Читать книгу Река Богов - Йен Макдональд - Страница 13

Теперь, когда карсеваки устроили постоянный лагерь у находящейся в опасности статуи Ганеши, уличное движение совершенно вышло из-под контроля, а господина Нандху, Копа Кришны, к тому же сильнее обычного терзает грибковая инфекция. Но еще хуже то, что ему предстоит брифинг с Виком в Отделе информационного поиска.

Господина Нандху раздражает в Вике абсолютно все, начиная от придуманного им самим для себя прозвища Вик (что дурного в «Викраме», хорошем имени с великолепными историческими ассоциациями?) и заканчивая эмтивишным чувством моды. Для господина Нандхи он – обратная сторона тех фундаменталистов, которые сейчас собрались на перекрестке. Если Саркханд представляет атавистическую Индию, то Вик – жертва погони за суперсовременным и преходящим. Но окончательно испортила день господину Нандхе его почти-ссора с Парвати.

За завтраком она смотрела телевизор и смеялась в своей обычной извиняющейся манере, воздевая руки, над болтовней приглашенных в студию многословных глуповатых телезнаменитостей.

– Этот счет… Мне кажется, что сумма довольно крупная.

– Счет?

– Да, за капельное орошение.

– Но оно же необходимо. Как можно вырастить баклажаны без орошения?

– Парвати, есть люди, которым не хватает воды, чтобы сварить горсть риса.

– Именно поэтому я и решила использовать капельное орошение. Это очень эффективно. Экономия воды – наш патриотический долг.

Господин Нандха сумел сдержать тяжелый вздох – до момента выхода из комнаты. По палму он отправил поручение об оплате, а его сарисины сообщили, что Вик просит господина Нандху о встрече, и указали ему новый, незнакомый маршрут на работу в объезд кольцевой развязки Саркханда.

Он вернулся в комнату, чтоб попрощаться с Парвати, и обратил внимание, что жена смотрит главные новости часа.

– Ты слышал? – спрашивает она. – Н. К. Дживанджи заявляет, что он сядет на Рат ятру и будет мчаться на ней по стране, подобно Раме, пока миллион крестьян не соберется на развязке Саркханд.

– Этот Н. К. Дживанджи – известный популист и любитель устраивать беспорядки. Нам необходимо национальное единство перед лицом опасности со стороны Авадха, а не миллион карсеваков, грязной толпой идущих на Ранапур.

Он целует Парвати в лоб. Настроение у господина Нандхи немного улучшается.

– До свидания, моя бюль-бюль. Ты будешь работать в саду?

– О да. Кришан придет в десять. Доброго пути. И не забудь забрать костюм из прачечной. Мы приглашены к Даварам сегодня вечером.

Господин Нандха спускается в стеклянном лифте по стене высотного дома Ваджпайи. Его донимает повышенная кислотность. Он представляет, как желудочный сок растворяет его изнутри, клетка за клеткой, орган за органом.

– Викрам.

Викрам не больно-то высок и не больно-то хорошо сложен, но он не позволяет этим обстоятельствам сдерживать свои модные устремления. Он весь на стиле: широкая майка без рукавов с бессмысленными текстами, сверкающими на «умной» материи – с помощью них, как гласит доктрина бренда, можно достичь состояния «случайного дзен», – квадратного кроя штаны ниже колен со спортивными тайтсами под ними. И еще найковские «предейторы» – стоимостью в месячную зарплату честного сикха у входной двери.

Господин Нандха воспринимает подобные вещи как

просто-напросто недостойные. А вот узкую бородку, тянущуюся от нижней губы до кадыка Викрама, он и вовсе не может терпеть.

– Кофе?

У Вика на столе постоянно стоит кофе в никогда не остывающей чашке. Господину Нандхе пить кофе нельзя. От него желудок Копа Кришны приходит в волнение. Он отдает пакетик с аюрведическим чаем молчаливому помощнику Викрама, имя которого никак не может запомнить. Еще на столе у Вика стоит процессор. Это прозрачно-голубой куб промышленного стандарта, сожженный изнутри ЭМП господина Нандхи. Вик подключил его к самым разнообразным мониторам.

– Ну что ж, – произносит он и щелкает пальцами. Из громкоговорителей доносится шепот «Театра Бладда». Обычная громкость звука несколько снижена из уважения ко вкусам любящего Монтеверди господина Нандхи. – Было бы гораздо легче, если бы вы хотя бы время от времени оставляли нам что-то, над чем мы могли поработать.

