Читать книгу Красная омега. Часть первая. Таёжная жуть - Александр Брыксенков - Страница 15

Всю зиму неправильная изба простояла пустой. А весной в ней поселилась бригада лесорубов с Украины. Для погрузки леса и для его транспортировки до железной дороги привезли украинцы с собой тяжелую технику. Кстати, эта-та тяжелая техника и раздолбала до невозможности камарскую дорогу.

Девять хохлов (так называли лесорубов в деревне) поставили в избе девять раскладушек, сложили в общий ларь крупные бруски сала, ссыпали из своих кутулей в один мешок золотистую цибулю и приступили к работе. Рано утром они топали на лесные делянки, где валили сосну и ель.

Спиленный лес прямым ходом отправлялся на Украину. Тогда с этим вопросом проблем не возникало. В Беловежье для выпить и закусить еще

не съехались три соловья-разбойника. До их встречи, а значит и до развала Союза, еще оставалось некоторое время. Поэтому братские республики спокойно черпали природные ресурсы России, как свои.

Возвращались лесорубы в деревню вечером часов в семь. К их приходу тетка Дарья заранее отпирала лавку. Ассортимент приобретаемых ими продуктов был не велик: девять буханок хлеба, через раз – ящик портвейна, несколько банок овощных консервов (мясных консервов никогда не было в продаже), да иногда 3—4 бутылки водки.

Прийдя домой, украинские хлопцы разжигали плиту и ставили на неё большой чайник. Пока чайник закипал, они усаживались за стол и под портвейн уплетали сало и цибулю с хлебом, затем приступали к овощным

консервам с картошкой или разогретыми на плите макаронами. После чего пили чай и укладывались спать.

Простой и даже суровый образ жизни, который вели лесорубы, импонировал камарцам. Но они немного жалели своих хохлов, полагая,

Руки вверх, гады!!!

что те страдают от отсутствия в их рационе традиционных украинских блюд.

Ведь всем известно, что украинцы – большие любители смачно и основательно поесть.

Правда, камарцы знали об этом лишь понаслышке, поскольку на Украине не бывали и тамошних разносолов не едали. А вот Женя Иркутский, неверная жена которого выросла на Запорожье, бывал и едал.

Он аппетитно рассказывал группке мужиков, маявшихся на окраине деревни:

– Приедешь в гости к теще – тебя сразу за стол. А за столом сродственники, да все веселые, да все юмористы. На закуску каждому по селедке. К селедке в огромном блюде крупно нарезанные помидоры, огурцы, лук, перец и разнообразная зелень. Весь этот натюрморт обильно орошен ароматнейшим маслом, только что доставленным с местного Олийзавода. Тут же сырая икра из синеньких, перчики фаршированные, кабачки, запеченные с красненькими и залитые яйцами и еще много чего. После закуски, конечно же, борщ. Рассказывать, что это такое – зря тратить время. Его нужно есть!

Ни одна поваренная книга не может передать всех тонкостей приготовления этого блюда. И понятно почему. Так, например, ни в одном рецепте украинского борща не упоминается такой ингредиент как затовчка. Наверное авторы книг о вкусной и здоровой пище даже и не знают, что это такое. А затовчка по-запорожски – это тщательно, с солью растолченные кусочки сала и чеснока, причем сало должно быть старым, пожелтевшим. Кипящий борщ с опущенной в него затовчкой начинает испускать такие плотские эманации, что не отведать его просто невозможно.

За борщом – естественно, вареники. Самые разные: и с мясом, и с творогом, и с вишнями. Да под сметану. А сладкие вареники – под мёд.

Завершается обед фруктовым узваром, к которому хорошо идут булочки с маком, и разные штучки из слоеного теста. После узвара желающие пьют чай или молоко с коврижками и вареньем…

– Поживешь так с недельку, – заключил Женя, – а потом удивляешься: почему это причиндалы из-за пуза стали не видны?

