Читать книгу Границы памяти - Ян Кириллов - Страница 7

Вот уже будто целую вечность кто-то бил в колокольчик, производя мерный раздражающий звон. Этот звон просачивался из-под толщи жаркого мутного тумана, заставляя пробудиться и поднять тяжёлую голову. Хотя, нет, это был вовсе не колокольчик. Знакомый, давно знакомый сигнал. Генрих слышал его бесчисленное множество раз, в нашем Мире и во многих других, где побывал его старый «Опель». Сигнал открытой двери.

Лоб ужасно горел, оттого что лежал на горячем руле. Рука сползла с приборной панели и упала локтем на железную ручку рычага. Мгновенно сон развеялся, и Фогель дёрнулся всем корпусом, обретя в себе силы. Ремень не дал пошевелиться – он застрял и впился в грудь. Пришлось разрезать его карманным ножом. Рукоять страшно жгла, и требовалась изрядная ловкость, чтобы разрезать ремень, не прикасаясь пальцами к лезвию. Наконец, удушающая лента освободила грудь. Генрих прикоснулся к ручке двери, чтобы открыть её, и обжёгся, не ожидая, что та нагреется так сильно. Тогда он навалился боком на дверь со всей силы и выдавил её. Снаружи его встретила долгожданная прохлада. Выбравшись, Генрих сразу же сбросил горячую кожаную куртку. Майку можно было выжимать от пота.

Агент Марка находился в сосновом бору. Был день, вторая половина, и солнце, оранжевым гигантом, рисовало на деревьях и кустарниках тёмные полосы теней. На короткий миг, агент забыл, где находится. Но суровая реальность заставила его вернуться с небес на землю и вспомнить о делах и проблемах.

– Где Марк?

Сейчас это был главный вопрос. Генрих обошёл своего железного друга. Автомобиль находился в плачевном состоянии – бока помяты, стёкла и капот покрыты чёрной копотью, а шины расплавлены. Своим бампером, «Опель» упирался в древний пень, а левое заднее колесо свисало над оврагом. Выехать из такого положения старый дружище точно не мог. Взяв куртку, Генрих намотал её на руки и осторожно открыл багажник. В багажнике стояло две канистры с бензином. Повезло, что они не рванули. Достав канистры, Фогель отволок их подальше. Теперь нужно было срочно искать подмогу.

Генрих шёл не оборачиваясь. Он уже проделал шагов тридцать, когда позади грохнуло. Затем что-то металлическое глухо ударило о землю. Наверное, оторвало багажник. Думать об этом сейчас было всё равно, что глядеть на умирающего ребёнка.

– Ты верно служил мне все эти годы. Прощай, земляк!

Агент Марка постарался отвлечься и занял свою голову жизненно важным вопросом.

«Что это за Мир?»

Хотелось бы верить, что это Мир Полярной Звезды, хотя, бывало, агентов после неудачного перехода через Тоннель забрасывало в незнакомые, даже закрытые, Миры. И те не все возвращались оттуда живыми. Пробравшись через кусты к автостраде, агент облегчённо выдохнул. Ему повезло больше, чем иным его коллегам. На счастье, из-за поворота показался автомобиль, окончательно развеяв сомнения.

– Эй! – крикнул он и, махая руками, выбежал на дорогу. – Стойте! Стойте!

Чёрный микроавтобус остановился в нескольких шагах от него. Генрих расплылся в улыбке.

«Есть же добрые люди».

Дверь салона открылась и на обочину ступили двое мужчин. Один высокий и широкоплечий, с квадратным лицом. Другой – молодой, худощавый, с татуировкой на шее. Улыбка Генриха тут же растаяла.

«Ну, конечно. Откуда в такой глуши взяться случайному автомобилю? Тем более, так вовремя».

– Чак! – агент Марка изобразил радость. Получилось не очень натурально. Ни слова больше не говоря, он сорвался с места и бросился прочь.

– Батист, – тут же скомандовал Чак. Второй, с татуировкой, нацелился из пневматического пистолета и нажал на спусковой крючок. Тонкая, почти невидимая, иголка попала Генриху прямо в шею, и, потеряв сознание, тот упал на асфальт.

