Читать книгу Провинциальные тетради. Том 1 - Вячеслав Лютов - Страница 9

Уж лето к осени спешит,

Как пассажир на электричку.

Осталось только бросить спичку —

И все затлеет, задымит.

И будут листья кровоточить,

Густым покажется закат.

Но мысли, сволочи, стучат —

Их невозможно обесточить.

Они останутся гореть,

Спешить к последнему моменту,

Оплавив всуе изоленту.

Они не могут не успеть…

В ожиданье дождя на пустом полуночном перроне

дикий скрежет колес отозвался в промасленных шпалах.

Два смешных фонаря серебрили лениво ладони.

Ты в вагоне своем мою тонкую книжку читала,

Допивая стихи, словно чай, что заварен был наспех,

Но горяч, как огонь, обжигающий тонкие губы.

Сигарета в руках твоих верно и медленно гаснет.

Сизый дым, растерявшись, не знает: приткнуться к кому бы?

Он спешит вдоль путей, над вагонами с щебнем и лесом,

Мне его не поймать – он в мои не стремится объятья.

Этот дым – это ты, в сновиденьях без звука и веса,

И осколки дождя – твои верные кровные братья…

А углям вновь не возгореть —

Довольны будьте дымом, чадом,

Туманом розовым над садом —

За ветром влаге не поспеть.

В глазах твоих печальна медь —

Как будто встал перед оградой.

Мне твоего тепла не надо:

Я не хочу его иметь.

Осталось к богу возроптать,

Чтоб попросить благословения

И в ледяную лечь кровать.

Кого искать, кого спасать?

Мне самому нужно спасенье…

Вздох августа, последний и холодный,

Оставил сизый шарик на окне.

И я, кристально трезвый и голодный,

Вожу бездумно пальцем по стене…

О, Бог мой! кто же вспомнит обо мне?!

Теперь уже без времени навечно,

Теперь я не нарушу постоянства,

Стеклянные осколки бессердечья —

Вот лучшее для разума убранство.

Они – огни на полустанках спящих,

Вдоль этой бесконечной однопутки.

И бросит смерть под поезд проходящий

Последние смешные незабудки…

Кто вчера отстал от стаи?

Я не знаю, я не знаю…

Он и предал, он и продал,

Он и вылетел из рая.

Но картину рама старит,

И глаза теплом одарят

Неизвестного урода,

Что табак от всех тихарит.

В мягких каплях стеарина

Он живет еще, скотина.

Вот и меткий глас народа

И терпение, как глина.

Но печаль моя пустая,

Заоконная, слепая…

Нынче чудная погода —

Время выбиться из стаи…

Пора сменить на осень зелень лета,

И черновую выбросить тетрадь,

И одному остаться до рассвета,

И в созерцанье тихом умирать.

Поверх тумана пробежать глазами,

По-над покоем фетовских стихов,

И, опьяненный тонкими духами,

Упасть на позолоченный покров

Уснувших трав. Минутному желанью

Не суждено усладу обрести —

Уносит поезд ангелов скитанья:

Их не вернуть, не встретить, не спасти…

Прости же, осень, грешного, прости…

Время сжато в слезинке дождя на ладони,

Исчезает она – и шершавой становится кожа.

Остается песок на холодном супружеском ложе,

Остается каченье и место в плацкартном вагоне.

Остальное – в бреду, в сумасшествии, в липком тумане,

Все похоже на сон; нет, скорее похоже на кражу.

Вор оставил лишь стены, на стенах – вчерашнюю сажу

И заварку давнишнюю в грязном граненом стакане.

Долго эхо хранит несмыкаемость призрачных линий.

Предрассветной порой горизонт все яснее и уже.

Но хранит ли Господь ни к кому не приставшие души

И куда он ведет по заоблачной лестнице синей?

Я не знаю. Курю и смотрю, как промокшие тени

Осторожно крадутся; и вот они ближе и ближе…

Только тени – другого не слышу, увы, и не вижу,

Весь в молчании – руки бесстрастно держу на коленях.

И не вспомнит никто о заблудшем подвыпившем сыне, —

Мол, он сам виноват, сам не знает, что хочет, невежа!

А куда мне бежать? Осень встретит – в объятьях ли? – где же!

Плоть подобна слезе: не растает она, а застынет.

Всю ночь хлестал холодный ливень,

Скользил по шпалам.

Сметает желтый пепел жнивень —

Пора настала.

В окне вагонном стынет версень

Тяжелой каплей.

И брошен в лужу медный перстень —

Конец спектакля.

В купе картавит липко осень —

Вина актерам!

И, расплескав на листья, просит

Еще кагора.

Гарсон-сквозняк поставил назем

Поднос с посудой.

Вновь будет плакать старый ясень

Кляня простуду.

Без мысли чахнет разум-трутень,

Но как и прежде,

Вперяет взор в грядущий студень,

Ища надежду.