Читать книгу Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Т. 2 - Юрий Александрович Лебедев - Страница 19

В своем письме я писал:

«О его работе кратко рассказано в книге В. Лота “ГРУ и атомная бомба” (М., 2002 г.), где он представлен под оперативным псевдонимом Дельмар.

Понятно, что при жизни Ж.А. Коваля не мог быть обнародован целый ряд деталей его биографии, и было невозможно объективно оценить его вклад в осуществление нашей атомной программы.

Мне посчастливилось узнать его в 1966 году и впоследствии совместно работать на кафедре ОХТ. Мы были знакомы достаточно близко, и я общался с ним как в официальной, так и в семейной обстановке. Это был в высшей степени порядочный и интеллигентный человек.

Всю жизнь он служил России, не требуя ни привилегий, ни наград. Он никогда не выделял себя, и об истинном масштабе его личности и его роли в исторических событиях пока известно очень мало. И я считаю своим моральным долгом попытаться восполнить этот пробел.

В настоящее время я работаю над книгой о Ж.А. Ковале. В связи с этим прошу Вас дать указание разрешить мне работать в архивах ГРУ и ПГУ с теми документами, которые относятся к жизни и работе Ж.А. Коваля.

Надеюсь, что Вы отнесетесь к моей просьбе достаточно серьезно, и я смогу выполнить свой человеческий и гражданский долг по отношению к Ж.А. Ковалю, опираясь на Вашу поддержку»[129].

Разумеется, никакого ответа от Сергея Борисовича я не получил и не должен был получить: когда на имя государственного руководителя столь высокого ранга как министр обороны (в данном случае С.Б. Иванова) поступает письмо «от населения», то он принципиально не отвечает, поскольку это не предусмотрено положением о документообороте.

Плохой аппарат выбрасывает письмо в корзину. А хороший аппарат пересылает письмо по принадлежности. У Сергея Борисовича аппарат был хороший и сработал в данном случае безукоризненно, в строгом соответствии с буквой и духом своей работы – мое письмо было направлено в ГРУ, и я получил ответ «по существу» от Помощника начальника Главного управления Генерального штаба ВС РФ Н. Бойко:

Письмо Н. Бойко от 20 марта 2006 г. к Ю.А. Лебедеву[130].

Теперь я имел возможность обращаться прямо в ГРУ – на конверте был адрес полевой почты. И я попытался переубедить Н. Бойко:

«В содержательной части своего письма Вы пишете: “По поводу освещения его работы в этот период можем сообщить следующее. На основе документальных материалов нами уже опубликован ряд статей в средствах массовой информации. Но хотелось бы обратить ваше внимание на то, что его фамилия нигде не проходит”.

К счастью, это не совсем так. Вероятно, Вас ввели в заблуждение или произошла досадная ошибка. О том, что Коваль – разведчик, было известно из опубликованных еще во времена существования СССР мемуаров Льва Копелева “Утоли моя печали” (Копелев Л.З. Утоли моя печали: Мемуары. – М.: Ex libris – изд-во сов. – брит. совмест. предприятия “Слово”, 1991. – 332 с.)

Далее. Вы пишете: “…считаем, что время рассказать общественности о деятельности Коваля Ж.А., связанной с работой в разведке, пока еще не наступило”. На самом деле, как мне кажется, этот рассказ был бы как никогда уместен именно сейчас: миллионы российских телезрителей 1-го канала 30 января сего года, то есть всего за день до смерти Жоржа Абрамовича, услышали его имя именно как разведчика с экранов телевизоров в первой серии телевизионного фильма по роману А.И. Солженицына “В Круге первом”. А этот фильм стал, по отзывам многих и многих, выдающимся художественным и общественным событием, вызвавшим широкий социальный резонанс. Так что добросовестный рассказ о реальной деятельности Ж.А. Коваля более чем желателен.

Как видите, я не открываю общественности никаких секретов относительно того, что Ж.А. Коваль был разведчиком и что разведка сыграла свою роль в решении проблемы создания в СССР атомной бомбы. Более того, о деятельности плеяды советских разведчиков, сообщавших материалы по “атомной проблеме”, существует обширная литература, и Квасников, Яцков, Барковский, Феклисов стали Героями РФ именно за эту работу.

Непосредственно же о работе самого Ж.А. Коваля, действительно, кое-что написано в трудах В. Лота (“ГРУ и атомная бомба”, публикация в “Красной звезде”) и мне хотелось бы развить эту тему.

Я понимаю, что в работе разведки существуют особенности, с учетом которых, как Вы пишете, “даже сейчас мы не можем всё рассказать о его работе”, но я и не прошу всей имеющейся у Вас информации. Я хочу ознакомиться исключительно с уже рассекреченными материалами.

