Читать книгу ЦУ ГЕЗУНД! Повести и рассказы - Зосима Тилль - Страница 10

Шёл второй час бурного нестройного обсуждения инициативы Амуровой подключить к решению инцидента перешедшей на прозу поэтессы творческие мощности фрилансера под ником @оседлайчужойвелосипед. И хотя риск был велик, но и шансы на успех предприятия представлялись Любови Купидоновне далеко не зыбкими. Осталось только прикрутить к этой схеме коллективную кое-гдешную ответственность и…

– Ну, раз этот ваш Велосипедов такой хороший, как вы мне тут рассказываете, то давайте дадим ему рассказать про нас! – стукнула недюжим кулаком по столу Сеть Интернетовна Джимайлова. – Все согласны?

– Ну же нет! Вы только задумайтесь – «Ромео и Джульетта», «Тристан и Изольда», «Свинарка и Пастух» … А где же «Я и Я»? – кричал, брызжа слюной и стуча по столу хлипким кулачком, Нарцисс Себялюбович Восхищадзе – Да они же шифруются!

– А как Вы себе представляете адюльтер в его классическом восприятии? – с пеной у рта пытался доказать свою правоту Разлук Расстоянович Временный. – Курим, плачем и фигачим?! Меня часто спрашивают, что для мужчины в женщине предпочтительнее? Чтобы она умела вкусно готовить или была ухоженной и сексуальной все свои полные двадцать четыре на семь?

– Сто шестьдесят восемь! – внезапно проснулся дремавший до того на плече Златы Рубиновна Драгоценной Разрушаев.

– Что сто шестьдесят восемь? – не понял скачка его мысли Разлук Расстоянович.

– Двадцать четыре на семь будет сто шестьдесят восемь! Это если умножить, а вот если разделить…

– Боже мой, Раздрай Коллективович, лучше бы вы дальше там себе спали! – моментально осадил полёт математической мысли Разрушаева Временный. – Я, с Вашего позволения, продолжу? Так вот, жизненный опыт мне подсказывает, что второе. Готовить я и сам так, как мне нравится, могу. Женщину в случае крайней необходимости заменить тоже. Так что уж пусть лучше будет холёной и соблазнительной – этого я точно не умею. Старость – это когда те органы, которые раньше доставляли удовольствие, теперь начинают доставлять проблемы. Легче всего начинать новую жизнь вечером, имея рядом благодарные уши. Утром – сложнее, потому как надо изменять своим привычкам. Сейчас даже оргазмы стали рукотворными… Не то что люди.

– Прямо, как в старом анекдоте: «гражданином Непала считается человек, зачатый непалкой и непальцем», – хохотнула себе в кулак Драгоценная.

– Злата Рубиновна! И Вы туда же? Одиночество -это прекрасная вещь. Но рядом всегда должен быть кто-то, кому можно рассказать, какая это прекрасная вещь – одиночество. Влюбляться они все хотят! Работать шуруйте, если делать нечего! На заводы! А то одни влюблерасты кругом! Половина лета за спиной, а поводов ныть осенью не так уж и много накопилось.

Посмотрим, что за одну ночь сможет накропать этот ваш @оседлайчужойвелосипед на заранее заданную нами тему: «Иметь детей нынче дорого. Давайте лучше трахаться – это дешевле!». Нет. ну вы скажите мне, что это за сюжет: «мастерица на все руки захотела выйти замуж за больного на всю голову»? Не для кого не секрет, что все любимчики нашего Верховного не от мира сего. От того и идут у нас по нулевому приоритеты, чтоб не натворили часом чего. Не хлебом единым жив человек, когда хочется мяса и молодого. Теперь ни голове, ни рукам покоя нет и не будет. Ни заднице. И ведь никто не испортит нам жизнь лучше нас самих, так, что…

– Все мы умрём, Нестояныч – оборвала затянувшийся монолог Разлука Расстояновича до сих пор упорно молчавшая Любовь Купидоновна. – Это единственное, что в этой жизни исполняется на все сто процентов. Всё будет хорошо. Где? Когда? У кого? Масса вопросов и никаких гарантий. Это ж прекрасно, когда в жизни нет повода для подвигов – раз утром встал – уже подвиг! А тут наш Велосипедушка… Всё равно пароля, по большому счету, не знает никто… А про диагнозы любимцев Верховного – поосторожнее с этим. Не ровен час, и вновь появиться тот, что во всеуслышание возьмёт и заявит: «Кто тут Временный? Слазь!»

