Читать книгу ЦУ ГЕЗУНД! Повести и рассказы - Зосима Тилль - Страница 5

Надежда, как известно, умирает последней. Особенно на лучшее и особенно в рабочий летний понедельник, поэтому, открывая карточку инцидента, в глубине души Любовь Купидоновна всё ещё надеялась увидеть там какой-нибудь очередной слезливый «мятный» стиш из разряда: «Я любила его без прелюдий, / Отдавалась взахлеб при Луне, / А он взяли мои девичьи груди / И связал их узлом на спине…»

И отделаться от него стандартной отпиской из штатный базы знаний сервис-деска Службы поддержки. Но в карточке было слишкомногобукафф текста, и по всему выходило, что стандартные методы здесь явно будут отдыхать. «Очередная перешла на прозу, видать, дело действительно серьезное», – про себя подумала Амурова, на всякий случай накапала себе сорок капель валерьянки – навык, пришедший к ней с годами и годами работы в службе поддержки «Кое-где», и только после этого принялась усиленно въезжать в суть ситуации.

«Вот люблю я искать себе приключения на точку противовеса. Однажды в мою жизнь ворвался Он. Молодой, в меру наглый, хорош собой. «Детка! Это Москва – тут всё надо делать быстро!». И сделал. На третий от знакомства день Он уже брился утром в моей ванной комнате, принимал душ, мелодично фыркая от удовольствия. В шкафу мирно спали его вещи, всюду распространялся запах волшебства и свежесваренного кофе – наркотика для жителей мегаполиса. А я лежала под одеялом и вспоминала прошедшую ночь и не узнавала своё тело. Оно оказалось предателем и перешло на сторону «нападающей стороны», объявив полнейшую капитуляцию.

Первый из, как потом оказалось, двух букетов, чашка кофе в постель, завтрак по-восточному, первая встреча с работы, тёплый ужин и вторая волшебная ночь сделали своё дело – я влюбилась, как кошка.

Первые три недели пролетели, как один миг. Было много ласки, заботы, внимания. Он прекрасно готовил, умел выслушать, оказался изобретательным любовником. На место огромной льдины за грудной клеткой, постепенно привозя свои пожитки назад, возвращалось сердце. Трепетное и верящее…»

– Ну, знакомая картинка! Основной метод вовлечения в тоталитарную секту в действии. Быстрое знакомство, «бомбардировка любовью», приучение к эйфории и, в конечном итоге, эксплуатация! – предварительно оценила масштаб разрушений привыкшая за долгие годы практики делать выводы уже после первого абзаца Амурова. – Ну-с, посмотрим, что у неё там будет дальше…

«Я спешила домой, как оглашенная. Покупала различные вкусняшки, на которые раньше могла смотреть только издалека – слишком уж мне не нравились цифры на их ценниках».

– Ну, о чём я говорила? – похвалила себя за проницательность Любовь Купидоновна, но, памятуя о том, что дьявол кроется в деталях, счастье – в мелочах, продолжила-таки чтение.

«Так как человек я – практичный, то дома всего было в достатке – и чай, и к чаю, и перед чаем, и вместо чая. Морозильная камера была забита тем, из чего можно приготовить белковую составляющую суточного рациона. На полках было полно круп, макаронных изделий, приправ. Бытовой химии тоже было достаточно, чтобы месяца два не заглядывать в хозяйственный ряд. Ключевое слово – «было». Но об этом позже.

Он был наполовину татарином, и его кухня была изысканна и до умопомрачения вкусна. В мою жизнь вошли новые блюда со странными названиями, новые приправы, новые ощущения. А приятный, доселе неизвестный микст под названием «Уцхо-сунели» навсегда стал для меня вкусом счастья. Как потом оказалось горького и разрушительного, но не буду торопиться с повествованием.

Запасы таяли, близость становилась всё более и более однообразной, и в нашу с Ним жизнь вошёл Бахус. Вернее, явился он к Нему. Оказалось, они давние друзья. И тут началась борьба. Наркология сменялась периодом реабилитации, признания ошибок и обещаний. Как молнией в самое темечко ударила Его фраза: «Я остался без работы…», но я продолжала верить. Бабушка всегда учила: «Терпение и добро могут творить чудеса!». И я следовала её завету, спасала Его от самого себя…

Никогда нельзя придумывать себе Человека. Награждать его качествами, которые ему даже не знакомы. Цепляться за создаваемую видимость. Но я, как зачарованная – придумывала, награждала и цеплялась. Любила ли я Его? Теперь, когда я вконец освободилась от влияния его татарских чар, могу смело сказать: «Это было помешательство!»

«Уж сколько раз твердили миру!» – отметила про себя Любовь Купидоновна, на минуту задумчиво отведя взгляд от экрана. – «Угощайте собой того, кто оценит ваш вкус, а не того, кто просто голоден. Ценитель продегустирует, а страждущий съест. Что лучше, ощущать себя понадкусанной или поглощённой, чуть пригубленной или испитой до дна, каждый решает для себя сам. Выход в любом случае через одно и то же место, если не стошнит, конечно…»

«Потом в нашу жизнь пришёл хоррор. Я, как белка – бежала внутри колеса, забывая про еду и сон. Бежала и бежала. А потом замерла. Он исчез. Без вещей, без объяснений, без паспорта, который лежал в его вещах. И без обратной связи.

