даже в былые, ещё хорошие времена, эта усмешка вызывала неоднозначные эмоции, а сейчас вызвала только одно желание – порезать эту морду в лоскуты.

– Давай так, – Михей закрепил повязку на руке таким образом, чтобы она не развязывалась, и сунул руку в ящик. – Ты будешь послушной девочкой, и тогда я не стану больным садистом.

Когда он извлёк руку, я увидела тонкую и гибкую рукоять, на одном конце которой поблескивал тоненький прутик сантиметров двадцать в длину. И снова воспоминания о жуткой боли, об адских мучениях, которые может причинять эта штука, едва коснувшись кожи.

Они называли это «Пробудитель» – быстро пробуждает желание быть послушной. И самое дебильное в этом приспособлении то, что к нему нельзя привыкнуть. Любые издевательства, со временем, становятся частью жизни и перестают подавлять волю. Но не ток. Ток всегда бьёт неожиданно, даже если ты знаешь, что сейчас будет. И он всегда чудовищно болезнен.

– Вижу, ты вспомнила, – констатировал Михей и нажал на кнопку на рукояти. В воздухе вспыхнула синева, и запахло морозом. – Встань и сними шмотки.

Ну…

– Перебьешься.

Мне было… не страшно, просто… дерьмово. Желудок скручивался в тугой жгут, тошнота подкатывала к горлу, а сердце стучало тяжёлыми и редкими ударами. Но всё это – ерунда. Потом, когда этот ублюдок закончит, тогда я сделаю то, что он хочет. Когда мне станет плевать на всё, лишь бы закончилась боль. Но не раньше. К тому же, что я ребёнок что ли? Я ведь знаю, почему он приказывает мне – хочет показать свою доминанту. В противном случае – раздел бы меня сам.

– Что ж… – парень взвесил свою игрушку на ладони и направился ко мне. – Надеюсь, блевать не будешь, не хотелось бы испортить ковёр в спальне.

М. Сейчас.

С ней что-то не так, определённо. Конечно, может она отрубается только потому, что попала в аварию и пролетела метров пять, прежде чем грохнуться на землю. Но, что-то мне подсказывает, мой приказ который я давал собаке подействовал на Киру сильнее, чем даже угроза использовать хлыст. В случае с последним, я опешил от того, что девчонка сознательно идёт на пытки, лишь бы не выполнять приказ.

И впервые я задумался – а какого чёрта с ней вообще делали?

То, что она полностью свихнулась, и ежу понятно. Но что, блядь, такого произошло, что её, красивую девочку из провинции, так изуродовали? Где классическая схема? Кому она так насолила? Даже если я сам приложил руку к тому, что она не пошла на закрытые торги…

М. Тогда.

Она сидела на краю стула и смотрела в пол. Химия, которой её накачал Чиро, уже давно вышла, к тому же, я заставлял Киру есть и пить, а еда и вода – лучшее, что помогает при отходняке. И, тем не менее, она молчала эти два дня, смотрела в пол, хотя и выполняла всё то, что я приказывал. Даже достойно предстала перед очами хозяина, чем Бату остался очень доволен.

– Прекрасная девочка, – улыбнулся он, погладив Киру по голове ладонью. – Ты так долго ехала ко мне, может что-то случилось в дороге? Тебя обижали?

Я поднял взгляд от экрана мобильника, на котором просматривал странички в соцсети на предмет новой добычи. По идее, я ничего страшного не сделал, пока вёз девчонку сюда – поиграл, трахнул в рот, один раз вколол слабенькую дозу. Но это я так считаю – ничего страшного. А вот Бату может посчитать иначе.

Однако Кира покачала головой, а потом и вовсе прошептала:

– Я буду послушной.

Хозяин рассмеялся, и отпустив девчонку, пошёл в сторону двойных дверей.

– Миха, иди-ка сюда.

– Ага, – отозвался я, не отрывая взгляда от рыжей, а когда Бату скрылся в соседней комнате, поднялся и проследовал за ним.

Спрятав мобильник в карман, я вошёл в огромный зал, весь центр которого занимал круглый подиум в виде двухъярусного торта. Вокруг него были расставлены кресла, сценические лампы, и камеры на треногах. Сейчас света было мало, а кроме меня, хозяина, и трёх его телохранителей, в зале никого не было.

– Я очень не люблю, когда мои работники начинают своевольничать, – начал Бату, остановившись у подиума.

– И что я сделал? – спросил я, оставшись у двери.

– Вот и я спрашиваю – что ты сделал? – ласково спросил он, развернувшись ко мне. – Какого, она ведёт себя так, будто уже побывала на дрессировке?

Я пожал плечами и состроил невозмутимое лицо.

– Ну же, Миха, – теперь голос цыгана стал наигранно весёлым. – Она красивая девка, я понимаю. Но будет лучше, если ты сам скажешь. Ведь если я узнаю позднее…

Его рот растянулся в садисткой ухмылке, а из рукава куртки в ладонь скользнула телескопическая дубинка. Я напрягся, когда металлический девайс растянулся во всю длину, но тут за моей спиной возник один из цепных псов Батырова. Огромные ладони с силой легли на плечи, заранее пресекая любые попытки избежать удара.

В два шага Бату подошёл ко мне и опустил руку с дубинкой так, что её конец ударил меня с обратной стороны колена – больно, но без перелома. Я рухнул на колени и зарычал, но меня быстро подняли на ноги.

– Я переломаю тебе ноги, – снова подал голос цыган. – Потом дождусь пока они заживут, и сломаю снова. И пока ты будешь корчиться на полу, вылью на яйца расплавленный жир и выпущу крыс. Это понятно?

