Читать книгу Красная омега. Часть вторая. Загадка Вождя - Александр Брыксенков - Страница 13

Возвратясь в Ленинград после рижских «гастролей», Лешка не отступил от своего намерения получить среднее образование. Вечерами он стал исправно ходить в ШРМ—35, которая размещалась на Большом в здании бывшей гимназии, где в свое время учился Александр Блок. Этот исторический факт очень вдохновлял юного работягу.

Перед экзаменом по химии Юлька Нелидова, одноклассница Лешки, попросила его помочь разобраться в некоторых химических вопросах. Юлька была красивой, видной девушкой. Её за какие-то девчачьи грешки перевели из женской средней школы (наверное, чтобы отрицательно не влияла на «порядочных» девушек) в вечернюю школу рабочей молодежи, Лешка с удовольствием отозвался на девичью просьбу.

Нелидова не случайно выбрала Лешку своим репетитором. Заводской паренек ей нравился. Она уже притерпелась к тому, что многие парни при знакомстве с ней стандартно интересовались, а не родственница ли она смолянке Нелидовой, изображенной на известной картине. На это Юлька с достоинствам отвечала, что её родители потомственные текстильщики и к графьям никакого отношения не имеют.

К удивлению дочери потомственных текстильщиков, Лешка, в отличии от прочих, ни разу не спросил красивую одноклассницу о возможном её родстве с кокетливой девушкой, талантливо запечатленной на холсте художником Левицким. И это Юльку тронуло. «Конечно, юный пролетарий явно не завсегдатай Русского музея, – подумала она. – Откуда ему знать о Левицком или, тем более, об Екатерине Нелидовой. Но если бы он и знал, то наверняка не полез бы с пошлыми вопросами». Не ведала Юлька, что Лешкино безразличие к её родословной базировалось как раз на его очень хорошем знании данного предмета. Это знание он приобрел еще в детстве при посещение кружка рисования при Петроградском доме пионера и школьника. Из ярких рассказов руководителя кружка о русских художниках, в том числе и о Левицком, о картинах этих художников, в памяти Лешки осело, что Екатерина Нелидова по происхождению не была аристократкой. Её отец, бедный артиллерийский поручик, поместил малолетнюю Катеньку в только что основанный Смольный институт благородных девиц. Вскоре после выпуска она стала фавориткой Павла 1. Детей у неё не было.

Юлька Нелидова вместе со своей теткой жила в старинном доме с хорошей архитектурой. Дом этот находился рядом с площадью Льва Толстого. Там они обретались в просторной двухкомнатной квартире. Лешка вместе с соклассниками несколько раз бывал у Юльки. Его, жильца зачуханной десятикомнатной коммуналки, эти, по его понятиям, барские палаты просто подавляли.

Юлька оказалась понятливой ученицей. Она необычно быстро усвоила принципы структурного построения молекул органических веществ. После химических занятий состоялся легкий перекус с подачей розового ликера.

Лешка не признавал разных там мускатов, шартрезов, дупелькюмелей. После получки он и его товарищи-фрезеровщики заваливались в пивную, что на Кировском, где делался стандартный заказ: сто с прицепом, то есть кружка пива, сто граммов водки и к ним пара горячих сарделек. В торжественных обстоятельствах вместо «просто водки» заказывалась «старка».

Но в данном случае, не желая обижать хозяйку, паренек поступился своими принципами. Он в один прием выцедил из красивого хрустального фужера слегка тягучую, пахнувшую одеколоном органическую жидкость. За первой порцией последовала вторая. Затем хозяйка поставила пластинку.

«Татьяна, помнишь дни золотые…», – выводил гибкий голос отвергнутого властями певца. Юля предложила пройтись линдой. Лешка, в отличие от своих приятелей, танцевал очень хорошо. За это он был благодарен нахимовскому училищу, где танцы являлись учебной дисциплиной. Линду – этот, более подвижный, чем танго, танец, Лешка исполнил блестяще, изящно держа партнершу на некотором удалении от себя.

После линды Юля угостила гостя черным кофе, куда добавила все тот же ликер. Второй танец вышел уж совсем душевным. Молодые люди приникли друг к другу. Лешка в состоянии полного упоения и раскованности опасался лишь одного: как бы его восставшее естество не коснулось ног Юльки и не оскорбило девушку.

Потом были и поцелуи и объятия и запускание дрожащих рук в запретные области. В конце концов, возбужденная пара закономерно оказалась в предусмотрительно разобранной постели. Лешка лежал рядом с девушкой и все никак не мог решиться на атаку. Он до тех пор гладил горячее Юлькино тело, ласкал её груди, пока она не прошептала:

– Леша, так очень скучно…

С потерей невинности расстался Лешка и со своим бзиком. Теперь он стал более естественно общаться с заводскими девчатами, многие из которых питали интерес к симпатичному, образованному парню. И все-таки, хотя ядовитый бзик и исчез, следы его слегка попятнали Лешкину душу. Так, например, хрупкой процедурной сестре из заводской поликлиники пришлось несколько раз молча простоять у Лешкиного станка, изображая заинтересованность во фрезерном деле, прежде чем деликатный фрезеровщик, и то лишь под давлением приятелей, решился посетить процедурный кабинет на предмет прогревания занедужившей нижней части позвоночника.

Не нужно считать, что Лешка в вопросах секса был недотёпой или одиноким чудаком-скромником. В массе послевоенного образованного юношества подобные скромники составляли, наверное, большинство. Тогдашние парни с неодобрением относились к своим сверстникам, если те с чрезмерной экспансивностью тянулись к девушкам. Этих, чмокающих от сладострастья юношей, они презрительно именовали пиздострадателями.

И девушки, за исключением, пожалуй, шустрых фезеушниц из неполных семей, были исключительно милы в своей скромности. Они не смолили сигарет, не пили крепких напитков, не пробовали наркоты и, конечно же, не матерились. Платья носили чуть ниже колен и без наглого декольте. Очень аккуратно пользовались косметикой. А иначе:

«На глазах ТЭЖЭ,

На щеках ТЭЖЭ,

На губах ТЭЖЭ

Целовать где же?».

А в обществе такие патриархальные понятия как «целомудренная невеста», «неиспорченный молодой человек», имели однозначную ценность.