Читать книгу ЦУ ГЕЗУНД! Повести и рассказы - Зосима Тилль - Страница 8

«Вот, мы все ищем того единственного Человека, который нас примет и оценит, именно такими, как мы есть», – закончив эксперименты с вокалом и выключив радиоприёмник, словно бумажный самолетик запустила в полёт свою мысль Любовь Купидоновна. – «Без макияжа, заумных фраз, сказанных в надежде произвести впечатление. Без красивой одежды. Со всеми нашими недостатками и недугами. Обжигаемся, разочаровываемся, занимаемся саморазрушением. Готовы обычную вежливость выдавать за понимание и принятие. А этот постоянный кастинг пернатых… То журавль оказался негодяем, то синица недостаточно хороша… Зачем? За чем… За чем спрятан Наш Человек? За каким забором, за какой горой, за каким морем, за какой границей?

А ведь Он подле нас. Под нашей одеждой, под нашими метриками, под одной с нами крышей. Свой Человек – это ты сам, как бы эгоистично это не звучало. При рождении нам дают нас.

Для многих смысл жизни богатство, признание, счастье родных и близких… А ведь можно посмотреть и с другой стороны. Смысл жизни – найти и «сделать» себя. Для себя самого же. Нарциссизм? Ни в коей мере! «Найдёнка» излучает свет, гармонию, покой. В то время, как «Потеряшка» только нервозность, сумрак и несостоятельность…»

Дальше лететь мысль почему-то отказывалась, время начинало поджимать, и Амуровой ничего не оставалось, кроме как вновь вернуться за экран ноутбука.

«Ну вот и решение пришло откуда не ждали. Только какое-то мазохистское. И я снова выписала Ему аванс. А потом заболела. Серьёзно заболела. Походы на работу превратились в испытание. Болело всё. Эскулапы не могли определиться с диагнозом. А Он… Он снова был заботливым и милым. Но меня почему-то это начало раздражать. И мама его тоже начала напрягать. Ездила к нам, изображала счастливую «свекровь». А потом пришли «майские». Мы, как и все, пошли на шашлыки. Втроём. Было неплохо, но как-то натянуто. А потом… В лесу Его снова посетил Бахус и он впервые поднял на меня руку. И я потерялась. Белка стояла около колеса и думала: «А зачем?».

Он еле заснул в тот вечер. Моя доброта оставила его дома отоспаться.

Наутро я, как робот, выполнила программу «сборы» и уехала на работу. Вернулась в грязную, украшенную пустыми бутылками и окурками квартиру. Судя по всему, у нас были «гости». Он исчез снова, но теперь мне было всё равно, где он и что с ним. Я просто периодически проверяла его присутствие в сети. Светится, значит живой. А потом он исчез и из онлайна.

Через пару дней позвонила его мама и попросила с Ним поговорить с её телефона, так как свой он пропил.

– Прошу – прости меня! Умоляю! – плакал в трубку Он. – Пропаду я без тебя…

– Не нужно тебе поступать так, как ты это делаешь. Последствия, как видишь, не самые лучшие. У меня, по большому счету, есть только я сама. Ты встанешь и пойдёшь искать другую дурочку. И всё это ради беззаботной жизни в несколько месяцев? Спать, есть, пить, гулять… Не дорого ли мне это обходится? Взываю к остаткам твоего ума! – вполне спокойно отвечала я, – Про чувства вообще молчу. Когда любишь человека, то трясёшься над ним, как над драгоценностью. А, вообще-то, мне надоело всё. Просто нечеловечески устала за наши три с небольшим месяца. Начинаю задавать себе один и тот же вопрос – а чем ты лучше других? Знаешь, не хочется верить, что человек, которого выбрало моё сердце, окажется самым последним негодяем, переплюнет предыдущих. Для меня мужчина – это поступки, а нежелающий работать и, хотя бы, частично обеспечивать семью – просто человек в брюках. Можно дать аванс. Один. Второй. Но они не бесконечны. Пусть это громко прозвучит, но судьба тебе дала карт-бланш – меня. А ты меня добиваешь. Лучше бы добивался…»

Внезапно Купидоновна поймала себя на мысли, что её натруженный мозолистый мозг уже давно как находится в стадии кипения, и, если она немедленно не отвлечётся, пар под давлением мысли вырвется наружу через ушные раковины и огласит всё здание «Небесной канцелярии» серенадой паровозного гудка. Амурова сняла телефон с зарядки и в очередной раз набрала Ладноликову.

– Грудимира? Вновь Амурова беспокоит. Слушай, у меня к тебе вопрос: «Чем отличается девушка от женщины, а женщина, в свою очередь, от феминистки?»

– Признаться, Любовь Купидоновна, с Вашим-то опытом мне странно слышать подобное. Девушка от женщины отличается врачебно подтверждаемым отсутствием у неё традиционного сексуального опыта, а феминистка, в отличии от женщины, сидящей на кухне, пачками рожающей детей и в промежутках варящей борщи, борется за свои права и против сексизма.