– Я принял однозначное сообщение о серьезной опасности, – отвечает господин Нандха, и тут его внезапно осеняет: Вик, модный Вик, «технологический Вик», поклонник транс-металла, завидует ему. Он тоже жаждет настоящих заданий, первоклассного сопровождения, министерских костюмов, оружия, способного убивать двумя способами, и набора аватар.

– На сей раз после вас осталось даже меньше, чем обычно, – говорит Вик. – Впрочем, вполне достаточно для проведения нескольких нанопроб и получения почти полного представления о том, что происходит. Я полагаю, что программист…

– Он оказался самой первой жертвой.

– Так всегда и бывает. Было бы совсем неплохо, если бы он сумел в точности рассказать нам, почему его сатта-сарисин домашнего разлива в фоновом режиме работал с программой для торговли на международном венчурном рынке.

– Пожалуйста, поподробнее, – просит господин Нандха.

– Морва в налоговом отделе объяснит это лучше меня, но создается впечатление, что «Паста Тикка», сама не ведая того, переводила горы рупий на счета компании с венчурным капиталом под названием «Одеко».

– Мне действительно необходимо поговорить с Морвой, – решает господин Нандха.

– Но одно я могу сообщить вам прямо сейчас…

Указательным пальцем Вик тычет в строчку кода на плоском голубом экране.

– А, – произносит господин Нандха, скривив губы в едва заметной улыбке. – Наш старый друг, джайн Джашвант.

Парвати Нандха сидит в беседке из амаранта на крыше своего дома. Прикрыв глаза ладонью, она наблюдает за тем, как очередной военный транспорт плавно появляется на востоке и исчезает где-то за небоскребами крупных компаний Нью-Варанаси. Только военные, да еще черные коршуны, наматывающие круги в вышине, нарушают мир и покой ее сада в самом центре города.

Парвати подходит к краю, смотрит через парапет. Там, десятью этажами ниже, улица полнится народом, как артерия кровью. Затем Парвати проходит по выложенному кафелем патио к грядкам, приподнимает сари, чтобы не испачкаться, и, наклонившись, рассматривает сеянцы кабачков. Пластиковый тент над ними весь затуманился от влаги. Температура воздуха здесь, на крыше, уже тридцать семь градусов, а небо тяжелое, непроницаемое, карамельного желтого цвета – из-за смога, – источающее нестерпимую духоту. Заглядывая в промежуток между пленкой и почвой, Парвати вдыхает запах земли, мульчи, влаги и первых ростков.

– Пусть они сами пробиваются.

Кришан – крупный мужчина, который, как многие крупные мужчины, умеет двигаться тихо и незаметно. Но Парвати уже почувствовала у себя на шее холодок от его тени, словно росу на листочках саженцев.

– О, как вы меня испугали! – восклицает она с притворной застенчивостью и волнением – игра, в которую она так любит играть с ним.

– Простите меня, госпожа Нандха.

– Ну?..

Кришан вынимает бумажник и достает оттуда сто рупий.

– Как вы догадались?

– Это же очевидно, – отвечает Парвати. – Тот человек должен был оказаться Говиндом, в противном случае – зачем ему выслеживать ее в доме с дурной репутацией в Восточном Брахмапуре? Просто чтобы посмеяться и поиздеваться над ней? Нет-нет, только настоящий муж отыщет свою жену, простит ее и возвратит домой. Я знала, что это Говинд, с того мгновения, как он появился на пороге тайского массажного салона. Маскировка под летчика не могла меня обмануть. Семья, конечно, может ее отвергнуть, но настоящий муж – никогда. И теперь главное для него – отомстить директору шоу «Сапа сингинг стар»…

– Хуршиду.

– Нет, Хуршид – владелец ресторана. Директор – Арвинд. Говинд, конечно, отмстит, если только раньше его не прикончат китайцы из-за проекта с казино.

Кришан поднимает руки в знак полной капитуляции. Он небольшой любитель «Города и деревни», но будет смотреть сериал и делать ставки на развитие его невероятно запутанных сюжетных линий, только бы угодить клиентке. Странный заказ – огород на крыше многоэтажного жилого дома в центре города. Но необходимо идти на компромиссы. Как сложны и непредсказуемы частенько бывают эти браки города и деревни.