Пришёл в себя Генрих уже в салоне микроавтобуса, лёжа на заднем сиденье. Руки и ноги были связаны. В ухе чувствовалось неприятное, но терпимое покалывание. Генрих знал, что мочку уха, а точнее, прибор, размером не больше булавки, который там находился, лучше сейчас не трогать.

– Очнулся, предатель? – обратился к нему сидевший рядом агент невысокого роста, с кривым носом. Это был Винсент – его старый знакомый, причём знакомый не с лучшей стороны. Настроен Винсент был очень серьёзно. – Где Марк?

– Понятия не имею.

Острая электрическая боль, словно тысячи игл, охватила бок и пробежала по нервам до кончиков пальцев.

– Это ещё слабый разряд, – сказал, не оборачиваясь, водитель. – Следующий будет такой, что твои челюсти сожмутся с силой клещей, а зубы сотрутся в порошок.

– Где Марк? – повторил вопрос другой агент – длинноволосый и худой, что сидел чуть подальше, справа. Узнав голос, Генрих вспомнил, что его, кажется, звали Крис.

– Я честно не знаю. Когда я перешёл… слушайте, а как вы меня нашли?

– Отследили Тоннель.

– Когда я очутился в машине, Марка рядом не было. Парни, мне нужна ваша помощь. Если бы вы помогли мне отыскать Марка…

– Этим мы и занимаемся. Через Тоннель он не переходил – это точно. Откуда ты перешёл?

– Раз уж вы отследили Тоннель, должны бы знать. Из Пангеи.

Следующий приступ боли, как и было обещано, сомкнул его зубы до скрежета. Конечно, в порошок эмаль не искрошилась, но ощущение было гораздо хуже, чем дрель стоматолога.

– Клянусь, я не знаю, где Марк!!! Я сам хочу его найти!

– Может, он правду говорит? – высказался Крис.

– Ха! Правду, – не согласился Винсент. – Это манипулятор, Крис. Ложь – инструмент таких, как он.

– Ты был умнее, когда работал с нами, Фогель, – печально произнёс водитель. – Значит, он в Симмаратане, – вздохнул Чак. Это был даже не вопрос, а уверенное предположение.

– Кто? Фред Берроу? Да, он там. В Чхимтосэне.

– Ты хоть понимаешь, что открыл ящик Пандоры? У нас с тобой, Генрих, только два выхода. Либо ты сотрудничаешь, либо мы отвозим тебя на минус шестой.

– Помоги мне сесть, – попросил он Винса.

Теперь у Генриха была возможность оглядеть салон. Таких людей, как эти, называли охотниками. Ближе всех находился Винсент Поул. Жёсткий, исполнительный, знающий своё дело коренастый мужчина одного возраста с Чаком, и примерно одной комплекции, только пониже ростом. Винса отличали перебитый нос и вечно хмурое лицо. Генрих боялся его больше остальных. Был здесь и другой агент – Крис Кольер. Высокий, худой, лет тридцати с небольшим. Его длинные волосы были убраны в хвост. Простые непосвящённые люди знали его как программиста, работающего на корпорацию «Полстар». На переднем кресле салона, лицом к Генриху, расположился чёрный лысый мускулистый Франсуа Рейс. Рядом с водителем сидел татуированный Батист – самый молодой из всей группы. На его шее была изображена чёрная летучая мышь. За рулём был Чак – главный из пятёрки. Сильный, подтянутый, «правильный».

– Закатай штанину, – приказал Винс.

– Зачем? – спросил Генрих, и тот, недовольно фыркнув, молча сделал это за него. – Полицейский браслет? Серьёзно?

– Ты причастен к преступлению против Доктрины границ, – объяснил Чак, не отвлекаясь от дороги. – Мы не можем тебя отпустить.

– Тогда дайте позвонить домой. Моя домработница будет волноваться.

– У меня дома жена и сын, – ответил Чак. – Они за меня волнуются не меньше.

– Парни, я не хочу конфликта. Честно, – Генрих рассказал всё, что помнил после перехода. – Нам надо вернуться. Там, возможно, ещё остались какие-то зацепки.

– И как мы найдём это место?

– Очень просто. Там будет пожар.

Команда огнеборцев уже работала вовсю. Чак нашёл начальника пожарной команды. Агентам «Полярной Звезды» не требовалось говорить неправду и даже носить с собой документы: достаточно было простого ментального воздействия. Но Чарльз предпочёл показать корочку.

