Читать книгу Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Т. 2 - Юрий Александрович Лебедев - Страница 3

Поскольку события личной жизни Жоржа Абрамовича в 1998–1999 гг. известны мне только со слов его ближайших родственников, которые до сих пор составляют большой и дружный «ковалевский клан», я не буду детализировать персональные источники тех или иных конкретных фактов. Слишком близко еще это время и слишком личные затрагиваются вопросы.

Поэтому я решил основывать анализ ситуации по той картине, которая сложилась у меня после многочисленных бесед с действующими лицами того периода биографии Жоржа Абрамовича, и на основании тех документов, которые оказались мне доступны.

Я осознаю, что многие принципиально важные факты и события всё еще скрываются как в архивах «компетентных органов» России и США, так и в каких-то частных архивах. После их обнародования можно будет построить другую эвереттическую сеть волокон судьбы Жоржа Абрамовича, тоже реальную, но другую.

А пока… Год 1999 был для Жоржа Абрамовича одним из самых тяжелых в жизни… Конечно, сложные (и сложнейшие!) периоды бывали у него и раньше, но в 1999 г. ему было уже 85 лет, а в этом возрасте переносить жизненные невзгоды гораздо труднее, чем в молодости.

Очередная полоса невзгод началась в 1995 г. Трагически погиб Денис Рудаков, только что демобилизовавшийся из армии ВДВ-шник, прошедший службу в Югославии, которого Людмила Александровна почти с самого его рождения (преодолевая весьма непростые отношения с его матерью) растила и воспитывала. Жорж Абрамович и Людмила Александровна считали его своим внуком.

Через какое-то время (где-то в конце 1995 г.) в квартире Ковалей появился (и поселился!) Валерий Рудаков[21], отец Дениса, да не один, а с новой женой. Это не только не облегчило, но во многом ухудшило бытовую обстановку в доме и еще больше отяготило Жоржа Абрамовича.

Особенно тяжело переживала смерть Дениса Людмила Александровна, в результате чего в мае 1996 г. она перенесла тяжелый инсульт и в течение нескольких лет перед кончиной нуждалась в постоянном уходе.

Состояние ее всё время ухудшалось, и в 1998–1999 гг., когда она оказалась в положении постоянно лежачей больной, Жорж Абрамович практически один ухаживал за ней. Та минимальная помощь, которая оказывалась четой Рудаковых, с лихвой «окупалась» неудобствами совместной жизни с ними, а присутствие огромного, лохматого, с постоянно лезущей шерстью дворового пса Джека и двух «домашних декоративных крыс», оставшихся в квартире после «зоологических увлечений» юного Дениса, только добавляло хлопот.

Конечно, как могли помогали «воскресенские Ковали» – племянник Геннадий и его жена Вера. Но и у них в этот период были серьезные проблемы и со здоровьем, и с работой.

Геннадий был в это время начальником цеха по производству фосфорной кислоты Воскресенского химического комбината, а что такое «борьба за собственность» промышленных предприятий в «лихие девяностые» тем, кто это пережил, рассказывать не нужно, а тем, кого события такого рода лично не затронули, скажу просто – работа в таких условиях поглощала очень много сил и нервов.

Часто навещать «дядю Жоржа и тетю Милу» воскресенцы не могли. К тому же, в силу ряда причин, приезд из Воскресенска в Москву, как правило, проходил «обыденкой» – утром выезд из Воскресенска, глубоким вечером – возвращение. (Среди этих причин была и элементарная житейская – в маленькой двухкомнатной квартире в присутствии Валеры и его жены просто негде было спать!). И эффективная помощь в эти годы заключалась в привозе каких-то «объемных» пищевых припасов и в освобождении Жоржа для его походов в различные «конторы» по бытовым делам. А такие дела были, и они тоже требовали и времени, и нервов и от Жоржа Абрамовича, и от Геннадия. Да еще летом, изредка, Жорж просил Геннадия: «Свози меня на дачу! Хоть на денек!».

Но основные тяготы ежедневного ухода за лежачей больной женой нес все-таки сам Жорж Абрамович, а каких это требует сил, знают только те, кто прошел через такое испытание. При этом Жорж отвергал все варианты «наемных сиделок» – свою Милу он не хотел доверять никому…

26 мая 1999 г. Людмилы Александровны не стало. Умерла она в больнице, пролежав 4 дня в коридоре (мест не было) и практически не приходя в сознание[22].