– Я скажу поварихе, чтобы приготовила для вас чаю, – говорит Парвати.

Кришан наблюдает за ней. Она подходит к лестнице и зовет кого-то снизу. В ней есть сельская грация. Город славен внешним блеском, село – мудростью. Кришан задается вопросом о ее муже. Он в курсе, что господин Нандха – государственный служащий и все счета оплачивает в срок и без всяких возражений. Зная так мало о нем, Кришан пытается представить, на чем основаны их семейные взаимоотношения, что влечет их друг к другу. Хотя влечение – не бог весть какая загадка. Кришан иногда спрашивает себя, удастся ли ему когда-нибудь завести жену, если даже девушки из самых низших каст без особых усилий находят себе мужей из среднего класса. Огород… Заработай деньги, посади его, вырасти и заработай еще больше. Купи «Марути» и переезжай в Лотосовые Сады. А вот там женишься – так удачно, как сможешь.

– Сегодня, – заявляет Кришан, допив чай и поставив стакан на деревянную стенку огородика, – я подумал, что этим бобам и гороху необходима защита. Они открыты слева. И вот здесь нужно организовать четверть грядки для салатных овощей в западном стиле. Они очень хороши для званых обедов. Пока вы развлекаете гостей, повар сможет нарезать свежие овощи.

– Мы никого не развлекаем, – говорит Парвати. – А вот Давары сегодня вечером устраивают большой прием. Вот это будет событие! У них так мило. Так много деревьев. Но господин Нандха считает, что это очень неудобно, слишком далеко. Слишком долго ехать. И я могу получить все то, что там есть, но с гораздо большими удобствами.

Кришану, чтобы занести две деревянные поперечины для ограждения грядок, приходится дважды спуститься вниз и снова подняться на крышу. Он прикидывает, каким образом будет удобнее их уложить, затем подрезает пленку и устраивает все наилучшим образом. Парвати Нандха сидит на краешке грядки с томатами и перцем, наблюдая за его работой.

– Госпожа Нандха, а вы не пропустите «Город и деревню»? – спрашивает Кришан.

– Нет-нет, сегодня серию перенесли на 11:30 из-за финального матча с Англией.

– Ах вот оно что, – отвечает Кришан, обожающий крикет. Когда Парвати уйдет, он сможет включить приемник. – Не обращайте на меня внимания.

Он начинает сверлить отверстия в поперечинах, постоянно ощущая на себе пристальный взгляд сидящей у него за спиной госпожи Нандха.

– Кришан, – вдруг окликает она.

– Да, госпожа?

– Просто сегодня такой приятный день, а когда я сижу у себя внизу, то слышу, как вы таскаете что-то, стучите, сверлите, но я ни разу не видела, как вы работаете, а вижу только результат.

– Понимаю, – отвечает мали Кришан. – Вы меня не тревожите.

Но она тревожит, и еще как.

– Госпожа Нандха, – говорит он, укладывая последнюю шпалу. – Мне кажется, вы пропускаете свой сериал.

– Да? – восклицает Парвати. – О, я никогда не замечаю времени. Впрочем, ничего страшного, посмотрю повтор вечером.

Кришан берется за мешок с компостом, вскрывает его садовым ножом, и часть жирного коричневого удобрения просыпается у него между пальцами на поверхность крыши.

От горящей собаки исходит гадкий маслянистый дым. Джайн Джашвант и мальчишка-подметальщик стоят с закрытыми глазами. Закрыты ли они в молчаливой молитве или просто от возмущения, господину Нандхе не дано знать. Через несколько мгновений пес превращается в маленький клубок огня. Другие собаки продолжают, тявкая, беззаботно прыгать у ног Копа Кришны. Они слишком глупы, подчинены жестким рамкам программ, вложенных в них создателями, чтобы понять, какая опасность им угрожает.

– Вы подлый и жестокий человек, – говорит джайн Джашвант. – Ваша душа черна как уголь, вам никогда не достичь чистого света мокши.

Господин Нандха сжимает губы и направляет оружие на новую жертву – мультяшного скуби с печальными глазками и желто-коричневым мехом с фризским орнаментом. Почувствовав внимание к себе, существо начинает махать хвостиком и ковыляет, весело помахивая высунутым языком, к Копу Кришны, пробираясь между немыслимым множеством других собачек-роботов. Господин Нандха считает организацию Обществ защиты животных недопустимым социальным излишеством. В Варанаси нечем кормить детей, что уж тут говорить о брошенных собаках и кошках. А убежища для киберлюбимцев вызывают у него просто запредельное возмущение.