– Майор полиции Хэммон. Что случилось?

– Мы нашли автомобиль, вон там, у оврага, – сообщил начальник. – Как он туда попал, непонятно.

– Ясно. Вы не видели никакого автомобиля.

– Что, простите? – было плохо слышно, и Чаку пришлось повторить.

– Вы не видели никакого автомобиля! Ни вы, ни кто-либо из команды, – он приложил два пальца к виску начальника и подержал секунду. Винс подошёл к другому пожарному и сделал то же самое. За полчаса пятёрка обошла каждого, кто был в команде. Простое воздействие прикосновением начисто стёрло в головах пожарных смутный металлический объект в эпицентре огня.

На месте, где раньше стоял «Опель», остались только пепелище и груда обугленного железа.

– Могли бы и вынуть «ингибитор». Ухо чешется, – у Генриха по-прежнему были скованы руки. Винсент развязал только ноги.

– Кто открыл Тоннель? – задал вопрос Чак.

– Артэум, но я сомневаюсь, что это его.

– Да уж понятно, что это не Тоннель из Пангеи, – сказал Винс. – Кто-то вас явно перехватил.

– Если я узнаю, кто…

– Послушай меня! – Винсент обернулся к нему лицом. – Прекращай свою игру, манипулятор. Мы всё равно докопаемся до правды.

– Я не знаю, где Марк, – в который раз повторил Генрих.

– Это не значит, что ты – не предатель.

– И кого я предал? Я уже не работаю на «Полярную Звезду».

– Доктрину.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы с Марком похитили Фреда Берроу? – отвлёк обоих от напряжённого разговора Чак.

– Не похитили, а вернули на родину.

– Не важно, как это назвать. С позиции Доктрины, это преступление. И с позиции здравого смысла тоже, к слову. Когда вы переходили в Пангею?

– Вчера вечером.

– Сколько пробыли там?

– От силы, часа три, – он задумался. – Где же я пропадал остальное время?

– Хороший вопрос, – Чак осмотрел то, что осталось от «Опеля». – Почему взорвалась машина?

– Посттоннельный выброс. Других вариантов нет.

– Мы тут ничего не найдём, – развёл руками Франсуа. – Всё сгорело.

Чак замер. Он уже с полминуты не отрывал взора от Генриха. Тот мирно стоял и молчал, слегка пошатываясь.

– Батист. Где стоит Генрих?

– В смысле?

– Скажи мне точно, где стоит Генрих. Прошу.

Тревога пробежала по лицам агентов.

– Это ещё к чему? Я здесь, – Генрих пошевелил пальцами связанных рук.

– Тебя не спрашивают! Батист?

– Примерно четыре метра от оврага.

– Так. Крис?

– Возле покосившейся сосны.

Дальше можно было не спрашивать, но, для надёжности, Чак обратился к Винсу.

– Прямо передо мной… – ответил Винс.

Чак резко сорвался с места.

– Тульпа! – досадно воскликнул Франсуа и кинулся следом.

– К машине! – скомандовал Чак.

К тому времени, Генрих – настоящий Генрих, а не созданная в головах пятерых агентов иллюзия – уже отъехал достаточно далеко, чтобы вздохнуть полной грудью. Пятёрка не преследовала. Не на чем! За рулём чёрного микроавтобуса сидел агент Марка. На всякий случай, он ещё раз оценил вид сзади. Не было ни одной машины. Только сосны убегали вдаль, в одну точку на горизонте.

Радость не была долгой. Автомобиль заглох. Пришлось свернуть на обочину. Как ни странно, приборы были в норме, бак полон. По крайней мере, индикаторы не выдавали ни малейших признаков поломки. Но микроавтобус стоял. Генрих попытался его завести. Один раз, второй, третий. Бесполезно. Он вышел из машины и открыл капот, не надеясь отыскать хоть что-то своими глазами. Не хотелось это признавать, но с мотором, с большой вероятностью, всё было в порядке. Это могло значить для Генриха только одно – он попался в ловушку.

– Бог в помощь! – на обочине остановился старенький хэтчбек. Вышел старик в клетчатом комбинезоне. – Что, сломался?

– Спасибо, дед, всё в порядке.