Поскольку, согласно п. 1.4 “Правил работы пользователей в читальных залах государственных архивов Российской Федерации”, составленных в соответствии с Конституцией Российской Федерации, Основами законодательства Российской Федерации об Архивном фонде Российской Федерации и архивах от 7 июля 1993 г. № 5341-1, Федеральным законом от 20 февраля 1995 г. № 24-ФЗ “Об информации, информатизации и защите информации”, Положением об Архивном фонде Российской Федерации и Положением о Государственной архивной службе России, утвержденным Указом Президента Российской Федерации от 17 марта 1994 г. № 552., “Все пользователи обладают равными правами на доступ к документам архивов”, я и прошу предоставить мне возможность ознакомиться со всеми ОТКРЫТЫМИ материалами, и, прежде всего, с теми, которые использовал В. Лота.

Надеюсь, что поскольку и я, и Вы солидарны в том, что Ж.А. Коваль достоин почтения за, как Вы совершенно справедливо выразились, “тот вклад, который внес он, решая поставленные перед ним задачи в нелегкий для страны период”, будут найдены организационные решения поставленных мною вопросов, причем для этого нам не придется еще раз беспокоить Сергея Борисовича Иванова»[131].

Сегодня я понимаю, что слова Н.Н. Бойко о том, что «время рассказать общественности о деятельности Коваля Ж.А., связанной с работой в разведке, пока еще не наступило» могли не быть «формальной отпиской», как казалось мне тогда.

Даже сейчас, после «раскрытия», как нам представлено официально, важнейших эпизодов деятельности Коваля-разведчика, за что он и был удостоен звания Героя РФ в середине «нулевых годов», у профессиональных историков Советского атомного проекта остались сомнения – исчерпывает ли это его вклад в формирование главных ветвей развития мировой истории середины XX века.

Вот что много позже написал мне один из них:

«Вообще история Вашего учителя удивительно загадочна, поскольку упоминание его главой страны и награждение спустя 60 лет высшей наградой никак не вписывается в историю атомной разведки. Мне почему-то кажется, что помимо истории с Манхэттенским проектом, он оказался вовлечен во что-то не менее, а возможно и более, важное, но при этом неизвестное публике. И было очень важно именно в нулевые годы дать знать за океан, что эта тема по-прежнему важна, жива и люди, которые в ней участвовали, получают даже посмертно высочайшие оценки. Вот это похоже на реальность»[132].

Но, повторяю, тогда, в 2006 г., возможная обоснованность аргументов «помощника Начальника Главного управления Генерального штаба ВС РФ» мною не рассматривалась.

Не учитывал я и психологию адресата, перечисляя героев-разведчиков из когорты «конкурирующей конторы» – КГБ. Это для меня, полного тогда дилетанта в истории спецслужб, не было разницы – к какому ведомству принадлежит атомный разведчик-герой. А для «высокого чина» ГРУ это перечисление было «солью на раны» и отнюдь не способствовало налаживанию конструктивных и доброжелательных отношений.

И после получения первого ответа из ГРУ я продолжал «гнуть свою линию», и, естественно, на эти мои новые аргументы у Н. Бойко ответ был тот же:

«Позиция Главного Управления Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации по этому вопросу остается прежней – раскрытие материалов о Ковале Ж.А., как сотруднике военной разведки, на сегодняшний день является преждевременным, так как может нанести ущерб интересам Российской Федерации и отдельным гражданам, что соответствует нормативно-правовым актам Российской Федерации, определяющим доступ исследователей к архивным документам Министерства обороны (приказ Министра обороны Российской Федерации от 4 июля 1996 года № 270, статья № 264 “Документы, хранящиеся в архивах Вооруженных Сил Российской Федерации, представляются для использования, кроме тех, использование которых может нанести ущерб интересам Российской Федерации и отдельных граждан”)»[133].

Наша переписка на этом не прекратилась. Однако, поскольку позиции сторон были твердыми (моя – «Пустите, я имею право!», а Н. Бойко – «Право имеете, но не пущу – несвоевременно!») и в ходе переписки не сблизились, никакого компромисса найти не удалось.

Почему-то это настолько «напрягло» Главное управление Генерального штаба ВС РФ и лично помощника его начальника Н. Бойко, что летом 2006 г. ко мне домой пришел (даже, вернее, прибежал, судя по тому, как он запыхался, когда я открыл ему дверь) посыльный (!) и сообщил, что меня приглашают на беседу в ГРУ.

Встреча состоялась 7 июля 2006 г. На ней я познакомился с генерал-майором Николаем Николаевичем Бойко. Оказалось, что это именно он подписывал ответы на мои письма и пригласил меня для личного разговора.

Генерал-майор Н.Н. Бойко[134].