– А за Нестояныча вполне себе можно и обидеться, – уязвлённо заметил Временный и возмущенно демонстративно отсел за колонну.

– За больное, наверное, задела… – как бы, между прочим, в ответ на его демарш отпустила Амурова.

– Ладно, тогда решено! – со всей ответственностью заявила собравшимся в буфете Лоретта Демаровна Сочиева, в девичестве Буэнасдиас. – Ты, Любовь Купидоновна, сейчас же идёшь и сливаешь текст заявки Велосипедушке, а ….

– А мне раньше казалось, что сливать информацию это по твоей части, Лорочка…

– Что, опять Сосьедадов? Со своими расспросами про масиськи приставал? Ну, Купидрила он и есть Купидрила! – гневно стрельнув глазами в Фумара Прохибидьевича заметила Сочиева. – А ты, Сеть Интернетовна, завтра с утра получаешь результат и размещаешь во всех своих возможных и невозможных социальных сетях. Посмотрим, что из этого выйдет. По крайней мере к просрочке исполнения запросов Верховного некоторым из нас не привыкать, да господин Сосьедадов?

– Ну, уж раз пошла такая пьянка, режь последний огурец… – сказал Род Урожаевич и положил на стол зелёную растительную субстанцию, по виду лишь отдалённо напоминающую вышеуказанного короля летних грядок. – И он действительно, последний. Не крайний, а именно последний, – глубоко вздохнув, констатировал Земельев, – И никакого тебе семени… В смысле, ни семенных плодов, ни плодовитых семян больше нетути…

– Хм… Так что? Актуальность забавы дремучих монашек утрачена навсегда?! – попытался подтрунить над давним соперником Знак Хэштегович.

Над столом повисла неловкая тишина. Тема разговора была потеряно, казалось бы, окончательно и бесповоротно. Каждый проводил с невесёлым известием Земельева свои аллегории, но фабула их была одинакова – всему на Свете приходит конец. Огурцам тоже…

– Родюша! – впервые на публике так обратилась к давнему другу Любовь Купидоновна, – Не расстраивайся. У меня на даче сохранилась коробочка времён твоих первых экспериментов. Ты тогда на ней ещё написал: «Вручить мне немедленно в момент глубочайшего моего отчаяния. Тут Будущее!». Может там есть что-то полезное?

– Любаша, душа моя! Ты меня…, да ты меня…, да я тебя… – отчаяние Рода Урожаевича сменилось на неподдельный восторг.

Земельев вскочил со своего места и, щедро одаривая ламинат землёй и какими-то отростками, сыпавшимися у него непонятно откуда, подбежал к подруге и… поцеловал её совсем не по-дружески, чем очень огорчил купавшегося в собственном сарказме Отмечаева. А следующее событие повергло оного и вообще в кататонический ступор.

– Ключи, насколько я помню, под зелёной дощечкой? – Род Урожаевич бегло глянул на старые наручные часы «Луч», болтающиеся на остатках тканевого ремешка, – Успеваю на крайнюю электричку. Буду завтра ближе к обеду…

Последнюю фразу он бросил практически через плечо, хлопая входной дверью. Атмосфера за столом приобрела пикантный оттенок. Раскрасневшаяся Амурова не знала куда себя деть от смущения. Отмечаев был в той же цветовой гамме, но совершенно по иному поводу…

Неизвестно сколько бы ещё в буфете царила оконфуженная тишина разных оттенков и калибровки, если бы в неё не ворвался, так вовремя вернувшийся из длительной командировки начальник отдела «Погоды в доме и не только» Климат Изменяевич Субтропический-Континентальный.

– Простите, господа – что-то перемудрил я этим летом с экспериментами… – вместо приветствия обратился к собравшимся Климат.

Хотя, чего ещё можно было ожидать от человека, одетого в плащ, солнцезащитные очки и зимние сапоги одновременно? Да ещё эта смешная, почти детская панамка, гордо венчающая не пойми какого цвета длинную шевелюру ворвавшегося. По слухам Субтропический-Континентальный водил тёплую дружбу с Сетью Интернетовной Джимайловой, и в аккурат под её ежегодный отпуск, независимо от времени года, делал ей щедрый подарок – там, куда она отправлялась, море всегда было тёплым, солнце приветливым, а ветер – нежным. Ровно на время, отведённое для её отпуска. И, пожалуй, это был его единственный удачный эксперимент…