Читать книгу Сложнее, чем кажется - Ян Рубенс - Страница 17

Юля действительно жила далеко, из-за ремонта дорог действительно были пробки, и в галерею они опоздали не на полтора часа, а на два. И Эльза действительно была готова их убить – Яну срочно необходимо утвердить семь рецензий на трех языках. Он утвердил… В конце концов, Холостов уволок изможденного Рубенса на балкон, сунул ему в руки большую чашку кофе, закурил.

Вид с балкона галереи открывался на парк и на прудик, где плавали утки. Май был теплым, ветер слабым. Рубенс прикрыл глаза: наконец-то можно забыть и студентов, и подготовку к выставке, и рецензии, которые Эльза писала за него по-настоящему хорошо, и непонятно, зачем до сих пор все с ним утверждает. Слышно, как где-то невдалеке едут по бульварам машины. Внизу простучали каблуки. Можно весь день забыть. И Юлю можно забыть. И тут – как удар в ухо – Холостов:

– Расскажешь?

– Что? – Ян вздрогнул.

– За что так разозлился на эту девочку?

– Она полезла, куда ее не звали, – не даст забыть…

– А ты всегда лезешь только туда, куда зовут? Что за шоу ты устроил? Тебя тот парень в восьмом ряду звал? Для кого было выступление? Ты перед кем рисовался?

Холостов смотрел с балкона вниз, и сам не понимал, ждал ли он честного ответа или и так его знал. Пауза перестала быть «мхатовской», кто-то явно не знал свой текст.

– Отмолчишься? – с некоторой надеждой спросил Костя, не сводя глаз с уток.

– Отмолчусь, – Ян разглядывал облака.

Рубенс тихо радовался тому, что Костя не требует ответа, а Костя уже боялся этот ответ получить, он продолжал спрашивать себя: неужели Ян все во мне видит?.. Но ответ услышать ему, пожалуй, не хотелось. Обоим лучше говорить о Юле.

– А на нее ты разозлился, как только она спустилась. Я видел. Она и сказать-то ничего не успела. За что ты?

Ян скривился. Глупо признаться, что он чувствовал угрозу: такие глаза на него смотрели… Он как будто видел их уже, но ведь это невозможно, он бы запомнил, как запоминал любые лица. А глаза эти видели его насквозь. Кто же захочет, чтоб его видели насквозь! Эпизод в лифте и вовсе заставлял Рубенса вздрагивать и он даже потряхивал головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее воспоминания. Но забывать он не умел, и хлипкая кукла-недодевочка стояла перед ним, будто настоящая, прижимая к себе дурацкий портрет, и выворачивая на изнанку страшную тайну, которую Ян защищал из последних сил. Каким-то чудом он знал, что она видит еще больше, чем говорит, хотя, казалось бы – уж куда больше? Глупо все это, таинственно и неубедительно. Паранойя, страхи, комплексы. Вряд ли Костя ждет сейчас подобных философских этюдов. Видя, как он набирает воздух, чтобы, видимо, повторить вопрос, Рубенс выпалил:

– Костя, ты любишь своих фанаток?

– Ну, смотря что с ними делать! – Холостов прищурился, самодовольно скривил губы, склонил голову набок, как будто прицениваясь к кому-то.

– Ну а мне с ней что делать?

– А кто тебе сказал, что она твоя фанатка?

– А чего она так на меня пялилась?

– А чего тебя это так разозлило? Ты разве что не пнул ее, когда отправил на место. За что? И о какой болезни она говорила?

Сопротивляться Холостову бесполезно… Ян даже обвинил его в коварных и подлых планах, в попытках склонить к гетеросексуальным отношениям, чем заставил Костю смеяться в голос.

Но каждый день он продолжал задавать Яну вопросы из одной обоймы: чем вы оба больны? Почему ты разозлился? Чем она так сильно тебе не понравилась? Почему так долго ее провожал? Что она тебе сказала? Так продолжалось неделю. Рубенс бесился, но взорвался он по другой причине. Выяснилось, что Костя за эти дни уже съездил к Юле, уже с ней почти подружился и пригласил ее в гости.

– Куда? – чуть не задохнулся Ян.

– К нам, – спокойно ответил Холостов.

Перед Рубенсом в полный рост встала настоящая угроза. И что делать? Сбежать, чтобы Юля не углядела в нем еще чего-нибудь, глубоко запрятанного, или остаться, чтобы хоть как-то контролировать их с Костей общение. Однако, судя по тому, что поведение Холостова пока не изменилось, Юля ничего еще ему не выдала… Остаться.