Николай Николаевич повторил свою аргументацию, украсив ее несколькими колоритными деталями, которые я обещал «не разглашать», но суть осталась прежней – «несвоевременно!».

Только позже мне стало ясно, что либо эта аргументация была лукавством со стороны генерала, либо явно лукавил В. Лота, когда написал, что сам Жорж Абрамович разрешил «раскрыть» свою фамилию на встрече с ним 25 декабря 2005 г.

Предупредил меня Николай Николаевич и о том, что мои личные изыскания по этой теме могут привести к неприятностям для меня.

Ни в коем случае не подумайте, что это было формой давления или угрозы мне со стороны ГРУ. Наоборот, это было проявлением заботы ГРУ о моей безопасности – Николай Николаевич имел в виду деятельность иностранных разведок, с которой я могу столкнуться в поисках материалов по советской «атомной разведке». А уж тут возможны разные неожиданности и провокации!

Свою аргументацию в полном объеме мне развернуть не удалось. К сожалению, разговор оказался весьма коротким – вскоре после начала нашей беседы Николая Николаевича вызвал его руководитель по внутреннему телефону, и мой собеседник, с сожалением надевая генеральский китель (лето, жара, но к начальству нужно являться одетым по форме!), весьма дружелюбно простился со мной.

«В сухом остатке» после окончания беседы осталось следующее. ГРУ будет «отслеживать» ситуацию и новые данные предоставит общественности «своевременно». Я же волен заниматься этой темой самостоятельно (мы живем в свободной демократической стране!), но мне рекомендовано при подготовке публикаций согласовывать их с ГРУ. Никакой цензуры! Они готовы оперативно реагировать на мои вопросы по той информации, которую я получу в ходе собственных изысканий и захочу им сообщить в случае, если мне самому покажется, что эта информация опасна для меня. Нужно просто прислать материалы для просмотра и потом самостоятельно решать их судьбу с учетом возможных комментариев и рекомендаций ГРУ[135].

Поскольку встреча оказалась «скомканной», после нее я, вдохновленный дружелюбием генерала, попытался еще раз «достучаться» до Николая Николаевича, послав ему следующее письмо:

«Уважаемый Николай Николаевич!

Наша встреча и характер состоявшейся беседы позволяют мне надеяться на то, наш диалог не окончен и может иметь конструктивное продолжение.

Насколько я понял Вас, основным аргументом, препятствующим ознакомлению меня с фактами о работе Жоржа Абрамовича, является необходимость сохранения в секрете оперативных методов и конкретных данных о людях, с которыми он был связан в ходе выполнения задания.

В этом я понимаю Вашу озабоченность, но не знаю, насколько Вы осознаете масштабы уже достаточно широко известной информации об этой стороне дела.

Для меня очевидно, что американские контакты Жоржа Абрамовича тщательно изучались соответствующими американскими спецслужбами. Эта очевидность основана на многих свидетельствах, самым ярким из которых является то, что хорошо известный Вам Арнольд Крамиш… не только собирал такие материалы в США, но и имел (что также наверняка известно Вам) электронную переписку с самим Жоржем Абрамовичем. Когда я связался с Крамишем, он не согласился ознакомить меня с этой перепиской, ссылаясь на плохое состояние своего здоровья и невозможность при этом проанализировать степень ее публичности.

Но, думается, его здоровья вполне достаточно для сопоставления известной ему информации с таким откровением ветерана ГРУ В. Лота: “В истории военной разведки нелегал Дельмар – единственный человек, которому удалось устроиться на работу в закрытый ядерный центр США. Он работал в Ок-Ридже. Местонахождение объекта тщательно скрывалось американцами. Даже Клаус Фукс, который занимался разработкой математического аппарата газодиффузионного процесса и решением технологических проблем строившегося комплекса в Ок-Ридже, ни разу его не посещал. Фуксу, как и другим британским ученым, было запрещено посещение ядерного комплекса в Хэнфорде, где добывался плутоний, и объекта „Х“, за которым скрывался завод в Ок-Ридже. От Дельмара стало известно, что именно там производится обогащенный уран, что объект разделен на три основных литерных сектора (К-25, У-12 и Х-10). Обо всем, что делалось в этих секторах, стало известно советской военной разведке.

Координировал действия Ахилла и Дельмара главный резидент военной разведки в США полковник П. Мелкишев, он же Мольер, работавший в Нью-Йорке вице-консулом под фамилией П. Михайлов…” (http://www.sovsekretno.ru/1999/08/9.html)

Замечу, что здесь речь идет не только о работе Жоржа Абрамовича… но и о его оперативных связях, о его руководителе П. Михайлове.