Похоронили ее на Даниловском кладбище, в могилу ее матери – Татьяны Васильевны Ивановой. Скромные поминки на квартире готовили Вера и ее дочь Майя, любимая внучка Жоржа Абрамовича, тогда студентка, жившая в общежитии…

Жорж Абрамович остался один. (Чета Рудаковых была не подспорьем, а, скорее, «ярмом на шее», от которого он хотел побыстрее избавиться). Конечно, он в это лето сразу уехал на дачу в Абрамцево («Прямо бегом!», – так охарактеризовала его поведение в эти дни В.И. Коваль) – любимое им место, где он был полноправным хозяином, и где ничто не мешало ему размышлять и о долгих годах жизни прошедшей, и о том, где и как завершать ее.

Вот впечатление человека, наблюдавшего его в этот момент «со стороны»:

«Конечно, после смерти Людмилы Александровны, после барахтанья в этой квартире, во всем этом, ему хотелось перемен в жизни. Ему хотелось перемен… Он всё перебрал в голове, ГРУ – ведь это была очень старая история, почти забытая, а в стране еще витал ветер перемен, и какая-то свобода была, и он решил – почему бы и нет? Тут и возникли вопросы об американском гражданстве, и поиски чего-то в “Encyclopedia Americana”… Что-то было в этом от Льва Толстого, рассуждавшего о русских стариках, о том, что их манит туда, где начиналась их жизнь…»[23].

Сотовый телефон (еще довольно редкий в те времена вид связи!) обеспечивал надежный контакт с Геннадием «на всякий случай», и служил средством почти ежедневного их общения – Геннадий после смерти Людмилы Александровны остался самым близким родственником…

Попробую представить ход мыслей Жоржа Абрамовича в эти летние дни под сенью огромных берез и елей, в изобилии росших на его дачном участке, мыслей, постоянно крутившихся в мозгу и при ясном солнышке, и под стук капель дождя по крыше старенькой дачи.

Итак, он остался один. Физически пока крепок, но далеко не молодой организм уже «подавал звоночки» – ресурс здоровья был на исходе. Финансовое положение более чем скромное – пенсии и накоплений, заработанных в основном переводами, на одинокую жизнь пока хватает, но при любой сколь-нибудь серьезной хворобе накопления растают очень быстро, а пенсия…

Да и без учета угрозы хворобы, понимал он, положение в стране таково, что катастрофический ли дефолт, подобный случившемуся прошлым летом и «съевший» часть его накоплений от переводческой работы[24], или какая-нибудь хитрая контора типа «Инвест-вооружения», в которой в начале 90-х вместе с этим «инвестом» сгорели и его деньги[25], да мало ли кто или что в условиях российского экономического хаоса могли «съесть» все оставшиеся накопления в один момент!

Конечно, нищенствовать он не будет в любом случае – клан Ковалей этого не допустит – но быть зависимым от чьего-то благорасположения, тем более от благорасположения многочисленных, но небогатых родственников, которые сами «в случае чего» окажутся в бедственном положении, он не хотел.

Человеческое общение сжималось с неотвратимостью шагреневой кожи – друзья-сверстники по учебе и работе в Менделеевке почти все уже ушли (А.И. Малахов, Б.И. Степанов, Г.Н. Макаров…), коллеги по работе в ГРУ – те немногие, с кем он мог бы общаться – сами боролись за выживание, доказывая нынешним власть предержащим свои заслуги в истории страны, и «опальный» в 1949 г. их товарищ только мешал в этой борьбе.

Тех же, с кем было бы интересно «вспомнить молодость на Айовщине», тоже осталось совсем немного – тетя Перль умерла еще в 1973 г., тетя Сара – в 1982 г., тете Голде было уже 104 года.

А мальчишки-сослуживцы, с которыми он, новобранец, в тяжеленных армейских ботинках когда-то бегал изнурительные кроссы по Южной Каролине и играл в бейсбол, так и остались за океанами, и связи с ними тоже не было и не предвиделось…

Именно в это время ему откуда-то стало известно, что армейским ветеранам в США полагается пенсия вне зависимости от того, в какой стране они проживают. Может быть, он знал это и раньше, но ни времени, ни сил заниматься выяснением подробностей у него не было – нужно было ухаживать за его Милой…

Сегодня за этим «откуда-то» обычно скрывается общение с интернетом. Интернета у Жоржа тогда не было, но были у него независимые источники информации и без интернета.