– Садху, – произносит господин Нандха, – что вам известно о компании под названием «Одеко»?

Это не первый визит представителя полиции в Приют сострадания к искусственной жизни. В джайнизме идет непрекращающаяся дискуссия относительно того, наделены ли душой так называемые киберлюбимцы и человеческие творения с искусственным интеллектом. Джашвант принадлежит к старой школе Дигамбары. Все, что живет, движется, поглощает пищу в том или ином ее виде и способно к воспроизводству, – это джива. И потому, если человеческим деткам надоели их киберскуби или если цепной киберпес модели «Верный Друг» по восемнадцать раз за ночь вызывает полицию, их есть куда отправить, кроме как на рамнагарскую свалку. Здесь находят прибежище многие отработавшие свой срок сарисины. За последние три года господин Нандха со своими аватарами дважды наведывался сюда, чтобы произвести массовые экскоммуникации киберхлама.

Джашвант ожидал его на пороге своего грязного магазинчика, расположенного в оживленном деловом районе Джанпура. Кто-то или что-то успело его заранее уведомить о приходе полиции. Значит, господин Нандха явно здесь сегодня ничего не найдет. Пока Джашвант медленным шагом приближается к Копу Кришны, чтобы приветствовать представителя Министерства, подметальщик, десятилетний мальчишка, с завидным усердием сметает метелкой с пути святого насекомых и всякую другую живую мелочь. Во всем следуя учению Дигамбары, Джашвант не носит никакой одежды. Он очень крупный мужчина, с обилием жира вокруг талии, и распираемый кишечными газами из-за своей священной высокоуглеводной диеты.

– Садху, я расследую трагический инцидент, в котором погибли люди. В нем замешан нелицензированный сарисин. Наши данные указывают, что он был загружен из трансферной точки в здешних местах.

– В самом деле? Мне трудно в это поверить. Но если уж вы считаете необходимым, то пожалуйста – проверяйте нашу систему. Я уверен, что все в полном порядке. Мы благотворительная организация, помогающая животным, господин Нандха, а не сундарбан.

Мальчик-подметальщик ведет их. На нем только коротенькое дхоти, и кожа у него блестит, как будто ее натерли маслом, смешанным с золотыми блестками. Господин Нандха видел таких же мальчиков и во время прежних визитов. Все они одинаковые – с тусклым, ничего не выражающим взглядом, и кожа висит на них.

Внутри самого помещения стоит тот же гул, который Коп Кришны помнит по своим предыдущим посещениям. Зал с цементным полом наводняют киберсобачки, кружащие по комнате. Металлические стены звенят от их ворчания, лая, завывания и даже своеобразного пения.

– Больше тысячи за последний месяц, – сообщает Джашвант. – Наверное, из-за того, что все боятся войны. В грешные времена люди начинают переоценивать ценности. Многое из прежде любимого выбрасывается как ненужное.

Господин Нандха вытаскивает пистолет и прицеливается в приземистую крошечную комнатную собачонку, которая сидит на задних лапах, высунув розовый пластиковый язычок и помахивая передними лапами и хвостом. Стреляет в нее. Индра-Громовержец медленно приближается к киберскуби.

– Садху, скажите мне прямо, вы поставляли сарисин первого уровня в компанию «Паста Тикка»?

Джашвант ворочает головой, словно от боли, но это не ответ. Выстрел из пистолета подбрасывает собачонку на полтора метра в воздух. Она падает на спину, дергается и начинает дымиться.

– Плохой, злой человек!

Подметальщик поднимает свое орудие так, словно собирается вымести господина Нандху прочь вместе со всеми его грехами.

Не исключено, что внутри метлы есть отравленные иглы. Коп Кришны пристальным презрительным взглядом приводит катамита в смущение.

– Садху.

– Да! – отзывается Джашвант. – Конечно. И вам это хорошо известно. Но он оставался в нашей сети…

– Откуда он взялся, садху? – спрашивает господин Нандха и снова поднимает оружие. Он прицеливается в идущую вразвалочку стальную таксу, очень добродушную, затем переводит дуло пистолета на великолепную киберколли, абсолютно неотличимую от реальной, идеально аутентичную во всем, начиная от пластиковой шерсти и заканчивая интерактивными глазами. Джайн Джашвант издает едва слышный вопль ужаса и душевной муки.