Если это не Ваша “игра” с Крамишем и/или теми службами, которые стоят за ним, то информация В. Лота вполне относится к той, к которой Вы меня не хотите допустить (а я, повторяю, и не стремлюсь ее получить!). Не буду лукавить – я считаю это именно “игрой”, поскольку В. Лота… в любом случае не стал бы этого писать, не посоветовавшись с Вами. Замечу, кстати, что, по моему дилетантскому мнению, зная о том, кто такой В. Лота, американские спецслужбы вряд ли безоговорочно поверили в то, что именно Мольер был резидентом Дельмара. В любом случае, для меня очевидно, что “неофициально” все возможные контакты Коваля-Дельмара американцам хорошо известны и “под подозрением” у них – все его знакомые тех лет. Так что “навредить” им может только официальное признание ГРУ факта их сотрудничества с Ковалем. Я – не официальное лицо ГРУ. И информация, исходящая от меня, никому из ваших американских друзей повредить не может.

Да я ведь и не хочу никакой “оперативной информации”! Если бы я писал “документальный детектив”, как это делает В. Лота, тогда я понял бы Ваши опасения. Но меня интересует совсем другое – научный и технические аспекты работы Жоржа Абрамовича.

А здесь возникает вопрос, который Вы мне задали: “А стоит ли сейчас выяснять, чей вклад в создание советской атомной бомбы больше – разведчиков или ученых?”. Я считаю, что стоит. И, прежде всего, не для “распределения мест на пьедестале” (ГРУ, НКВД, Академия Наук и т. п.), а для объективного анализа истории решения столь важной государственной задачи и учета тех уроков, которые должны быть приняты во внимание сегодня при решении тех масштабных проблем, которые сейчас стоят перед нашим обществом.

Моя гипотеза, на которую я опираюсь при ответе на Ваш вопрос, состоит в том, что в той исторической реальности роль разведки была решающей. Это вовсе не принижает сделанного “наукой” – ученые совершили буквально подвиг, но без разведки ТОГДА (в те сроки, которые отводила История) советская атомная бомба не была бы создана. Когда (и какая?) появилась бы на свет (и появилась ли бы?), как при этом изменились бы исторические условия – это другая “ветвь истории”.

Вот почему я считаю целесообразным вернуться к обсуждению тех вопросов, которые имеют отношение к моей гипотезе. Однако было бы крайне желательно, чтобы при следующей беседе (не обязательно с Вами – хотя лично мне это было бы очень приятно, но я понимаю степень Вашей загруженности и важными делами и просто “текучкой”) на меня не накладывалось бы ограничение о “неразглашении”. Никакая “закрытая” информация мне не нужна. Моя гипотеза – принципиально публична и требует широкого обсуждения.

С уважением,

Ю.А. Лебедев»[136].

Ответа не последовало. На этом переписка прервалась.

И, как мы и договорились с Николаем Николаевичем, мы начали работу по увековечению памяти Жоржа Абрамовича «по отдельности».

Я приступил к делу по академической привычке со знакомства с литературой и некоторых бесед с коллегами и родственниками Жоржа. Литература была почти необъятна, я – совершенно неопытен в этой теме, коллеги рассказывали интересно, но немного, так что мой путь проходил по «историческому мелколесью» ни шатко ни валко.

А вот команда Бойко работала профессионально. Им было хорошо известно, что в ближайшее время произойдет некое знаковое событие с участием президента России, которое, если правильно к нему подготовиться, могло привести к значительному успеху.

Это событие – визит президента в новое здание ГРУ. Среди объектов, которые будут показаны и президенту, и сопровождающим его журналистам, должен был быть и музей ГРУ. И если подготовить новую экспозицию этого музея соответствующим образом, то можно было надеяться, что удастся «ненавязчиво» привлечь внимание В.В. Путина к фигуре Ж.А. Коваля.

Специальный доклад по вопросу его награждения сделать было трудно – вряд ли Путин выслушивает доклады на исторические темы – а вот использовать его визит в музей нужно было обязательно. Это могло успешно завершить не очень удачно сложившуюся операцию «Золотая клетка для Дельмара».

Вероятно, и мое приглашение в ГРУ к Николаю Николаевичу Бойко было вызвано опасением – не помешают ли мои дилетантские потуги ходу уже шедшей подготовки к «представлению» Ж.А. Коваля президенту Путину в ходе его предстоявшего визита в музей ГРУ? А именно – не стоят ли за мной какие-то мощные СМИ, которые хотели бы перехватить инициативу награждения и тем самым лишить ГРУ лавров первенства в извечной борьбе ньюсмейкеров? Наша встреча успокоила генерала – он понял, что за мной нет никого, что я – полный дилетант в истории спецслужб, а одинокий дилетант для ГРУ не опасен.

И, как в очередной раз подтвердила житейская практика, «профессионализм бьет дилетантизм» – путь команды Бойко оказался эффективным и привел к желаемому результату.