Читать книгу Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра. Роман - Светлана Кузнецова - Страница 9

Летом бабуля Мартуля поехала на поезде на свою родину – в деревню под Донецком. Она завернула деньги в носовой платок и пристегнула этот платок булавкой к резинке трусов – это самый надежный способ хранить деньги, объяснила бабуля. Меня она взяла с собой, и моей радости по этому поводу не было предела.

Ночью мы сидели на железнодорожной станции – где-то на полпути между нашим Городом на Волге и Донецком. Мы сошли с поезда несколько часов назад и ждали другой, ночной поезд, который должен был довезти нас почти до самой деревни под Донецком. В зале ожидания на жестких скамейках сидели и лежали люди, подсунув под головы сумки. За темным окном раздавались протяжные гудки.

– Что это? – спросила я бабулю Мартулю.

– Локомотив маневрирует.

– А зачем?

– Когда локомотив маневрирует, он гудит, – ответила бабуля, и вопросы у меня закончились.

Путь локомотива наверняка лежал на Марс. Но тут с неба градом посыпались метеориты и преградили ему дорогу – теперь локомотив протяжным ночным гудком звал на помощь. Я превратилась в повелителя камней и полетела помочь локомотиву в его маневрах. Меня, повелителя камней, метеориты послушались – с глухим стуком они укатились с дороги и легли в степи. С этой минуты они будут вечно отдыхать под земными дождями. Локомотив снова издал гудок. И гудок прозвучал как обещание, что на Марсе меня встретят как свою, даже если я долечу туда вечность спустя.

Потом бабуля Мартуля сходила в буфет и принесла мне оттуда пирожок с капустой. Напротив, на скамейке, сидела старуха и внимательно смотрела, как я ем пирожок. У старухи, как у жабы, глаза сидели на висках, а вместо рта была недовольная кривая линия.

– Вкусно? – спросила старуха.

Я не ответила, так как не вполне была уверена, что старуха с жабьим лицом – тоже человек.

– А чего ты такая жадная, что с бабушкой не делишься? – продолжала старуха-жаба.

Я протянула пирожок бабуле Мартуле. Та погладила меня по голове и не взяла.

– А с другой бабушкой не поделишься? – снова заговорила старуха-жаба, намекая на себя.

Я представила, как она кусает мой пирожок, – и мне сразу расхотелось его доедать.

– Ах ты, жадина! – упрекнула она.

Тут бабуля Мартуля одной рукой взяла чемодан, а другой меня и сказала:

– Пойдем смотреть расписание.

Но расписание мы смотреть не пошли, а просто пересели в другой конец зала ожидания.

– Ну что за дура! К ребенку пристает! – возмущенно шептала бабуля Мартуля. – А ты кушай, ведь пирожок пять копеек стоит.

Потом она несла меня по платформе. Веки у меня слипались, но я все же запомнила, как медленно из темноты приближался яркий глаз поезда. Большой, длинный поезд остановился у платформы и задышал мне в лицо горячим запахом машинного масла и мазута.

Мы сели в поезд, и я заснула окончательно.

В деревне мы жили в большом старом доме, по которому медленно ходило человеческое Существо с костлявыми руками и седыми волосами. Когда Существо переставляло худые ноги, что-то поскрипывало – но я не могла понять, что именно: кости существа или доски пола. Все вещи в доме были древние и покрытые слоем пыли, густой и серой, как прах. Я думала, их нашли палеонтологи, когда откопали кости Существа. Само Существо и его вещи палеонтологи разместили в этом доме – и теперь Существо ходило по дому, скрипя то ли костями, то ли досками пола.

Когда мы с бабулей Мартулей открыли калитку и прошли сквозь заросший сад к дому, Существо вышло на крыльцо нам навстречу. Увидев Существо в первый раз, я спросила бабулю:

– Что это?

– Это твоя прабабка, – шепотом ответила она, пихая меня локтем в бок, чтобы я потише задавала вопросы.

Но пихала она меня зря – Существо оказалось почти глухим, оно слышало только очень громкие звуки.

