Читать книгу Провинциальные тетради. Том 1 - Вячеслав Лютов - Страница 5
ВЗБАЛМОШНАЯ ПОЛНОЧЬ (1990)
ОглавлениеРемонт
Смешать ли ночь с обойным клеем,
И до утра газеты ляпать,
И стулья известью закапать —
Какая чудная идея!
Снять шторы, вытащить гардины,
Огней бриллиантовые грозди
Прибить на дюбеля и гвозди —
Вот ночь дошла до середины,
Такая странная и злая,
В огромном, опустевшем мире.
Зачем вершу погром в квартире?
Теперь уже и сам не знаю.
1990
Домовой
Но чу! Кто дышит за портьерой?
Кто влез в окно как вор-домушник?
И отсыревших спичек сера
Шипит меж пальцев непослушных.
Должно быть, бес меня попутал,
Что слышу голос половицы.
Вдруг чей-то образ, лишь минуту.
Ой, ба! Знакомые все лица!
Мой домовой! – ты за стихами
Пришел? Ну что же, почитаю.
Давай стакан с холодным чаем
Перемешаем со словами,
И до утра затянем песню,
Шатаясь по квартире сонной,
Про то, как два смешных влюбленных
Вздыхали по чужой невесте…
1990
Сказка
Разлука туманна, как даль белоснежна,
И мрачен таинственный страж.
И горько, и странно, и в комнате смежной
Рыдает твой маленький паж.
Все выпито, смято, и тьма в зале тронном —
Там движется сказочный эльф.
Звучала соната в проеме оконном —
Паж помнит твой розовый шлейф.
Он помнит дыханье, он чувствует руки,
Он просит лишь горстку тепла.
Он весь в ожиданье, но вновь слышит звуки
Разбитого вдребезг стекла.
1990
«Печные трубы: сажа, сажа…»
Печные трубы: сажа, сажа;
По половицам – скрип да скрип.
И ветер за окном охрип
И не гоняет листья даже.
В сыром подвале: мыши, мыши;
И раздается – хруст да хруст.
Молитвы сонные услышит
Пустой смородиновый куст.
А в черном небе: флаги, флаги;
И колотушки – стук да стук.
И голос бога – тяжкий звук,
И как со дна молочной фляги.
В соседской бане: охи, ахи;
Эдемский веник – хвать да хвать.
Когда замрет на полувзмахе,
Тогда и время умирать.
Сентябрь, 1990
«Мне кажется: на святочный подарок…»
Мне кажется: на святочный подарок
России приготовили свинец,
Дешевый стеариновый огарок
И из латуни семьдесят колец.
Я рад тому – мне многого не надо,
Так, разве что рублевку утаить.
Мне обещали плитку шоколада
На будущие святки подарить…
1990
«Останься, не бросай меня, храни!..»
Останься, не бросай меня, храни!
Храни, как мебель старую в чулане,
Как скрип пружин в рассохшемся диване.
Останься не бросай меня, храни!
Останься, не бросай меня, храни!
Храни, как лоскутки на всякий случай,
Как половицы перепев тягучий.
Останься, не бросай меня, храни!
Останься, не бросай меня, храни!
Но… ближе, ближе пушечные жерла,
И ночь уже мое сжимает горло.
Или, Или! Лама савахвани!..
сентябрь, 1990
Песня
В красном бархате ты, в красном бархате.
Вся подвластна закатным лучам
И хмельным сладострастным речам.
В красном бархате ты, в красном бархате.
Волны локонов гладишь рукой
И вздыхаешь под вечер с тоской.
В красном бархате ты, в красном бархате.
Вновь невинную слышишь свирель,
И душистую стелешь постель.
В красном бархате ты, в красном бархате.
В аромате печальных духов
И в круженье любовных стихов.
В красном бархате ты, в красном бархате.
Смотришь, как выползает луна,
Как и прежде тоскуешь одна.
В красном бархате ты, в красном бархате.
Неестественно бледны уста,
И мне кажется, что неспроста
В красном бархате ты, в красном бархате…
1990
«И вот уж невидимкой по сеням…»
И вот уж невидимкой по сеням
Гуляет ветер; комкая бумагу
Стремится слово к мокрым фонарям,
Но как всегда не делает и шагу.
И оставаясь сном в черновиках,
Развенчанное, мерно остывает,
И вот уже уныло оседает,
Как будто пыль на полках и шкафах…
декабрь, 1990
«И дверь – не дверь, а страшный вход…»
И дверь – не дверь, а страшный вход,
Врата невидимых высот,
Где средь евангельских отцов
Полным-полно безродных псов.
И слышен вой, и слышен лай.
Открыт для всех далекий рай.
И боги радуются всем,
Кто посещает их Эдем.
И раздают, куда хотят,
Слепых беспомощных кутят.
1990
«За сигаретой ночь короче…»
За сигаретой ночь короче,
И тише тикают часы.
Круг замыкается порочный.
На стрелках – капельки росы.
Ничто не жаждет встрепенуться,
И нет ни камня, ни огня.
Лишь жадно давит мысль меня:
Лечь спать… и больше не проснуться.
1990
«Дух невидимки за портьерой…»
Дух невидимки за портьерой,
В холодных окнах: ночь и плач.
Кто ты, мой будущий палач,
В погонах серых?
На полках пыль, тускнеют книги,
Потрепан старый переплет.
Где ты, изысканный почет
Кастальской лиги?
Багровым дымом полон дом,
Лишь остается память в гранках.
А ты, хромая лихоманка,
Ждешь за углом…
декабрь, 1990
«Мне участь: быть поэтом поездов…»
Мне участь: быть поэтом поездов,
Задумчивых безвестных полустанков
И придорожных сумрачных кустов,
Что безмятежно сонны спозаранку.
Мне участь: скрежетание реборд,
Флажки, фонарь, вагонные защелки…
Не оттого ли в жизни нету толку,
Что каждый шаг обычен, но не тверд?..
декабрь, 1990
«Присниться бы сейчас прокуренному дому…»
Присниться бы сейчас прокуренному дому,
Где спрятался в сенях докучливый сквозняк.
Но нужен ли ему навязчивый знакомый,
Полуоткрытый шут – задумчивый дурак?
Но нужен ли ему нездешний обитатель,
Кто, из какой страны? – не ведаю о том.
Беззвучный и слепой, и пустоты ваятель,
Смеющийся не в такт и мыслящий с трудом.
А ставни все скрипят, отмахиваясь словно,
И ветер ветки гнет, уносит желтый дым.
И я сижу один, поглядывая сонно
На то, как бродит ночь по комнатам пустым.
1990
«Еще в невыпитом вине…»
Еще в невыпитом вине
Таится яд лукавых мыслей.
В непрекращающемся сне
Крадется ложь бесшумьем лисьим.
Домашний зуд опавших листьев
Все не дает покоя мне…
Лицом к востоку и к стене…
декабрь, 1990