– Садху, я вынужден настаивать.

Джашвант как будто хочет что-то сказать.

Индра выбирает жертву, прицеливается и стреляет – в то мгновение, когда у господина Нандхи появляется подобное намерение. Киберколли издает долгий пронзительный стон, заставляющий умолкнуть лай и тявканье кругом, изворачивается дугой, от которой мгновенно сломался бы позвоночник у любой реальной собаки, и падает на цементный пол.

– Ну, садху?

– Прекратите прекратите прекратите вы попадете прямиком в ад! – голосит Джашвант.

Господин Нандха снова прицеливается и вторым выстрелом добивает несчастную киберколли. Следующей жертвой становится роскошная полосатая выжла.

– Бадринат! – кричит Джашвант. Господин Нандха ясно слышит, как несчастный джайн от ужаса громко пукает. – Сундарбан Бадринат!

Господин Нандха сует пистолет в карман пиджака.

– Вы мне очень помогли. «Рэй пауэр». Весьма интересно. Пожалуйста, не пытайтесь покинуть помещение, офицеры полиции скоро прибудут.

Уходя, господин Нандха отмечает, что мальчишка довольно ловко управляется и с огнетушителем.

Рам Сагар Сингх, главный комментатор крикетных матчей в Бхарате, вещает о последних новостях из радиоприемника, работающего на солнечных батарейках. Кришан задремал у решетки с гибискусом, погрузившись в воспоминания. Всю жизнь с ним беседовал этот медленный голос, который был для него ближе и мудрее божьего гласа.

В один из школьных дней отец разбудил Кришана до рассвета.

– «Нареш инженир» стоит сегодня у калитки [41] в Уль-Хаке!

Их сосед Тхакур вез обувную кожу одному покупателю в Патну и с радостью взял отца и сына Кудрати в свой пикап. Не очень комфортно, но вполне вероятно, что «Нареш инженир» стоит у калитки в последний раз.

Свою землю Кудрати получили от Ганди и Неру. Землю, отнятую у заминдара и переданную земледельцам Бихарипура. История этой земли – предмет гордости, не просто наследство семейства Кудрати, а наследие всей страны. И имя ей – Индия, а не Бхарат, не Авадх, не Маратха, не Бенгальские Штаты. Вот почему отец Кришана обязательно должен увидеть величайшего бэтсмена [42] Индии своего поколения. Ради чести семьи.

Кришану было восемь лет, и он впервые приехал в город. До того он видел матчи только по спортивным каналам «Стар Эйша», но они не давали даже отдаленного представления о количестве народа, окружившего стадион «Мойн Уль-Хак». Кришан никогда раньше не видел столько людей в одном месте. Отец уверенно вел его сквозь кружащуюся множеством водоворотов разноцветную толпу, чем-то напоминающую яркую ткань.

– Куда мы идем? – спросил Кришан, почувствовав, что они движутся в противоход общему потоку, устремленному к турникету.

– Билеты у Рама Виласа, моего двоюродного брата, племянника твоего дедушки.

Он помнит, как оглядывался по сторонам на бесконечный рой лиц, постоянно чувствуя прикосновение отцовской руки. И тут понял, что толпа значительно больше, чем представлял отец. Мечтая о широком зеленом поле, о трибунах в отдалении, об аплодисментах тысяч болельщиков, он забыл договориться с кузеном Рамом Виласом о конкретном месте встречи. Теперь им придется обходить по кругу территорию «Уль-Хака» и, если потребуется, всматриваться в каждую попадающуюся по пути физиономию.

Проходит целый час в нестерпимой жаре, толпа редеет, но отец Кришана продолжает упорный поиск. Внутри громадного бетонного овала выкрики громкоговорителей начинают представлять игроков. У индийцев принято приветствовать их громом аплодисментов и радостными возгласами. И отец, и сын понимают, что «дедушкиного племянника» здесь не было и в помине. Так же как и билетов. В похожей на шатер тени главной трибуны стоит маленький торговец съестным. Господин Кудрати снова хватает сына за руку и тащит его по асфальту. Когда до них начинает доноситься запах прогорклого горячего масла, Кришан вдруг видит то, что так взволновало отца. На стеклянном прилавке стоит радиоприемник, исторгающий глупейшую поп-музыку.