– Как знаешь, а то я бы посмотрел. Я в этом деле разбираюсь.

– Спасибо, не…

Стоило ли ожидать чего-то ещё? Из хэтчбека вышли пятеро. И как они поместились в этого небольшого горбуна? Чак поблагодарил старика и кивнул Батисту. Тот уже знал, что делать.

В этот раз, Генриха поместили на переднее сиденье. Руки связали крепче. Пальцы скрепили вместе отдельными верёвками. Чувствительно болело в районе пупка.

– Между агентами нет секретов, так? – весело спросил Чарльз. Генрих огляделся. Микроавтобус уже миновал приличное расстояние. Начинало смеркаться. Вдоль дороги мелькали пригородные дома, в которых зажигались окна. – О тебе ходили разные слухи. Например, что ты отрезал мочку уха и пересадил искусственную. Через неё «ингибитор» не действует. Раньше я думал, это россказни. Так это была правда?

– Чистейшая.

– Вот это да! Но как ты её почувствовал? Ты ведь знал, что у тебя в ухе «ингибитор», иначе бы выдал себя.

– Агенты всегда ставят «ингибитор» после задержания и всегда на левую мочку уха.

– Ах, ну, да! Секреты фокусов всегда прозаичны.

– Тогда откровенность за откровенность. Как ты сделал, что машина заглохла?

– Это мой микроавтобус. И у меня есть от него пульт, – он приподнял лежавший на панели брелок. – Но ты же не думаешь, что он единственный? Это так, на случай, если ты снова выкинешь подобный фокус. Как с тульпой. Здорово ты нас обвёл, кстати!

Пригород сменился большими стекло-бетонными строениями. Словно королевой, над этими зданиями возвышалась устремлённая в небо Си-Эн Тауэр. Штаб-квартира «Полстар» была куда скромнее. Простая серая коробка, украшенная логотипом в виде сияющей четырёхконечной звезды, расположилась неподалёку от главной достопримечательности Торонто. Микроавтобус остановился на парковке. Франсуа вывел Генриха под руку из машины. Остальные шли спереди и сзади, на расстоянии нескольких метров, чтобы не привлекать внимания. Минуя подземную парковку, конвой доставил Генриха на минус пятый этаж. На техническом этаже не было почти никого. Франсуа, не упуская Фогеля ни на секунду, обогнул ряд гудящих шкафов и подошёл к электрощиту, встроенному в стену. Открыв электрощит, он отодвинул целиком весь корпус, обнажив ещё один лифт. Никто из рабочих не знал, а точнее, не помнил об этом лифте.

Ещё один этаж вниз и вот он – минус шестой. Генриху уже был знаком этот узкий длинный коридор, освещённый синими люминесцентными лампами. Коридор сужался к потолку. На стенах висели изображения различных религиозных символов, начиная с древних языческих богов и кончая символами современных учений и религий, в том числе, Нью Эйдж.

Спину Генриха топтали мурашки. Ещё десять лет назад он сам водил нарушителей Границ на минус шестой этаж. Он хорошо помнил этот синий коридор, навевавший ужас на агентов, как и словосочетание «минус шестой». Сегодня жертвой стал сам Генрих.

Подойдя к массивной железной двери, Франсуа попросил Фогеля отвернуться и набрал пароль. Послышалась мелодия замков и шестерёнок, и через несколько секунд дверь открылась, выплюнув струю воздуха. Сердце агента Марка отбивало чечтёку – впервые в жизни ему предстояло увидеть, что скрывается за дверью минус шестого.

Внутри его встретила полутьма, освещённая лишь большими экранами и рядом низко висящих ламп. Это был просторный зал с невысоким потолком, с четырьмя квадратными колоннами и полом, покрытым чёрным ковролином. Четыре экрана на стенах, служащие «живыми» обоями, изображали разные стороны света. На одном зеленел бамбуковый лес во время дождя, на другом искрилась метель в зимнем лесу, на третьем накатывал на песок прибой, а на четвёртом утопали в закате американские прерии. В самом центре зала, под лампами, находился стол, уставленный пестрящим разнообразием изысканных блюд со всех концов света, включая омаров, осьминогов, икру, сёмгу и карибских крабов. На красном диване, слева от стола, сидела женщина с растрёпанными чёрными волосами, одетая в длинную серую юбку. Маленькими глотками, она пила воду из бокала. Массивная дверь захлопнулась и раздался пугающий безысходный лязг.

