Читать книгу Записки военврача. Жизнь на передовой глазами очевидца - Вячеслав Дегтяренко - Страница 6

День медицинского работника отмечают в третье воскресенье июня с 1981 года, в том числе в Чечне. Начался он с построения дивизии на взлётно-посадочной полосе, из которой временно сделали плац.

– Я сколько раз говорил, что выезды за пределы гарнизона, тем более в Грозный, могут быть опасными для жизни, – после приветствия продолжал комдив – сорокадвухлетний генерал-майор. – В городе ещё есть одиночные группы боевиков, которые зарабатывают себе на жизнь тем, что снимают на фото убийства наших военнослужащих. На прошлой неделе я доводил до сведения командиров частей, что на рынке Грозного были убиты трое военнослужащих нашей дивизии, одна из них – женщина. Они совершали там покупки. Наверное, командиры частей не сообщили мой приказ о запрете выхода за пределы гарнизона. Командир медбата, дайте команду вынести тела погибших.

Перед импровизированной трибуной поставили станки Павловского, которые служат армии ещё со времён первой мировой. На них разместили двое носилок с убитыми. Обезображенные лица ничем не прикрыты, на ранах виднеется запёкшаяся кровь вперемешку с мозговой тканью. Один парень потерял глаз, у второго отсутствовали уши и нос.

– Эти двое вчера были застрелены на рынке Грозного, когда покупали черешню. Их что – плохо кормят? Или им черешни захотелось? Они что, забыли, что они не в армии США служат? У нас клубникой не кормят! Посмотрите каждый, как закончилась их жизнь. И что мне теперь их матерям писать? Погиб как герой? Пусть каждый пройдёт, и посмотрит, и передаст другому, как бесславно закончилась жизнь этих солдат. И запомните напоследок – враг вас раньше увидит и учует.

Мы не спеша проходили мимо погибших солдат. Никто не скомандовал снять головные уборы. Эти трупы должны были стать назиданием живым. Меня охватили противоречивые чувства. Разве так прощаются с погибшими? Разве их вина в том, что Родина, отправляя себя защищать, не может обеспечить их элементарными витаминами, продуктами питания, обмундированием? На их месте мог быть любой из нас. Ведь позавчера на том же рынке я обменивал три блока сигарет на клубнику, сметану и черешню. На дворе июнь, а нас кормят прогорклыми сухарями, картофельным порошком и килькой в томате. Вокруг Ханкалы пропадают черешневые сады, которые были брошены дачниками. На гарнизонном рынке фрукты стоят в десять раз дороже, чем в Грозном, да и зарплату нам третий месяц не платят.

Я подсказал впереди идущим, что надо снять кепки, так принято прощаться с погибшими. Произвёл ли урок комдива впечатление? Вот уж не знаю.

Вчера узнал, что ребята из медбата ездили за медицинским имуществом в разрушенные городские больницы, которые не подлежат восстановлению; омоновцы сжигают там мебель или меняют её на водку. Они и рассказали, как ориентироваться на разрушенных от бомбёжек улицах.

– Проедешь блокпост шестьдесят два, это новосибирцы. Дальше повернешь налево. Доберешься до тридцать четвёртого. Это туляки. Затем всё время прямо. Там спросишь, где стоят кемеровчане. У них штаб прямо в больнице. Возьми с собой бутылку, – проинструктировал начальник рентгенологии.

Вместе с двумя проверенными временем солдатами выдвинулись на тёмно-зелёном КамАЗе с закрытым фургоном в Грозный. По пути заехали на рынок, где бойцов радостно принял чеченец с характерным именем Абдула.

– Что привезли, ребятки? Бензин, соляра, масло? Всё куплю.

И он действительно всё купил, вместе с моими сигаретами Ява, которые выдавались вместо сахара по десять пачек на месяц. По манере общения видно было, что подобные сделки купли-продажи ему не впервой.

– Мы вам сколько должны, товарищ старший лейтенант? Вы комбату не расскажете?

– Нисколько, поедем теперь в больницу.