Тому есть свидетельства из его «ближнего круга»:

«…в какие-то годы, на канале “Культура” были передачи CNN на английском языке. Я ему рассказала. Он жутко обрадовался. Ну, жутко обрадовался, что CNN идет по телевизору! Это такое было событие! Оно внесло такое оживлением в его жизнь…»[26].

И, кроме естественного оживления в жизни, это приносило и какую-то свежую независимую информацию из Америки. Передачи CNN на телеканале «Культура» шли в прямом эфире с 1991 по 1998 г.[27]

В это же время он знакомится с американской энциклопедией «Encyclopedia. Americana» (вероятно, 1978 г. издания) и изучает ее отдельные статьи. (Как свидетельствует очевидец, «ожесточенно ее листает» и берет какой-то том домой).

В беседе с В.И. Коваль[28] мы обсуждали вопрос о том, когда именно Жорж обратился в посольство США с обращением о выплате ему армейской пенсии. К сожалению, Вера Ивановна не смогла вспомнить хронологические рамки общения Жоржа с американским посольством. Но в том, что в начале этого общения он многократно ходил туда и писал какие-то заявления, Вера Ивановна уверена твердо.

Это ее воспоминание является дополнительным свидетельством того, что вся эта история происходила после смерти Людмилы Александровны. В период ее болезни у него просто не было физической возможности заниматься таким хлопотным делом – он не мог оставлять надолго больную жену.

До кончины Людмилы Александровны Жорж не имел возможности заняться своими американскими «пенсионными делами». А сейчас подумалось – а почему бы и нет?

Он ведь служил в американской армии и даже получил военные медали. Изображение медали см. на вкладке 12.8.

Выписка из приказа от 26 июня 1944 г. о награждении George Koval медалью «Good Conduct Medal» («За безупречную службу») № 32790994[29].

Его не судили и обвинений в шпионаже не предъявляли. Ехать в Штаты он не собирался, а здесь, в России, американская пенсия после дефолта 1998 г. (пусть самая скромная – несколько сот долларов!) могла стать прочным фундаментом независимости даже в одинокой старости.

Я попытался понять правовой аспект «мечтаний» Жоржа в это время, и вот что обнаружилось об условиях получения специальных пособий для ветеранов ВОВ в США, действовавших в 1999 г.:

О СПЕЦИАЛЬНЫХ ПОСОБИЯХ

Также выплачиваются специальные пособия ветеранам Второй Мировой Войны, проживающим за пределами США. Ветераны, служившие в войсках США с 16 сентября 1940 года по 24 июля 1947 года… являются получателями пособия на ежемесячной основе в период проживания за пределами США. Для получения данного вида выплат необходимо соответствие определенному ряду характеристик:

достижение возраста 65 лет или более по состоянию на 14 декабря 1999 года;

являться ветераном Второй Мировой Войны;

иметь право получения Дополнительного Социального Дохода (ДСД) по состоянию на декабрь 1999 года;

иметь право получения ДСД в месяц подачи на специальное пособие; получать другие социальные пособия в размере, не превышающем 75 % от ДСД по федеральной ставке.

Для подтверждения вышеуказанных квалифицирующих требований ветерану необходимо предоставить следующие документы:

доказательство даты рождения;

документы, подтверждающие наличие других доходов;

подтверждение службы во время Второй Мировой Войны (увольнительная из войск США), с указанием добропорядочного освобождения от службы;

доказательство проживания за пределами США.

В соответствии с законодательством специальное пособие не может превышать 75 % от текущего ДСД с учетом федеральных ставок. Для начисления специального пособия извлекается 75 % из ДСД (564 доллара США по состоянию на январь 2004), что составляет 423 доллара США. Если сумма всех остальных пособии (пенсии, выходное пособие, пособие по инвалидности и другой доход), получаемых ветераном не превышает этот показатель, то ветеран имеет право получения специального пособия[30].

