Читать книгу Красная омега. Часть первая. Таёжная жуть - Александр Брыксенков - Страница 14

Среди домовых, кроме добрых и приличных, встречаются иногда и злые создания. Они своими каверзами отравляют жизнь людей и насылают на них разные напасти. В доме, где обосновался злюка-домовой не бывает ни мира, ни лада.

Именно такой недобрый «хозяин» обитал в избе, которую купил Дима Крюков. Изба эта была построена еще до войны лесником Ереминым. За полвека Еремины расплодились. Они жили в избе большой, шумной семьей, в которой никогда не было согласия.

Отношения между членами семьи выяснялись бурно, с использованием нецензурных выражений. Крепче и обильнее всех выражался дед Сергей. Вернее, не выражался, а просто говорил на этом жутком языке. Даже в здешних краях, где ненормативная лексика бытовала как разговорная норма, дед Сергей слыл матюжником.

Сценка с натуры. На остановке в рейсовый автобус входит невысокий седенький дедушка. Он вежливо здоровается с пассажирами. Его все знают и дружно приветствуют

– Здорово, дед Сергей!

Старик со всеми раскланивается, потом осматривается и замечает у окошка свою родственницу. Его морщинистое лицо озаряется радостью, глазки теплеют. С ласковой улыбкой он обращается к ней:

– Племянушка! Блядь ты этакая! Какого кляпа нос не кажешь?

– Все болею, дядя Сережа.

Дед Сергей обращает внимание на большой разрез её юбки:

– А юбку-то на хера размандячила?

– Для фасону.

– Ну, е. твою мать! А я то подумал, когда бзднешь, чтоб быстрее выдувало.

Наверное, никогда русский народ не очистит свой язык от этой дряни. При коммунистах-то еще налагались кой-какие ограничения на нецензурщину. А теперь даже в Думе поливают направо и налево. Раздолье матерщинникам!

Под занавес советской власти, используя разные, бытовавшие тогда льготы, и совершенно смешные цены на стройматериалы, построили Еремины в Шугозере большой дом, в котором разместились «молодые». Дед же Сергей устроился с бабкой по соседству, в бесхозной избе. Когда они переезжали на новое место жительства, то «хозяина» из старого дома,

вопреки деревенским порядкам, с собой не взяли. А зачем его брать? Кроме

разных пакостей они от него ничего больше не видели. Домовой, видать, сильно обиделся. Как показали дальнейшие события, его и так-то не мягкий характер совсем испортился.

Еремины дали объявление о продаже своей освободившейся избы. Покупателей не нашлось, и они сдали её в аренду охотникам-промысловикам.

Камарские леса и долы изобиловали зверьем и птицей. Прямо из деревни можно было наблюдать, как потрошат совхозное картофельное поле кабанихи со своими полосатыми поросятками. По утрам вдоль кромки леса элегантно рысил лось. Зайцы, спасаясь от лис, врывались в деревню, гулко ударяя лапами в плотную дорогу.

Часто по задворкам шастали одинокие волки в надежде поживиться собачатиной. Когда совхоз засеял овсом поле возле шоссе, то медведи, для сокращения пути к любимому лакомству, перли ночами прямо через Камары. Барсуки, рыси, росомахи и разные там еноты, из-за своей осторожности в деревню не заходили, но камарцы часто их встречали в лесу.

Над деревней пролегали трассы птичьих перелетов. Весной и осенью над Камарами проплывали неисчислимые стаи и косяки уток, гусей, лебедей. Севернее деревни воздушные путешественники приводнялись на широкие речные заводи и многочисленные озерца для отдыха и кормежки. Много было и боровой дичи.

И при таком обилии живности добыча охотников, обосновавшихся в избе Ереминых, обычно была скромной. Удрученные добытчики поражались небывалому невезению. Камарцев же это нисколько не удивляло: какое там везение, если живут охотники в неправильной избе.

В тот дождливый, осенний вечер они вышли из леса промокшие, измотанные и злые. Добыча была пустяковой. Не заходя домой, попросили охотники тетку Дарью отпустить им водки. Та отомкнула окованную железом дверь маленького домика, построенного лет тридцать тому назад силами Потребсоюза.

В домике размещалась продуктовая лавка. Раньше она работала регулярно и имела постоянного продавца. После того как деревня опустела, доход от лавки резко упал, и держать продавца стало невыгодно. Тогда-то и уговорили Дарью Авдеевну быть продавцом, практически на общественных началах. Она не сидела в лавке, а открывала её по необходимости, по просьбе односельчан. Основными продуктами в лавке были водка и дешевое вино, а также макароны, крупа ну и, конечно, хлеб. Тетка Дарья продала охотникам требуемое количество бутылок и заперла лавку.

Ближе к ночи, очевидно от огорчения, хлебанули охотнички немеряно и даже больше. Настолько больше, что у одного из них начались галлюцинации. Ему привиделись немцы, в смысле – фашисты, которые сидят за столом и собираются его, советского партизана, расстрелять.

«Партизан» медленно прошел в угол, где стояли ружья, зарядил свою «тулку» и решительно направил стволы на сидящих за столом добытчиков:

– Руки вверх, гады! Всех перестреляю!

Рядом оказался один из охотников. Он изловчился и снизу ударил ногой по стволам. Ружье дернулось и жахнуло зарядом дроби в стенку так, что щепки полетели. Вмиг протрезвевшая компания навалилась на «партизана». Сначала, его как следует отдубасили, а затем связали и бросили в чулан. Через два дня охотники насовсем покинули Камары. Говорили, что они подались за Пашозеро.

Изба лесничего снова опустела. Она угрюмо и неприкаянно стояла на краю деревни. Деревенские старухи поговаривали о каких-то стуках, которые иногда раздаются в покинутом доме и боязливо обходили его стороной.