Генрих не сразу узнал женщину, но та, увидев его, тут же схватила бутылку шампанского и разбила её о край стола. Подбежав к агенту Марка, она замахнулась осколком.

– Это ты!

Генрих не мог отвести лицо – Франсуа крепко держал его за шею.

– Сволочь! Предатель! – кричала она слабым, дрожащим, но яростным голосом.

– Лиза? – ужаснулся Генрих. – Что они с…

– Молчать! – она вновь замахнулась осколком, чуть не поцарапав Генриха. – Это ты. Это ты украл у меня Фредди! Ох, если б я знала. Если б я знала, что этому проходимцу Марку нельзя доверять, – обессиленная, Лиза вернулась на диван и бросила осколок бутылки на стол. Рухнула на спину, закрыв лицо руками. – Ненавижу тебя. Ненавижу тебя, Марк! Где бы ты ни был.

– Можешь отпустить его, – сказал Чаку Франсуа. – Отсюда он всё равно никуда не выберется.

Генрих недоверчиво отошёл от Франсуа. Размял шею. Медленно подошёл к столу и сел в одно из кресел, что стояли напротив дивана.

– Лиза? – спросил он негромко. – За что ты здесь?

– Молчи, – ответила та, не убирая руки с лица. – Я не хочу с тобой говорить.

– Это из-за Фреда?

– А ты как думаешь?! – она резко села. – Когда вы украли Фреда, за мной тут же приехали. Отвезли сюда, – она взяла бутылку вина и зубами вытащила пробку. – Будешь?

– Нет, спасибо.

– Как хочешь, – Лиза налила себе в стакан. Презрительно повертев стакан, она пригубила. Немного пополоскала рот, будто пробуя вино на вкус. Выплюнула обратно в стакан и вылила вино на пол. – Он спрашивал, где Фред Берроу. Потом сказал, его нашли.

– Давно тебя тут держат?

– Три дня.

– Три дня?! – Генрих недоумённо уставился на Чака, стоявшего за спиной. Снова посмотрел на Лизу. Не похоже было, что она врала. Пришлось бы очень постараться, чтобы всего за двенадцать часов довести человека до такого состояния, в котором пребывала Лиза. – У меня для тебя новость. Я, оказывается, тоже на три дня выпал из жизни, – он опять обернулся на Чака. – Прошло три дня? И вы не сказали?! – снова на Лизу. – Так чего он хочет от тебя?

– Признания.

– В чём?

– В любви, мать твою! В предательстве Доктрины.

Генрих выскочил из кресла. Прошёлся.

– Мэдди! – раскинул он руки. – Мэдди, ты здесь? Я знаю, ты наблюдаешь. Это в твоём стиле. Мне нужны объяснения!

– Ничего он тебе не объяснит, – произнесла Лиза слабым голосом. – Да, признания под пытками не признаются ни Кодексом, ни Женевской конвенцией. Он поступает хитрее. Ты признаёшься не сразу, а полгода или даже годы спустя. На трибунале Доктрины. К тому времени, ты приводишь себя в порядок, успокаиваешься. Ты чистенький, сытый, хорошо одетый. Но страх ещё живёт внутри тебя! – в её словах явно сквозила давящая боль.

– И ты не признаешься?

– Уж лучше это! – она с особым усилием надавила на «это», приподняв бутылку вина. – Чем стирание.

Из дверного проёма, незаметного в темноте, показался невысокий лысый мужчина в кремовом пиджаке и в роговых очках. Нетрудно было, даже в таком неясном свете, узнать Оливера Мэдисона. Это был человек, которому подчинялись в этом здании все, от совета директоров до уборщиц. От манипуляторов, служащих «Полярной Звезде», до начинающих агентов.

– У меня мало времени, – сказал Мэдисон деловым тоном. – Где прибор?

– Здесь, – Батист указал на аппарат за колонной, похожий на тумбочку на колёсиках, снабжённую датчиками и электродами.

– Какой прибор?

Франсуа быстро сообразил, что надо снова обездвижить Генриха и заломил ему руки. Чак обхватил шею. Батист и Крис направили пневматические пистолеты Генриху в лоб.