Существо знало, как называется каждое растение в саду, и еще оно знало много историй о других древних существах – фашистах, Сталине и Гагарине. Пока в беседке, которая была обвита виноградной лозой, бабуля растирала Существу худые ноги травяной настойкой, я слушала эти истории. Бабуля тоже громко рассказывала свои истории – про рельсы, локомотивы и железнодорожные стрелки. Из этих рассказов я смутно поняла, что в молодости, когда шла война, бабуля Мартуля была стрелочницей.

Я уходила в сад и, сидя в траве, наблюдала за жуками. Веточкой я преграждала им путь, а потом подталкивала в правильном направлении, чтобы жуки, как поезда, шли к горизонту – я стала стрелочником жуков. В саду было тихо. Надо мной нависали ветки шелковицы с гроздьями бордовых ягод. Раздавленные ягоды всюду лежали под ногами – их никто не собирал. Потеряв интерес к жукам, я подбирала с земли прохладные камни и клала в карман – камни превращались в мои сокровища.

Как-то калитку открыла соседская женщина и прошла к беседке, где бабуля Мартуля и Существо пили чай. В руках у женщины была глиняная крынка, которую она поставила на стол. Женщина обратилась к Существу:

– Молочка купите, Ульяна Прокопьевна?

Тогда я вдруг с изумлением осознала, что у Существа есть имя. Я подошла к Существу, которое, оказывается, все это время имело свое название, и вытянула ладонь. На ладони лежал один из моих камней.

– Чегой-то? – проговорило Существо.

– Это камень-метеорит, – ответила я.

– Ась? – сказало Существо.

Я положила камень на коленки прабабки и снова ушла в сад.

Уезжая из большого старого дома, бабуля Мартуля набрала целую сумку саженцев – для нашей дачи. И мы снова отправились на железнодорожную станцию – ждать поезд.

На обратном пути в быстром поезде были открыты окна. Некоторые люди сидели в одних штанах, а их волосатые животы покрылись капельками росы, как трава в саду. Пахло остывшей жареной курицей – и из-за этого гадкого запаха я отказывалась от всякой еды, которую предлагала мне бабуля Мартуля.

Поезд остановился, и сквозь окно вагона я увидела кирпичное здание станции. По вагону шла девушка в синей форме, и бабуля Мартуля спросила у нее:

– Сколько стоять будем, дочка?

– Пятнадцать минут, – ответила та.

И тут же бабуле Мартуле пришла в голову идея – сойти с поезда и купить еще саженцев, ведь их продавали прямо на платформе. Не могла она отказаться от такой возможности. Ведь это же саженцы! У бабули Мартули даже лицо становилось жадным, когда она их видела. Она схватила кошелек, наказала мне ждать ее и убежала.

Я ждала вечность. А когда вечность прошла и поезд тронулся, я вдруг поняла, что бабуля Мартуля не вернется. Девушка в синей форме говорила мне: «Не плачь, девочка». Люди, чтоб успокоить меня, совали мне в лицо куски остывшей жареной курицы, но это не успокаивало. Тогда человек с волосатым животом протянул мне конфету. Конфету я зажала в ладони и продолжила плакать.

Я плакала четыре часа. А потом поезд остановился, и в вагон влетела бабуля Мартуля с кошельком под мышкой и мешком саженцев в руке. Она усадила меня на колени и носовым платком принялась оттирать мою ладонь от растаявшей шоколадной конфеты. Я заснула от счастья. Это счастье нельзя было пережить, бодрствуя, – такое оно было огромное.

Оказывается, бабуля Мартуля побежала за поездом, когда он тронулся. Успела залезть на какую-то «приступочку» вагона и ехала четыре часа, держась одной рукой за поручень, а другой крепко прижав к груди мешок саженцев и кошелек.

Когда дома мать услышала эту историю, она покачала головой и сказала: «За такое поведение твою бабулю нужно посадить под домашний арест и месяц не пускать на дачу». Наверное, для бабули Мартули это было бы самым страшным наказанием. Я испугалась за нее.

Месяц спустя эта история уже никому не казалась опасной, но не утратила свой колорит. Изредка, когда у матери было хорошее настроение и ей хотелось смеяться, она припоминала, как бабуля четыре часа ехала на «приступочке».

– Ну, ехала и ехала. Что ж теперь? – отвечала бабуля Мартуля спокойно и буднично, словно это было самым обычным делом и все люди ездили на поездах именно таким образом.