– Да? Странно… Я всегда считала, всё их отличие состоит в том, что, когда девушка кричит: «только не на лицо», женщина предупреждает: «только не на ковёр». А феминистка – эта та же самая женщина, только у неё давно не было секса, но всем подряд она предпочитает говорить, что это она сама так решила… Ну, да ладно, бывай!

Амурова по привычке, не дожидаясь излюбленного Грудимировского «пока-пока» или же даже «чмоки-чмоки» нажала на кнопку отбоя и вернула аппарат на место.

В голове потихонечку попускалось и Любовь Купидоновна, немного погодя, решила вновь вернуться к изучению текста взятой в работу экстраприоритетной стражды.

«…Обидно, тяжко, а теперь ещё и болею… Простить? А что это изменит? Я никогда не стану для тебя по-настоящему любимой женщиной. Которую балуют всякими мелочами, дарят цветы просто потому, что она рядом, и прочая романтика… Мне почему-то кажется, что ты высосешь из меня всё возможное и адьёс. Обидно быть ломовой лошадью… И средством для выживания. А что – удобно же – не думать, чем платить за жильё, сигареты привезут, нервы помотаешь и выпить купят… А если не купят, так ограбить можно. А что – простит же, дура… У тебя есть мама и, пока что, я. Но две женщины в твоей жизни не могут надеяться на твою помощь. А тебе всего тридцать шесть. Ты землю должен грызть и семью укреплять, раз так много лет жил до этого. У тебя есть для этого всё. Молодость, здоровье лучше, чем у мамы и меня. Возможностей масса. Но тебе нравится другая жизнь. Грязь, пьянство, воровство. И ладно бы по-крупному и в дом, так нет, как крыса – из дома… Получается, что я себе покупаю мнимое счастье и плачу за это не только монетой, но и здоровьем… А знаешь… Можешь считать, что наши отношения обнулились. Жду тебя завтра с сумкой. Ты возвращаешься к маме…»

Внезапно окно с программой сервис-деска свернулось, и на его месте возник интерфейс приложения для внутренней видеосвязи. «Надо же, она всё-таки заработала! Битый месяц Джимайлова про неё всем на уши приседала, и вот – свершилось… Ну, посмотрим-посмотрим на силу новых технологий в действии…» – Любовь Купидоновна подвела указатель «мыши» к большой зеленой кнопке и нажала на «Ответить с видео».

На экране появилось лоснящееся самодовольством подпоясанное полосатым палантином лицо руководителя лаборатории нестандартных мезальянсов Фумара Прохибидьевича Сосьедадова, промеж своих носивших партийную кличку «Купидрила». Не столько за то, что имел соответствующие своему прозвищу предпочтения, но в том числе потому, что, по мнению подавляющей части коллектива «Небесной канцелярии», кою без сомнения составляли женщины, влюблял нормальных людей во всякое оно, причём как в переносном, так и в самом прямом смысле этого слова.

– Любовь Купидоновна, лапушка! Я тебя вот по какому поводу беспокою… Мне здесь Лорочка на условиях полной конфиденциальности сказала, что ты сегодня собственными глазами видела, как бы это мне помягче и подоходчивее выразиться, Раздрайчика-младшенького. Ну, ты понимаешь, о чём я… А ну, колись, подружка! Как он тебе? Богатырь, да? А стрижечка у него аккуратненькая или так себе, лахудрик? Головка большая? Личико открытое? А орешки? Орешки у него крупные?

– Какие орешки, какой Раздрай-младшенький? Что за личико, головка… Головка?! Ах, ты об этом! Ну, Лоретта Демаровна, вот трепуха! Ничего уже ей по секрету рассказать нельзя! А с какой целью интересуешься? Хотя да, понятно с какой…

Ну уж нет, ничего я тебе об этом не скажу. Потом сама же виновата буду, что про руководящий состав слухи непотребные распускаю, так что ты своё однополое любопытство удовлетворяй как-нибудь сам, кулуарно и без меня.

– Противная ты, Любовь Купидоновна! Я же теперь ночь от любопытства спать не буду. Может хоть кабинетами с тобой поменяемся? А то больно уж у тебя вид из окна хороший, как оказалось, открывается!

– Знаешь, Фумар Прохибидьевич, что я тебе скажу – ни за что что! Ищи себе сам подходящие виды. Вон, можешь, к примеру, в мужской туалет к линии писсуаров переехать…

– Фи на тебя, Любовь Купидоновна, просто фи! А что там у тебя за инцидент в работе сейчас находится? Лорик мне что-то галопом по Европам рассказывала… Мне кажется или это всё-таки про мой контингент?