– Мэдди! Это уже слишком. Отпустите меня! Я хочу поговорить.

– Я не из тех, кто долго болтает, – он повернул тумблер на приборе и тот негромко загудел.

– Ладно, я согласен!

– На что?

– Прочитай меня. Я дам официальное письменное разрешение. Всё будет по Кодексу.

Мужчина в пиджаке лишь поморщился и покачал головой.

– Знаешь, что я понял за годы службы первым агентом? Чтение неэффективно, – он поправил очки и подкатил прибор поближе к агенту Марка. Чак и Франсуа помогли снять с Генриха майку. Оливер прицепил к его туловищу пять электродов. – Я задам тебе два вопроса. Всего два. Немного, правда? Если ты ответишь, будешь свободен. Всё просто. Первый вопрос – где Марк? Второй – признаёшься ли ты в предательстве Доктрины?

– Лучше скажи ему, – подала голос Лиза и залпом осушила бокал.

– Сначала будет слабый ток, – продолжил Мэдисон. – Таким разыгрывают друг друга школьники. Затем будет ток помощнее. С каждым разом я буду увеличивать мощность до тех пор, пока боль не станет нестерпимой. Или пока ты не ответишь мне на два простых вопроса. Ты помнишь их?

– Где Марк и признаюсь ли я в предательстве? – Генрих усмехнулся. Не любитель ждать, Оливер Мэдисон пожал плечами и дёрнул рычаг. Слабый ток, всего в десять-двенадцать вольт, пробежал по мышцам живота и груди. Ощущение было неприятным, словно ткнули иголкой под рёбра, но терпимым.

– Можешь пытать целую вечность. Я не скажу, где Марк, – Генрих был на сто процентов уверен в себе. Ведь нельзя сказать то, чего не знаешь.

Следующий разряд тока был куда менее похож на «школьный». Его можно было сравнить с укусом злой собаки.

– Давай так. Сосредоточимся на первом вопросе. Возможно, так тебе будет проще думать. Давай, Генри, подключай мозги и роди мне уже ответ.

– Я не знаю!!!

– Вот это уже ближе к истине. Но всё равно не правда. Где Марк? – начинал входить во вкус Оливер и снова увеличил мощность. Новый удар! Боль была на том уровне когда вырывают зуб без наркоза.

– Клянусь, я не знаю! – заорал Фогель. Его руки начало трясти. – Я очнулся в машине после перехода. Марка уже не было. Клянусь, это правда!

Встав к нему поближе, Мэдисон поглядел на агента Марка так, словно не он, а Генрих был на полголовы ниже. Тем же тоном, только более жёстким, он повторил первый вопрос.

– Так мы ничего не добьёмся, – взял на себя смелость Чак.

– Всё, что я сказал – правда. Можешь испытать меня на детекторе лжи.

Генеральный директор корпорации «Полстар» и, по совместительству, первый агент тайной организации наблюдателей Доктрины границ, смеялся редко. Однако теперь, он выдал гомерический хохот. Мэдисон даже снял очки, чтобы вытереть слёзы.

– Детектор лжи. Какой ты умный, – Оливер резко посерьёзнел. – Несите его в комнату.

– Нет! – вскочила Лиза. – Оливер, прошу тебя. Не делай этого. Только не туда! Ради нас с тобой, – она зарыдала, но Мэдисон её не слышал.

– Поздно, – подошёл он к Лизе и посмотрел на неё так же, как только что на Генриха. – О нас с тобой надо было думать ещё в СУАНе.

Он развернулся и направился в небольшую комнату, освещённую одной тусклой лампочкой. Батист прикатил аппарат, а Чак и Франсуа пристегнули Генриха к столу. Оставив в комнате только Оливера и его жертву, агенты вышли и закрыли за собой дверь. В очередной раз Мэдисон повторил свои два вопроса. Не услышав ответа, он дёрнул рычаг.

Следующий удар был такой силы, что нервы скрючило, а перед глазами поплыли красные пятна. Всё тело Генриха теперь дрожало в бешеной судороге. Запахло палёными волосами и кожей.

Генрих уже мысленно кричал: «Признаюсь! Признаюсь!!!», но тут лампочка погасла, и комнату поглотила темнота.