– Сынок, настрой на матч, пожалуйста, – невнятно бормочет отец продавцу горячей снеди и сует ему горсть рупий. – И немного этих папди [43].

Торговец с фунтиком из газеты тянется к горячей еде.

– Нет, нет, нет! – в отчаянии почти вопит отец Кришана. – Вначале настрой. А еда потом. На волне 97,4.

Сквозь шум помех пробивается голос Рама Сагара Сингха. Великолепное британское произношение, голос поставлен на Би-би-си. Кришан усаживается на землю с кульком горячих папди, прислоняется спиной к теплой стальной тележке и начинает слушать репортаж.

Да, таковы его воспоминания о последних иннингах

«Нареш инженир»: он сидит у тележки торговца папди под стенами крикетного стадиона «Мойн Уль-Хак», слышит Рама Сагара Сингха и слабый, почти воображаемый стук биты, а затем нарастающий рев толпы у себя за спиной. И так почти целый день, пока на автомобильную стоянку не начинают опускаться предвечерние тени.

Кришан Кудрати улыбается во сне. Тень от вьющегося гибискуса падает на его закрытые веки, холодное дуновение проносится по лицу. Он открывает глаза. Над ним стоит Парвати Нандха.

– Мне следовало бы отругать вас за то, что вы спите в рабочее время, за которое я вам плачу.

Кришан бросает взгляд на часы на приемнике. От его обеда остается еще десять минут, но он встает и выключает радио. Игроки ушли на перерыв, а Рам Сагар Сингх, как обычно, проходится по своему громадному компендиуму фактов из истории крикета.

– Мне просто хотелось узнать, что вы думаете о моих новых браслетах для сегодняшнего приема, – говорит Парвати, одну руку положив на бедро, словно танцовщица, а другой помахивая перед Кришаном.

– Если постоите спокойно, возможно, я смогу разглядеть и сказать.

Металл сверкает на солнце, слепя Кришана. Инстинктивно он протягивает вперед руку. И вот уже обхватывает госпожу за запястье. Понимание того, что он делает, на мгновение парализует Кришана, а затем он ослабляет хватку:

– Очень красиво. Они золотые?

– Да, – отвечает Парвати. – Мужу нравится дарить мне золото.

– Ваш муж очень вас любит. Вы будете первой звездой на вечеринке.

– Спасибо.

Парвати наклоняет голову, теперь она немножко стыдится своей несдержанности.

– Вы очень добры ко мне.

– Нет, просто говорю правду. – Солнце и тяжелый аромат земли делают Кришана смелее. – Простите, но мне кажется, что вы слышите ее не так уж часто, как заслуживаете.

– Вы очень прямолинейный! – мягко укоряет Парвати. – Это был репортаж с крикетного матча?

– Да, из Патны. У нас двести восемь на пять.

– В крикете я совсем ничего не понимаю, – отвечает Парвати. – Он кажется сложным видом спорта, в котором непросто выиграть.

– Как только начнешь разбираться в правилах и стратегии, он становится самой увлекательной игрой, – возражает Кришан. – Из всех английских вещей крикет ближе всего к дзен.

– Мне хотелось бы узнать побольше. О нем очень много говорят на светских вечеринках. И я чувствую себя такой дурой, когда стою там и ничего не могу ответить. Может, политика и экономика мне и не по зубам, но вот крикет… Может, вы могли бы меня обучить?

Господин Нандха едет по Нью-Варанаси под звуки «Дидоны и Энея» в исполнении Английского камерного оперного хора. Он нравится господину Нандхе за хороший подход к английскому барокко.

На краю его сенсорного конверта, словно слух о муссоне, болтается напоминание о сегодняшней вечеринке у Даваров. Как же он обрадовался бы любому предлогу, который позволил бы отказаться от приглашения! Господин Нандха боится того, что Санджай Давар объявит о счастливом зачатии наследника. Брамина, как он подозревает. И Парвати от этого опять заведется. Он несколько раз объяснял ей свою точку зрения по данному вопросу, но она понимает только одно – муж не хочет подарить ей ребенка.

Настроение господина Нандхи вновь портится.