Присутствовавший тут же Юра Перепрыгов сглотнул слюну и усилил тезис о неравнодушии украинцев к доброму харчу. Он, как и большинство камарцев, на Украине не бывал. Поэтому его выступление носило чисто аналитический характер:

– Знаешь фольклор народа – знаешь его характер. Именно в образцах народного творчества просматриваются моральные приоритеты нации. На Украине поют много красивых песен. Некоторые из них очень любопытны. Как вам нравиться такой песенный сюжетец? Едет хлопец с дивчиной. Они едят с сыром пироги, ну, то есть, с творогом. Нападают на них разбойники. Хлопец их умоляет: «Возьмите дивчину, но оставьте с сыром пироги».. Песня, понятно, шуточная, но всем известно, что любая шутка базируется на фактической основе. Кавказцы, например, подобных песен не поют, хотя поесть и выпить тоже не дураки.

Александр Иванович поддакнул Юре и углубил тему, подчеркнув, что украинцы не могут удержаться от поглощения вкусной пищи даже в тех случаях, когда крайне необходимо быть в форме:

– Довелось мне однажды быть в Киеве. В командировке. Наш институт курировал местный завод, производивший для всего Союза громоздкие, но очень дешевые мусоровозы.

В один из свободных вечеров я отправился в оперный театр. Давали «Орфея и Эвридику» Глюка. Эту оперу мне раньше слышать не приходилось, поэтому я решил ликвидировать данный музыкальный пробел.

Программку я покупать не стал, так как немного помнил миф об Эвридике, а имена певцов, занятых в спектакле, мне ни о чем не говорили.

Отзвучала увертюра, пошел занавес. Из-за кулис выплыла очень тучная, пожилая певица, замотанная в белые ткани. Сначала было непонятно, кого она изображает, так как ария исполнялась на украинском языке. Но по тому, как часто звучало из её уст имя Эвридики, я решил, что пожилая актриса – это Эвридикина мама. Однако, вскоре выяснилось, что это вовсе не мама, а юный Орфей.

Через некоторое время на сцену под нежные звуки флейты грузно вышла еще более толстая женщина и начала петь. Это была Эвридика. Певицы пели хорошо. Оркестр звучал очень стройно. Музыка была по-немецки добротна. Поэтому я решил не уходить из зала и дослушать оперу до конца. Чтобы не видеть, как жирные и очень пожилые дамы тщатся изображать из себя юных влюбленных, я взял и опустил голову. В середине спектакля шум в зале заставил меня поднять глаза и взглянуть на сцену. От увиденного я весь как-то сжался и застыл в изумлении.

На сцене царила напряженка. Там духи тьмы пытались утащить усопшую Эвридику в тар-тарары. Духов изображали артисты балета в черных трико. Они, как муравьи, волокущие в муравейник большую гусеницу, облепили со всех сторон тушу певицы. По замыслу режиссера духи должны были вознести Эвридику вверх и на вытянутых руках резво унести её куда надо.

Шум в зале возник от того, что первая попытка подъема Эвридики оказалась неудачной. Из-за кулис на помощь осрамившемуся кордебалету выбежали еще два муравья. Вторая попытка удалась. Духи подняли-таки Эвридику и, пошатываясь, занесли её в освещенную красным светом картонную пещеру. Зал облегченно захлопал. Так обычно рукоплещут в цирке, после удачно выполненного трюка.

А программку-то я зря не приобрел. Оказалось, что либретто оперы принципиально отличается от мифологического сюжета.

Народ посмеялся над повестушкой коммунальщика. Кое-кто еще пытался добавить пару слов по данной теме, но за братьев-украинцев вступился Коля Ромашкин:

– И чего это вы напустились на хохлов? Ну, любят люди поесть. Что здесь плохого? Любят – значит аппетит хороший. А хороший аппетит имеют только здоровые, крепкие, работящие люди. Це ж гарно. Хотя, конечно, менять девку на пироги – явный перебор.

Обговорив гастрономическую тему, мужики замолкли, но не разошлись. Они продолжали топтаться на краю деревни, возле бывшей избы Ереминых. По всему было видно, что люди чего-то ждут.

Ожидание их не обременяло. Теплое лето подзолотило деревню: во всю цвели лютики, одуванчики и еще какие-то густо-желтые цветочки. В воздухе парила истома и благодать. Делать ничего не хотелось, да и дел-то особых не было.