– Предельно, – процедил я.

– Так ты ничего не хочешь мне сказать?

– Нет.

Батыров сложил дубинку, и та исчезла в рукаве куртки, а меня отпустили.

– А теперь вали, поеби ей мозги ещё минут сорок, раз у тебя язык как надо подвешен, – бросил цыган, отвернувшись от меня.

Припадая на правую ногу, я покинул зал.

Кира всё так же сидела на краю стула, смотря на свои руки, пальцы дрожали, но слёз не было. И именно её спокойное принятие происходящего, встало мне костью поперёк горла. Отдавая себе отчёт в том, что сейчас взбешён именно из-за Батырова, я не придумал ничего лучше, как сорвать злость именно на ней.

Ведь из-за её поведения цыган взъелся на меня.

– Слушай сюда, Кира, – начал я, подойдя к ней. Грубо схватив девчонку за плечи, я рывком поднял её на ноги и тряхнул, заставляя посмотреть на меня. – Как бы тебе не хотелось – ты не сбежишь. Единственный выход отсюда – там.

Я мотнул головой на двойные двери.

– Войдя туда, ты ничего не потеряешь, если будешь послушной. Потом уедешь в какие-нибудь… Арабские Эмираты, устроишься под крылышком у богатого шейха, будешь купаться в золоте и бабках. Но есть и другой вариант. Если ты накосячишь, подпишешь себе приговор – станешь героиновой шлюхой, которую будут трахать только больные нарики. И не станет Киры.

Она дрожала, пока я говорил всё это, но молчала. По щекам покатились слёзы, а когда я умолк, то всхлипнула, закрыв рот ладонями. Но и я ещё не закончил.

– Но если вдруг тебе так крупно фортанёт и ты смоешься отсюда, уедешь в Россию или ещё куда. Ты не подумай, за тобой не будут бегать, пытаться вернуть, наказать. Тебя уничтожат. Не пустят пулю в лоб или задушат в коридоре собственной квартиры. Нет. Просто в тот момент, когда ты вздохнёшь полной грудью, начнёшь забывать этот кошмар, может заведёшь семью и собаку, в один прекрасный день, включив комп, твой муж увидит письмо с видео, на котором тебя, три часа подряд, трахают двадцать мужиков. И такие письма получат все, кто тебя знает. И будут получать, пока ты сама не найдёшь выход из этой ситуации. Как правило, этот выход начинается в окне восьмого этажа.

И наконец я увидел эмоции – она заревела в голос, потом уткнулась лицом мне в грудь и вцепилась в футболку пальцами. И в этих слезах было всё, чего я не видел в последние два дня. Она проклинала меня, умоляла увезти обратно, клялась в любви, а я почувствовал себя подонком. Не от того, что привёз её сюда, эта девочка – драгоценность, не огранённый бриллиант, который достанется только богатому Буратино, способному обеспечить ей достойную жизнь.

Но вот какого чёрта я решил сорвать на ней злость…

Раздражение мигом испарилось, но осталось желание поднасрать Батырову, чтобы не получилось так, что он зря на меня руку поднял. Поэтому я сунул пальцы в задний карман джинсов и вытащил маленький пакетик с весёлыми таблетками.

– Кира, – я провёл ладонью по её голове, заставляя поднять лицо. Высыпав себе на ладонь таблетку, я протянул её девушке. – Возьми. Не срубит, но будет намного легче принять то, что произойдёт.

Она помотала головой и вытерла слёзы, хотя это и не помогло. Я засунул пакетик в карман, и заглянул в зелёные глазищи.

– Уверена?

– Ты говорил… – она снова всхлипнула, продолжая тереть глаза кулаками. – Говорил, что я не должна… Они не должны трогать…

Я вздохнул.

– Тебя не лишат невинности, Кира, – сказал я, вновь протянув ей таблетку. – Я же уже показал тебе – как можно трахаться и не потерять девственность. Возьми.

И тут зелёные глаза странно вспыхнули, после чего Кира, поймав мою ладонь, сжала её в своих.

– Пожалуйста…

И снова это слово, и снова я не понимаю, что оно вообще значит здесь и сейчас.

– Чего ты хочешь?

– Стань первым, – зелёные глаза горели, когда она смотрела на меня. – Пожалуйста, Михей.

Признаться, меня это обескуражило, и конечно завело не по-детски. Ещё никто не просил меня… Нет, просили, лёжа на огромной кровати, или сидя со мной в джакузи. Даже в поезде. Но не тут. Не перед тем, как стать звездой собственного порнофильма.

– Знаешь, – я сунул таблетку в карман к пакетику. – Если я тебя трахну, ты потеряешь возможность обрести одного хозяина, который будет любить тебя, заботиться.

А уж как будет психовать Бату…

– И я должна согласиться, да? – Кира потянулась ко мне и поцеловала в шею. – Согласиться стать питомцем, вместо того чтобы стать шлюхой? Но я не хочу ничего из этого. Просто… Возьми меня, Михей. Стань первым. Просто…

Я хотел лишь позлить Батырова, а не становиться для него врагом номер…«два». Даже если я сорву ему такую сделку, на врага номер «один» не вытяну. Но, подхватив девчонку под ягодицы и подняв над полом, я уже решил – плевать. Десять лет я таскаю драгоценности, которые он продаёт арабам, туркам, испанцам. И за десять лет ни разу не взял то, что предлагали мне эти девочки.

Усадив Киру на стол, я снова достал таблетку и закинул себе в рот.

– Глотай, – приказал я, после чего завладел её ртом в глубоком поцелуе.