Читать книгу Сестры - Александр Дюдин - Страница 7

Осталась позади практика. Валя ехала домой и с удовольствием вспоминала о своей работе в больнице. Каким сложным и интересным оказался больной с желудочным кровотечением (так вначале называли его заболевание). Через три дня после его поступления в больницу она получила все анализы и сама поставила диагноз: цирроз печени, вторичное кровотечение из расширенных вен пищевода. И гордилась успехом. Этот сложный случай диагностики поставили на обсуждение врачебной конференции. Главный врач тепло смотрел на нее желтыми глазами и похвалил. Она везла отличный отзыв о работе.

Большеголовый лобастый Мишутка сидел у нее на коленях, задрав толстые ноги, грыз хвост целлулоидного, ярко раскрашенного попугая – подарок деда. Слюни вожжами свисали с просвечивающих на солнце розовых пальцев. Валя вытерла их пеленкой.

– Зубы режутся, – ласково светясь, сказала сидевшая напротив женщина в цветастом платке. – У меня их шестеро, последнему десять лет, остальные уже взрослые. Трое сыновей с отцом на фронте, – словно тень облака легла на лицо, потемнели глаза.

За окном замелькали одноэтажные домики окраины Омска. Пролетали мимо паровоз, вагоны, пути, сплетаясь и расплетаясь. Все засобирались, засуетились.

– Как я унесу ребенка, узел с пеленками и чемодан? – растерянно говорила Валя. – Хорошо, если муж встретит. Свекор обещал дать телеграмму.

– Давайте я вам помогу, у меня только одна корзина.

– Спасибо, – благодарно посмотрела Валя.

За четыре месяца Валя так и не получила ни одной строчки от мужа, ни копейки денег. Теперь, сдав вещи в камеру хранения, она шла с ребенком и узлом пеленок, висящем на локте, не зная о Сергее ничего. Второй месяц шла война. «Может быть он на фронте? Комната занята другими жильцами, и ей негде будет переночевать? У нее сейчас нет денег даже чемодан выкупить в камере хранения. Свекру осталась должна за билет. Занял старик, Валя обещала прислать».

Полная неизвестность. Волнуясь, она спешила с вокзала домой и вдруг увидела Сергея, заспанного, опухшего с перепоя. Сначала она обрадовалась, но тут же мутным потоком со дна души поднялась вся горечь пережитых четырех месяцев, все обиды и унижения из-за денег, попреки свекрови, тревожные ночи в неизвестности. Болью исказилось лицо, обидно дрогнули губы.

– Что же ты не писал? – встретила она его с упреком. – Война, я ничего не знаю о тебе. Жив ли ты? Где ты? Что только не передумала, извелась вся. Разве так можно?

– Ну, здравствуй, сначала, – обнял ее за плечи. – Прости, проспал тебя встретить. Выпили вчера с другом, провожали холостяцкую жизнь.

– Правда что холостяцкую! – повторила Валя с горечью. – Мой чемодан в камере хранения, у тебя есть с собой деньги?

– Найдется мелочишка! – он пошарил в кармане, вытащил две монеты. – Хватит.

В комнате беспорядок: всё разбросано, стол завален грязной посудой, пустыми винными бутылками, окурками, обрывками газеты, корками хлеба. У стола, заискивающе улыбаясь, стоял неопрятный парень, лет двадцати шести.

– Вот что, – сорвалась Валя на него, – чтоб духу твоего здесь не было! Слышишь? – парень оторопело открыл рот.

– Валя, – властно взял ее руку Сергей, – это мой друг!

– Вон, я кому сказала, вон! – закричала она.

Парень, осторожно обойдя ее, кинулся к двери.

– Можно было вести себя приличнее, – холодно возмутился Сергей.

Валя, повесив руки, безвольно опустилась на диван и заплакала.

– Из-за него ты мне не прислал ни копейки: пьянствовали! А меня сто двадцать дней попрекали хлебом, кусок застревал в горле, четыре месяца я писала каждый день и не получила в ответ ни слова!

Заревел Мишутка, она взяла его дрожащими руками и дала пустую грудь. Сергей посмотрел на нее. «Правда, похудела, словно прозрачной стала, – и тут же подумал, – не вижу трагедии, жила в семье, с голоду не умерла. Терпеть не могу истерик. Человек с высшим образованием, кричит, как на базаре! – поморщился – Типичные дамские неприятности. «Ах, не так посмотрели, ах, не так сказали!» И вот – сто двадцать дней страданий! Почему женщины, порой, не глупее мужчин, не умеют отличать мелочи от вопросов серьезных? Не хватало, чтоб я, как бездельница-курсистка, писал ей каждый день письма!» – Так сердито думал Сергей, но на упреки не отвечал, молчал. Возражать – только масла в огонь подливать. Оправдываться? Он ни в чем не считал себя виновным. Самое разумное – дать выговориться, облегчить себя, а после этого она сама успокоится. Спорить, ссориться с женой Сергей считал ниже своего достоинства. «Ссора с женой унижает мужчину, – говорил он, – Выслушай ее и сделай по-своему. Мужик, если что ему не понравилось, тут же выложит, а женщина думает, копит, раздувает муху до слона, а потом: «Ах, какая она несчастная!» Сергей помнил добрые складки лица матери, ее ласковые глаза и руки, не верил, чтоб она могла кого-то обидеть. То, что говорила Валя, ему было неприятно. Про себя решил: надо завтра найти время, написать матери письмо, поблагодарить ее за гостеприимство и попросить прощения за жену. Мать, конечно, волнуется, идет война. Надо написать, обязательно успокоить ее.

– Хотя бы сына пожалел, – услышал он, оторвавшись от своих дум, – тоже голодает. Вторые сутки у меня крошки во рту не было. Откуда взяться молоку? – говорила, всхлипывая, Валя.

– И у меня больше ни гроша, – сдвинул он брови. – Но это не вопрос, как-нибудь выкрутимся!

Валя с упреком, полными слез глазами посмотрела на него. Щеки ее горели от волнения.

– Что же ты все-таки не писал?

– Знаешь, я не люблю писать письма. А ты тоже хороша, приехала и начала со скандала! – сердито вытянул губы трубочкой. – Это не делает тебе чести! Можно было поговорить спокойно.

«Конечно, нужно говорить спокойно, – подумала Валя. – Но столько накопилось горечи на душе, что не удержалась. Ничего, зарубцуется, всё еще можно исправить. Главное: он дома, есть крыша над головой. Всё могло бы быть гораздо хуже. – Валя лихорадочно искала выход из создавшегося положения. – Что-то надо продать, чтобы дожить до зарплаты, – она увидела на окне никелированный самовар, подарок бабушки в день рождения. – Вот продадим самовар, зачем он нам? Всё равно мы не пользуемся, кипятим чайник на электроплитке. А потом разбогатеем, понадобится – купим», – обрадовалась она.

Из скупочной, получив деньги за самовар, сразу пошли в заводскую столовую. У Вали закружилась голова от запаха пищи. Она схватилась за руку мужа, постояла, пока прошла дурнота. Сергей посмотрел на побледневшую жену, ему стало жаль ее. Она глядела на столы жадными глазами, ей всего хотелось. Валя съела щи, пшенную кашу, лапшевник, желудку больно, тяжело от обилия съеденного, а есть еще хотелось.

– Хватит, – она решительно встала из-за стола, – а где сумочка, никто, вроде, к столу не подходил, а сумочка исчезла.