Две недели я отработала как сомнамбула – простая механика, как на тайных встречах «для здоровья». Из эмоций могла позволить себе только слёзы. А когда они закончились, как и мои припасы, пришла боль. Всепоглощающая, ноющая, беспощадная и постоянная. Она, как хозяйка, вошла в меня, в едва окрепнувшее сердце и начала свою жестокую игру в отравителя. Немного отступая по ночам, когда усталости удавалось выиграть у неё в армреслинге, утром она поднимала обе руки и, как половую тряпку, полоскала моё сердце в заранее приготовленном зелье.

Звонок с заветного, казалось, навсегда умолкнувшего номера раздался так неожиданно, что я не сразу поняла, как нужно свайпить знак соединения на смарте.»

Амурова вновь отвела взгляд от текста, пару минут о чём-то поразмышляла, устремив взгляд в сторону бесконечности, и, подняв трубку внутреннего телефона, набрала в отдел чудес и волшебства.

– Грудимира Кудеславовна? Приветствую, Амурова беспокоит. Подскажи-ка мне, дорогая, почему девочек и мальчиков до сих пор воспитывают на сказках, где, поцеловав нелицеприятное создание, непременно получаешь бонус? «Красавица и чудовище», «Царевна-лягушка», «Спящая», опять же, «красавица»…

– «Спящая красавица»?

– Ну да… А разве лежащая в летаргии женщина спустя много лет своей пассивной жизнедеятельности представляет собой икону стиля и идеал красоты? Ну да ладно, извини, что побеспокоила. Давай, на связи…

Привыкшая за годы работы в поддержке ко всякому Амурова любила в моменты тягостных раздумий над очередным безвыходным положением потроллить каверзными вопросами экспериментальную лабораторию чудесниц и волшебников. Молва приписывала отделу Грудимиры Кудеславовны Ладноликовой, за глаза и благодаря объему её женского достоинства именуемой не иначе, как Грудиславой Ликолядовой, статус подразделения «жориков» и «лориков» – жён и любовниц ответственных работников, в то время, как остальные сотрудники на их фоне с сарказмом величали себя не иначе, как «суками» – случайно уцелевшими кадрами. Хотя, может быть, это была и банальная зависть.

Обычно, после таких звонков неожиданные решения приходили сами собой, но, видимо, не в этот раз… Любовь Купидоновна выкурила тонкую сигарету с ментолом и, когда сизый дым опустился вниз, в очередной раз вернулась к чтению карточки инцидента.

«Мелодия звонка нарушила покой первой тёплой весенней ночи. Руки никак не хотели слушаться, но мне всё-таки удалось ответить. Хотя «ответить» это громко сказано. Вместо «Алло!» я беззвучно заплакала…

– Привет! – беззаботно прозвучал знакомый баритон – Ты дома?

– Хм… А где же мне ещё быть?!

– Ага, – ответила я сквозь нечеловеческой силы рыдания.

– Буду через час. Люблю тебя.

Последняя фраза победила боль и не оставила шансов объяснениям. Я вскочила, наспех привела себя в порядок. Стрелки на часах вынесли вердикт – три ночи…

Открыть окно…»

«Кстати, хорошая мысль!» – между делом отметила про себя Амурова. – «Что-то душновато как-то стало, наверное, к грозе… Уж сколько Верховный денег вбухал в эти кондиционеры, а толку от них фиг, фиг да не фига!»

Любовь Купидоновна встала из-за стола, широко открыла фрамугу и вновь вернулась за ноутбук.

«Открыть окно… Какое широкое понятие! Мы открываем окна в другой мир, новому дню, как Пётр – в Европу, чтобы наполнить комнаты новизной и свежестью, чтобы выпустить тяжёлые остатки вчерашних раздумий и терзаний, или просто, чтобы шагнуть в них навстречу неизвестности…

Иногда, когда наши руки едва касаются шпингалета или пластиковой ручки, мы на миг застываем, как бы раздумывая: «А что ворвётся в дом с порывом свежего воздуха? Звон сонного трамвая, запах осенних листьев, первое весеннее тепло, аромат свежесваренного кофе из забегаловки напротив, манящее сдобно-ванильное очарование, обрывки старой афиши с городской площади за версту от дома, голубь-камикадзе… Или просто Новизна?

Однажды, испытав боль от не случившейся любви, мы строим в себе крепость… От «лихих» людей, чья любовь не лечит, а только ранит очередной своей «неслучивностью»… И в который раз, возведя этот бастион, а точнее отстроив его заново после очередного «не срослось», через какое-то время залечив раны и немного успокоившись, начав жить «с чистого листа», внезапно понимаем, что опять настал «тот момент».

Мы опять сталкиваемся с тем, что случайно услышанная музыка, фотка в новостной ленте одной из соцсетей или просто сон возвращают нас в то время, когда душа пела от счастья, и ей хотелось босой идти на край света за любимым! И снова внутри с грохотом рушиться крепостная стена, которая должна была защищать нас от «любовей», приносящих только смуту в душу и боль разочарования в сердце… И снова мы стоим на руинах свой крепости, нагие и беззащитные… А душа хочет покоя и гармонии, а не смятения! И только сердце, несмотря на шрамы, все так же открывается навстречу в надежде, что ещё чуть-чуть и наступит такой момент… Когда не захочется прятаться от мира, утирая в ночи слезы от безысходности и одиночества, а захочется тихо петь от счастья…»

За окном прокатился отдалённый раскатать грома, небосвод на долю секунды озарила вспышка молнии. «Ну вот, что я говорила?» – всплеснула руками Любовь Купидоновна и направилась закрывать окно. – «Буря, скоро грянет буря… В чём фишка?»