О понятии ДСД. Ветерану любой войны, в которой участвовала страна, гарантирован дополнительный социальный доход (ДСД). По состоянию на 2004 г. ежемесячный ДСД для одинокого ветерана составил $564[31].

Анализ требований к соискателю ДСД показывает, что Жорж Коваль действительно полностью соответствовал им! С помощью интернета я узнал все это за 5 минут. Но у Жоржа летом 1999 г. не было интернета! Куда мог он обратиться, чтобы узнать все это? Самый простой и надежный вариант в тогдашнем его положении – в американское посольство! Но обращение в посольство – это риск.

Жизненный опыт и аналитический ум должны были подсказать Жоржу, что это был риск спровоцировать ФБР на выдвижение официального обвинения в свой адрес.

То же, что ФБР давно «интересуется» им, он, если и не знал точно (никаких запросов от американских властей он не получал) то, как было показано ранее в главе «Герой романа», догадывался об этом давно и небезосновательно.

Вот эпизод из биографии Ж.А. Коваля, который однозначно свидетельствует о его догадливости по поводу интереса к нему ФБР. В конце 50-х годов прошлого века в СССР по программе обмена в области образования приехал «специалист» из США. По его просьбе была организована поездка в Среднюю Азию, причем в качестве сопровождающего лица почему-то был выбран Ж.А. Коваль.

Когда много лет спустя (в начале 2000-х) Жорж Абрамович рассказывал об этом А.П. Жукову, он сказал, что во время поездки понял,

«что этот профессор не по ведомству высшего технического образования, да и моя личность (страницы биографии) как-то по-особому интересовала его»[32].

Не исключаю, что этот эпизод относится к какой-то фазе операции КГБ или ГРУ по дезинформации ФБР, описанной в главе «Герой романа». Если это так, то он свидетельствует, что Жоржа в этой операции действительно использовали «втемную», не ставя в известность о смысле выполняемых им действий.

Но то были дела «давно минувших дней», а в конце 90-х атмосфера российско-американских отношений была такова, что риск не казался чрезмерным. Напомню читателю, что 1999-й год был последним годом «эпохи Ельцина», эпохи партнерства с США. И услышанное тогда В.И. Коваль от Жоржа полушутливое: «Я все-таки американский сержант, мне положено пособие!» не воспринималось как пустая шутка.

И Жорж пошел в Посольство США. Судя по дальнейшему развитию событий, это случилось уже в июне 1999 г.

И произошло то, что и должно было произойти, но что Жорж, возможно, упустил из вида (или, вероятнее, чему не придал должного значения!), анализируя ситуацию.

Он упустил из вида тот факт, что кроме разведки в стране существует и контрразведка! Кроме ГРУ и СВР, в России есть и ФСБ. И Посольство США – это обязательный объект ее внимания.

Впрочем, здесь можно заметить и еще одно ветвление. Жорж Абрамович был человеком житейски опытным, и к тому же когда-то имел хорошие контакты в МВД.

В книге А.В. Беспалова и Г.М. Семёнова сообщается:

«У Жоржа Абрамовича были тесные творческие связи с Высшей инженерной школой Министерства внутренних дел. Эти связи он не афишировал»[33].

Творческое сотрудничество относится к концу 70-х годов, но, думается, человеческие связи могли сохраниться и в конце 90-х, судя по тем отзывам о работе Жоржа Абрамовича, которые однажды услышал А.В. Беспалов от подполковника МВД А.А. Новатского: «Знаете, Жорж Абрамович – это такой специалист, такой…!»[34].

И если в МВД еще сохранились «старые кадры», то Жорж Абрамович, полагаю, мог, если бы захотел этого, получить конфиденциальную консультацию о порядке учета и контроля посещений гражданами американского посольства и 20 лет спустя после такого отзыва…

Так что он мог предполагать и даже знать, что его визит в посольство не должен остаться незамеченным. И на этот случай он тоже продумал «под шум дождя по крыше старенькой дачи» альтернативный план действий, который как раз и должен был реализовываться в случае, если «компетентные органы» как-то узнают о его «контактах с американцами».

И, быть может, как раз этот план и удался мудрому разведчику… Но у меня не хватает интуиции «увидеть» даже контуры подобного плана, поэтому оставим эту нить судьбы оборванной…