Какой-то шум в его слуховых зонах: звонок от Морвы, из налогового отдела. Из всех сотрудников Министерства Морва – единственный, к кому господин Нандха испытывает уважение. Есть какое-то изящество и даже красота в способности выслеживать преступление по бумагам. Здесь имеешь дело с расследованием в его самой чистой и сакральной форме. Морве не нужно покидать кабинет, не нужно бродить по улицам, он никогда не сталкивается с насилием, не носит оружия. Зато стоит ему сделать всего несколько легких жестов и моргнуть, и его мысль устремляется из кабинета на двенадцатом этаже во все концы света. Чистый интеллект, исторгнутый из тела, проносящийся от шелл-компании [44] до налоговой гавани, от офшорной гавани данных до эскроу-счета [45]. Абстрактный характер этой работы восхищает господина Нандху. Сущность без всякой физической оболочки. Чистый поток; движение неосязаемых денег через мельчайшие кластеры информации.

Ему удалось выследить «Одеко». Это весьма загадочная инвестиционная компания, зарегистрированная где-то в налоговой гавани на Карибах и склонная разбрасываться астрономическими суммами на самые невероятные проекты. Среди прочего в Бхарате «Одеко» спонсирует Центр искусственного интеллекта при университете Варанаси; отдел исследования и разработки «Рэй пауэр» и несколько «теплиц» по производству сарисинов низкого уровня – на грани нелегальности. Однако, думает господин Нандха, это не те сарисины, которые способны сорваться с цепи и устроить погром в цехах «Пасты Тикка». Даже такие часто рискующие венчурные компании, как «Одеко», не пойдут на столь опрометчивый шаг и не вступят в отношения с сундарбанами.

Американцы боятся подобных джунглей – как, впрочем, всего, что находится за пределами их границ, – и потому охотно нанимают господина Нандху и ему подобных для ведения бесконечной войны с нелегальными сарисинами. Но у самого господина Нандхи торговцы информацией, дата-раджи, в изрядной мере вызывают восторг. У них есть энергия и предприимчивость. Им есть чем гордиться. Слава о сундарбанах Бхарата, Бенгальских Штатов, Бангалора и Мумбаи, Нью-Дели и Хайдарабада идет по всему миру. Они – обители мифического третьего поколения сарисинов, чьи способности превышают все пределы, чей разум мощнее человеческого настолько же, насколько разум богов.

Сундарбан Бадринат занимает всего лишь скромный пятнадцатый этаж на Видьяпите. Соседи дата-раджи, без сомнения, даже не подозревают, что рядом с ними живут десять тысяч кибернетических дэвов. Пробиваясь к месту парковки и истошно сигналя, господин Нандха вызывает свои аватары. Джашванта кто-то предупредил. Дата-раджи располагают таким количеством разведывательных каналов, чутким к любым вибрациям мировой паутины, что их можно считать ясновидящими. Запирая автомобиль, господин Нандха видит, как улицы и небо наполняются божествами – каждое величиной с гору. Шива просматривает беспроводной трафик, Кришна – экстра- и интранет, Кали заносит серп над спутниковыми антеннами Нью-Варанаси – с тем, чтобы мгновенно отрубить от Бадрината все, что задумает самовоспроизводиться. «Вред – наша радость, шалости – наше умение», – поет Английский камерный оперный хор.

И вдруг все исчезает. Всплеск статического электричества. В небе больше нет богов. «Дидона и Эней» замирает на середине мелодии. Господин Нандха вырывает хёк из уха.

– Дорогу! Дорогу! – кричит он пешеходам.

В первую же неделю работы в Министерстве господин Нандха на собственной шкуре почувствовал, что такое полномасштабный электромагнитный импульс. У Копа Кришны нет никаких сомнений относительно того, откуда исходит угроза. Взбегая по ступенькам в фойе и лихорадочно набирая запрос о помощи на заикающемся палме, он замечает, что мимо проносится нечто, слишком большое для птицы и слишком маленькое для самолета, и мгновенно растворяется в ярком небе Варанаси. Несколькими секундами позже весь пятнадцатый этаж вспыхивает и рассыпается в прах.

– Бегите, прочь! – кричит господин Нандха, пока дымящиеся обломки падают на зевак, а в голове у него заглушает все остальные одна-единственная мысль: по-видимому, забрать свой костюм у Мукхерджи ему сейчас не удастся.