– Когда что-то там кому кажется – креститься надо, креститься надо, Сосьедадов. Хотя куда тебе креститься? Читай лучше Данте Алигьери, «Божественную комедию»! Инцидент я свой на тебя тоже не переведу, и не намекай мне на это даже! Он у меня там мужчина пьющий, сведёшь ещё со двора в свой монастырь по пьяной лавочке и поминай потом, как звали…

– Ты о чём? – фальшиво попытался удивиться Фумар Прохибидьевич. – Вообще-то, это – врожденное!

– Кто бы говорил! Знаем мы ваши методы! И вообще, всё, Сосьедадов, прощай! Некогда мне тут с тобой о братьях ваших меньших разговоры разговаривать, мне работать надо! А о линии писсуаров ты, это, подумай. Хорошенько так подумай. Неплохая, вроде как, для тебя идея… – приложив максимум усилий, чтобы не рассмеяться, пожелала в веб-камеру Амурова, нажала кнопку конца связи и, найдя в списке окон сервис-деск, вернулась к тексту недочитанного пока ещё обращения.

«Я повесила трубку. А Он? Назавтра Он приехал. Но вместо сумки в руках у него была бутылка водки. Разило от него – жуть. А я… Да, прогнала Его! Ночью он просился, два часа пугал дверным звонком соседей, скребся, как собака, в дверь… А потом всё закончилось…»

«М-да… Как говорила моя бабушка: «По какому бы кругу жизнь тебя не пускала, никогда не возвращайся к одному и тому же мужчине». Мало того, что в одну воду дважды не войти, так и постоянно перечитывать одну и ту же книгу, если конец там все равно такой же, как и был, это, знаете ли, как-то…» – тихонько подумала про себя Любовь Купидоновна. – «А я всё равно люблю классиков…». Она. невольно зарделась румянцем и вновь потупила глаза в монитор.

«Следующий день я еле отработала. Спать хотелось нечеловечески. Больше Он меня не тревожил. А через три дня позвонила его мама и рассказала, что Он ей звонил и просил забрать. Мы назначили день и час обмена его вещей и паспорта на вторые ключи от моей квартиры. На прощание не смогли сказать друг другу ничего вразумительного. Выручил знаменитый тост товарища Новосельцева из «Служебного романа». «Пусть все будут здоровы!» – сказали мы с его мамой почти синхронно. Когда за ними закрылась дверь, я истерично рассмеялась. Забрали как из детского сада…

А сегодня, спустя почти месяц, снова, как-то вкрадчиво появилась его мама. Он снова исчез. Слава Богу я уже не в теме! По итогу я просто познакомилась с ним через интернет, встретилась, испытала пару множественных сарказмов и…

И вот я снова пеку Наполеон. Впервые за длительное время без поисков истины. Просто так. Для себя. А в холодильнике стоит небольшая корзиночка с княженикой. На эту диковинную ягоду я «нарвалась» совершенно случайно. Приятной наружности мужчина продавал любовно сплетённые корзиночки с хозяйкой северных земель прямо на остановке около моего дома. Как человек любопытный, я расспросила у хозяина корзиночек про ягоду. Он с удовольствием рассказал мне о её полезных свойствах. Незаметно мы перешли на общие темы…

Последний штрих и вот он – император кондитерских изделий. А завтра выходной. Пожалуй, отнесу кусочек лакомства новому знакомому. Зачем? А просто так. Розги, горох, порох, гильотина, испанские сапоги, стена и угол готовы. Жду…»

«Вся наша беда состоит в том, что поискам счастья мы упорно предпочитаем борьбу за него, – внезапно вновь постучалась в голову Амуровой, казалось, навсегда улетевшая из неё мысль. – «Как можно бороться за того, чьим счастьем ты не являешься? У военных есть термин «принуждение к миру», а у нас что, «принуждение к счастью»? Потому, что, если ты есть чьё-то счастье, ты не борешься, ты следуешь вслед и за, идёшь вместе. Если «счастья» у вас не совпадают, значит у вас просто разные пути. Смиритесь и не выбирайте из двух изначальных зол неизведанное. Худшее, поверьте, вам же лучше. Любите – отпустите. Будьте самодостаточны! И тогда Мир полюбит вас такими, какие вы есть. Мир тоже много работает над собой…» Любовь Купидоновна отправила в систему отметку о прочтении и перешла к протоколу решения инцидента. Внезапно со стороны улицы послышалась какая-то возня. Амурова подошла к окну и прислушалась.

– Это синий!! – кричал первый голос.

– Нет, это красный!! – орал ему в ответ другой.

«Спор двух дальтоников…, – подумал третий, – Это же зеленый… Ко мне, Крендебобель, нам уже пора возвращаться домой…»

«Будьте самодостаточны… Мир тоже много работает над собой… Пароль же вы всё равно не знаете», – непонятно откуда зазвучало в голове Любови Купидоновны.