Ян боялся, продолжал злиться, но у него получалось вести себя вполне уверенно: уроки Эльзы не прошли даром, и теперь он с кем угодно мог представить себя на пресс-конференции: «Держись расслабленно и слегка небрежно, пусть думают, что тебя не волнуют их вопросы, – интереса будет больше». Эти слова Эльзы он повторил про себя много раз, прежде чем сообразил – зачем ему еще больше Юлиного интереса?! Но было поздно.

Костя общался с гостьей действительно легко, сама она по-прежнему говорила мало. Глаза ее – большущие и голубые, казались всегда готовыми заплакать… Ян называл ее тщедушной недодевочкой, Холостов предпочитал слово «куколка».

– Она красива, Рубенс! Она мне нравится, – любовался Юлей Костя.

Этого еще не хватало! – сходил с ума Ян, зная, с какой легкостью добивается этот донжуан расположения любой женщины. Но он видел, кто на самом деле нравится Юле, и решил пойти ва-банк. Не зная, как победить Костю, как отрезать их друг от друга, как не дать ему влезть через нее в свои тайны, Ян решил сам стать Юле другом. Это оказалось более чем легко, и вскоре он даже расслабился, поняв, что такую преданность, какую дарила ему эта полупрозрачная девочка, он еще не встречал, и вряд ли встретит. И спустя некоторое время, когда страх перестал застилать глаза, Ян увидел, что нечего ему бояться, не раскроет она никому его страшные тайны, никогда не выдаст, не сдаст, не предаст.

И Рубенс выдохнул. Юля стала появляться в пентхаусе чаще. У нее даже появилась некая обязанность – подбирать для Яна книги по теме замысла или просто по любой нужной ему теме. Каким-то, опять же необъяснимым образом, она чувствовала, какие авторы окажутся ему по душе, а каких стоит предлагать только при крайней бедности материалов по предмету.

Костя, в итоге, плюнул, признав свое поражение. Нет, Юля не интересовала его как женщина – он любил, когда «есть за что подержаться», но то, что до тайн Рубенса с ее помощью не добраться, он уяснил довольно быстро. Костя был нужен ей только при затруднениях с английским, – часто литературы, необходимой Яну, на русском не было. Итак, убедившись, что сражение проиграно, Костя отступил.

Зато завелась Эльза. Она с самого начала отнеслась к новой гостье холодно и высокомерно, ее раздражало раболепие в этих куклообразных глазах. Еще больше ее возмущало, что притащил это тщедушное создание именно Холостов. Эльза как женщина, знающая мужчин, не могла поверить, что у самого Кости были планы на эту «доску». Так зачем все это затевалось? И кем? Деловая женщина не могла вникнуть в суть Костиной провалившейся интриги. Да ей и в голову не могло прийти, что были у него какие-то тайные планы, потому что уж кто-кто, а Холостов был наихудшим политиком и интриганом из всех знакомых ей мужчин. Непонимание злило ее еще больше.

– Ты просто ревнуешь, Эльза, – отмахивался Холостов, – привыкла быть единственной женщиной в жизни Рубенса?

Костя так и не встал на ее сторону, продолжая защищать «куколку» от любых нападок «королевны». Эльза бы стерпела, смирилась, в конце концов, ее статусу эта недокормленная барби точно не угрожает, но вот Ян стал общаться с Юлей больше и чаще, и – кажется, ближе, и Костя продолжает защищать этот ходячий скелет! Я все равно незаменима, – твердила себе Эльза. Предел ее терпению наступил, когда Юля осталась ночевать в пентхаусе.

– Эльза, я не понимаю, что с тобой? У них там свет горит! Они просто общаются! Что между ними вообще может быть? Ты что, правда – ревнуешь?

– Костя, чего ты орешь?

– Да ты сама сейчас орала громче меня! Давай, мамочка, сходи, выгони девочку. А то вдруг сыночек примет другую религию, да не с тобой, да?

– Холостов… я ведь найду способ тебе отомстить.

– Да брось ты, Эльза! – он опять махнул рукой, не придав большого значения ни своим, ни ее словам.

Но Эльза не бросит… Она простит: они давно дружат, живут в одном доме, им одинаково дорог Рубенс, они уже не раз ругались, и это нормально, когда все так близко на одной территории и во всех делах тоже вместе… Она простит. Но не бросит и не забудет.

– Ну перестань, Эльз… Ничего между ними не будет. Ну? – он приобнял ее за талию. – Красотка! Кто ж с тобой станет тягаться? Они разговаривают.

– Как-то много в последнее время, – Эльза вывернулась из Костиных объятий.

– Так и что?

– А ты знаешь о чем, Костя? Ты знаешь – о чем – они так много разговаривают?

Эх, хотел бы он знать! Но подслушивать – не его стиль.