Читать книгу Красная омега. Часть вторая. Загадка Вождя - Александр Брыксенков - Страница 12

Для хорошей женщины не жалко ни хара, ни пара!

Барсуков завел в Шугозере любовницу! Таково было мнение проницательных камарок. Мнение, разумеется, субъективное и по-женски пристрастное. Известно, что дам всегда жарко волнует личная жизнь любого мало-мальски стоящего одинокого мужчины. Они благосклонно относятся к тем из них, кто имеет сударушку. Чудаку же, лопухнувшемуся по части кобеляжа, ими оказывается всяческое способство в деле обзаведения кралей. Такой их гуманизм вызревает на стойком убеждении, что любой настоящий мужик только тем и озабочен, как бы ему вильнуть на сторону и ублажить какую-нибудь одинокую, загрустившую лапушку. Вот, и Алексей Георгиевич. Что он потерял в Шугозере? Дело ясное. Раз зачастил туда, значит, завел любовницу! А как же иначе?

На самом деле все выглядело заметно специфичнее. Нет, нет! В проницательности камаркам не откажешь. Однако имелась некая тонкость: не Барсуков кого-то там завел, а, наоборот, его завели. В спарке: Барсуков – женщина, всегда более активную роль играла дама. И проистекало это от его неправильного воспитания в детстве. Вернее, от слишком дословного восприятия юным Лешей Барсуковым некоторых назидательных сентенций.

Пока Лешенька испытывал детский интерес к сверстницам, все обстояло нормально. Для него не было секретом, что находится у девочек под платьем. Каждое лето он с мамой выезжал в деревню, где активно общался с сельской ребятней. Деревенские девочки трусиков не носили. Когда при игре в «фанты» они поджимали коленки, их междуножье неизбежно обнажалось. В этом случае мальчишки кричали:

– Девки, прикройтесь! А, то застрелите!

В ответ девочки невозмутимо одергивали свои ситцевые платьица и продолжали игру.

Лешенька дружил с Танькой.

При игре в «хоронушки» он увлекал подружку в пустовавшую житницу, где они взаимно удовлетворяли свое детское любопытство. Танька задирала подол сарафанчика и показывала, что там у неё скрывается. Лешенька в ответ расстегивал лямки своих коротких штанишек, спускал их и демонстрировал девочке наличные кавалерские особенности.

И позже. в детдоме Лешка Мешок не сторонился девочек, а, наоборот, активно с ними взаимодействовал. Особенно летом на даче. Там он иногда назначал какой-нибудь симпатичной детдомовке тайное свидание. Рандеву обычно происходило в полночь на речном обрыве у замшелой каменной скамьи. После несвязных слов, осторожного пожатья рук Лешка нежно касался своими губами трепетных девочкиных уст. Через некоторое время юные полуночники, ошеломленные необычной встречей, расходились по своим палатам, унося на всю жизнь видение зыбкой лунной ночи и острое чувство таинственности и тревоги.

Но вот стукнуло пятнадцать и как отрезало. Лешка cтал дико застенчив. В девчачьем обществе он терялся. Говорил невпопад. Не знал куда деть руки. А когда влюбился в Киру, то вообще причислил девочек к благородным, исключительным созданиям.

Дальше – больше. Так, в период своей ленинградской юности, Лешка под воздействием русских классиков, комсомольской морали, уроков литературы вообразил, что девушкам абсолютно наплевать на парней, что они терпят их исключительно из необходимости продления рода человеческого. Женщина – это нежное, тонкое творение с поэтической душой. Половой акт для неё является грубым, скотским действом, оскорбляющим все её существо. Склонить женщину к совокуплению (вне рамок супружества) можно лишь с помощью либо обмана, либо принуждения, либо прельстив её большими деньгами и дорогими подношениями.

Вот такой странный бзик поразил впечатлительную душу молодого Лешки. И хотя бытие не совпадало с Лешкиным сознанием, а картинки из жизни заводской молодежи являли совсем иные пейзажи, Лешка был тверд в своем заблуждение. Не разубедил его даже профессор Войцеховский, книжку которого под названием «Женщина» он купил в букинистическом магазине на Литейном.

Профессор утверждал, что сильное половое желание вызревает у мужчины уже на третий день после недавнего общения с женщиной. У женщины же такое чувство может возникать до трех раз в течение суток. Вот такая, значит, поэтика!

Как известно, опыт – лучший лекарь от разных химер. Если даже Фому-неверующего проняли реальные, материальные проявления, то, что уж говорить о Лешке.