Читать книгу Красная омега. Часть вторая. Загадка Вождя - Александр Брыксенков - Страница 14

Баня в деревне – это святое! Банным днем у Барсукова было воскресенье. Подготовка к нему начиналась загодя. Первая забота – это веник. Хотя веников у него было заготовлено предостаточно, летом он определенно предпочитал свежий веник сухому. Поэтому в субботу, после обеда Барсуков направлялся в березняк, чтобы наломать веток на веник. Ломать нужно было не всё подряд, а лишь с молодых березок и чтобы листья были широкие и гладкие – ландыш, как говорят в деревне. Связав веник, а то и два, Алексей Георгиевич заглядывал в лес, где встречался можжевельник. Из веточек этого вечнозеленого деревца создавалась аккуратная метелочка.

Утром следующего дня Барсуков отправлялся в Шугозеро. Там он покупал две бутылки пива и, в предвкушении праздника, радостно входил в общественную баню, которая на всю окрестность славилась своей парилкой. Конечно, помыться можно было бы и в Камарах, в деревенской баньке, но он этого не любил. И пар не тот, и спешить надо, чтобы все успели помыться, да и с водой не разгуляешься. То ли дело в шугозерских сандунах.

Ах! какое это удовольствие охаживать березовым веником свое грязное, пропахшее потом тело. Как благодатно отзывалась на можжевеловый массаж зудящая, искусанная комарьем и слепнями кожа. А целебный банный пар, который успокаивал растяжения и разные ушибы? Ну и душевные беседы с приятелями на злободневные темы: вызрела ли за Красной горкой малина, какие виды на урожай клюквы, будет ли вторая волна боровиков? После деревенской нелюдности такие беседы были особенно желанны.

Еще издалека Барсуков почувствовал неладное: высокая банная труба не дымила. Когда он приблизился к бане, то увидел замок на двери котельной. Уже не питая надежд на помывку, он подошел к входной двери и прочел ожидаемый приговор: «РЕМОНТ».

Огорченный любитель банного пара перешел через дорогу и уселся на скамейку. Проходившие мимо парни сообщили, что в банной печи перегорела одна из стальных балок, на которых держится каменка, что печку будут разбирать, что ремонт продлится около месяца.

Мягко грело солнце, медово пахли липы, идти никуда не хотелось. Барсуков достал бутылку пива и осушил её в три приема, затем немного посидел и в растяжку разделался со второй бутылкой. Голова потяжелела, потянуло на сон. Вот тут-то и появилась баба.

Она медленно шла посреди дороги в сторону озера и несла на своих сутулых плечах большую вязанку травы. Голова бабы была повязана черным платком, из-под которого выбивались длинные патлы. На ногах красовались разбитые чёботы. Её согбенная фигура в длинном, бесформенном балахоне совершенно не гармонировала с ясным воскресным утром. Пожилая женщина подошла к скамейке, сбросила свою ношу на земь и плюхнулась рядом с Барсуковым, чтобы отдохнуть.

– С мужиком плохо, а и без мужика не сладко. Все сама да сама, – вслух пожаловалась баба.

Затерянный край. Но баня была

Барсуков, посчитав не удобным молчать, вежливо осведомился:

– А, что с мужиком-то случилось?

– К другой ушел, паразит.

– Видать другая-то добрее была.

– Это верно, что добрее. Она ворованным спиртом торгует. Вот и припоила моего дурошлепа.

– Так, может еще вернется, – попытался обнадежить свою собеседницу Барсуков.

– Больше не вернется. Этой зимой замерз по пьяни.

Баба вздохнула так горестно, что Барсуков невольно повернулся и взглянул ей в лицо. Взглянул и удивился. Никакая это была не баба, а симпатичная и довольно молодая женщина.

– А, ты, наверное, в баню пришел? – спросила женщина.

– Пришел, да неудачно. Ремонт.

– Ну, теперь долго ремонтировать будут.

– Вот я сижу и думаю: где же мне теперь мыться?

Женщина немного помолчала, а затем подняла голову и, озорно блеснув глазами, то ли в шутку, то ли всерьез, выдала:

– А, ты ко мне приходи. И попарю, и спинку потру. У меня хорошая банька.

Барсуков вначале опешил, но тут же встряхнулся и натянул на себя маску ловеласа и кокета:

– А, что? И приду! «Укажи только точку на глобусе».

– Да, вон мой дом. Последний, у озера.

– Когда приходить-то? – осведомился Барсуков.

– Да, хоть в следующую субботу.

Всю неделю Барсуков занимался самоедством. Его мучило сомнение: идти к Рае, так звали женщину, с которой он познакомился у бани, или воздержаться? Вдруг она пошутила. Придешь, а тебе со смехом:

– Иди, иди. Бог подаст. Много вас, козлов, здесь шастает.

Наконец в пятницу он напустился на себя:

– Ну, что ты мнешься, как бздила с мыльного завода. Да любой мужик, лишь по одному намеку, мчался бы к такой женщине, задрав хвост.

В субботнее утро, уложив в рюкзак свежий веник и необходимые банные принадлежности, Барсуков отправился в Шугозеро. Вход в Раисин дом был не с улицы, а со стороны озера. Ограды было не видно из-за густых зарослей калины. Дорожка от калитки до дома была обсажена игольчатыми астрами. Вдоль стен дома возвышались разноцветные мальвы.

В доме молодца ждали. Хозяйка, одетая в яркий импортный халат, встретила гостя на крыльце. На веранде был накрыт стол. Рая пригласила гостя освежиться пивком. Прежде чем принять приглашение Барсуков развязал рюкзак и выложил на стол виноград, бананы, шоколад, кой-какую гастрономию, бутылку водки и бутылку вина. Рая все это отодвинула на край стола промолвив:

– После бани пригодиться.

Потенциальные любовники за столом не задержались. Выпив по стакану пива, они заторопились в баню. В предбаннике Рая сбросила с себя халат, оказавшись в рубашке беленого холста, которая держалась на плечах с помощью двух тонких лямок. Такие портновские сооружения назывались на Руси станухами.

Она улыбнулась гостю и сказала:

– Ты раздевайся, а я пойду с полка смахну.

Барсуков стал раздеваться, а когда дошел до трусов, то засомневался: снимать, не снимать. Но все-таки снял. Он посмотрел вниз на своё крепко загоревшее тело, на белую полосу от бедра до бедра, на устройство, принимавшее боевое положение; толкнул дверь и вошел в баню…

Барсукову очень понравилось мыться в Раиной баньке. Даже после возобновления работы общественныых терм он продолжал посещать баньку у озера, проводя время с приятсвенной Раей, свей статью напоминавшей красавиц с картин Кустодиева.