К больнице добрались спустя полтора часа плутания. Её здания были разрушены авиаударами. В уцелевшей части базировался отряд ОМОНа из Кемерово. Я кратко объяснил, кто мы и откуда. Затем меня провели в комнату командира, увешанную коврами ручной работы с саблями и кинжалами. Она больше была похожа на апартаменты шейха.

– А, медик, это хорошо! Давай, за ваш праздник, по рюмочке! Серёга, проведёшь, покажешь, где и что у нас есть.

Серёга проводил меня по этажам больницы, коротко инструктируя.

– Туда не высовывайся! За тем окном наблюдает снайпер. В ту комнату не заходи, там звуковые мины. Аккуратно, не наступи на растяжку, а то без пальцев на ноге останешься, и пригибайся почаще.

Я был уже не рад, что захотел каких-то стульчиков и шкафчиков. Но не отступать же. Отобрав стол, два шкафа, лаборантские стулья, я пошёл за ребятами, курившими в кабине.

– Ну что, хлопцы, давайте поработаем теперь на медслужбу.

Повторяя инструктаж омоновца «туда не ходи, туда не ступай», я невольно довёл ребят до паники.

– Товарищ старший лейтенант, мы дальше не пойдём. Нас мама дома ждёт, до дембеля полгода осталось.

– А меня, что думаете, не ждут? Выполняйте приказ да осторожнее будьте. Бензин сливать вы мастера, а как доброе дело сделать для самих себя, так вы в кусты! Вперёд, не дрейфьте, я с вами рядом буду.

Так мы перенесли этот медицинский скарб в наш фургон. А затем – в Ханкалу. До начала комендантского часа оставалось сорок минут, а после пяти вечера без спецпропусков по Грозному не проедешь.

– Тормози, – скомандовал я.

– Зачем? Опасно здесь, частный сектор! – сопротивлялся чумазый водитель.

– Тормози, говорю, вон, видишь, розы растут! Сегодня день медика, неудобно без цветов в часть возвращаться.

Пока я срезал штык-ножом колючие стебли цветов, в соседних дворах началась перестрелка, в ста метрах взорвались две гранаты. Ещё минута – и мои ребятишки оставили бы меня ночевать здесь одного. Когда я запрыгнул в кабину КамАЗа, они смотрели на меня выпученными от страха глазами. До Ханкалы мы неслись под девяносто.

– О, доктор, спасибо за розы! Откуда такие красивые? Даже комдив нам не дарил таких шикарных, – по-детски радовалась букету медсестра Ольга Владимировна.

– На рынке заказал, из Моздока лётчики привезли.

– А медицинское имущество где взяли?

– Да ребята с медбата подкинули. У них лишнее, списано, не выбрасывать же.

Расставив мебель в медицинском пункте, накрыв столики белыми простынями, ушёл в жилую палатку праздновать профессиональный праздник.

Среди ночи меня разбудили крики медсёстры, доносящиеся со стороны медпункта.

– Спасите, помогите!

Надев брюки, я выбежал на улицу:

– Что случилось?

– Начальника штаба бьют. Драка у него с майором из дивизии. Меня не поделили. В медпункте дерутся. Всё разобьют там сейчас.

– Нет уж, я здесь лишний буду. Пусть бьют, всё одно казённое.

Начальник штаба был сильнее на этот раз. По случаю одержанной победы он ушёл глушить эргэдэшки в поле. Утром я зашёл в наш образцово-показательный медицинский пункт, где должны были проходить сборы для начмедов частей дивизии. Всё было перевёрнуто кувырком, мебель разбита, перекись и зелёнка разлиты. У начальника штаба следы победы на лице, и гематома под глазом сияла даже через тональный крем. Но он мужественно улыбался, расплывался в оскале тигра-победителя. По его рассказам, он выпрыгивал с четвёртого этажа «Титаника», стрелял на ходу из УАЗика, прыгал из борта мчащегося грузовика и отделывался небольшими повреждениями. Мотивы всегда были одни и те же, так же, как и условия их возникновения. Женщины и алкоголь.