Читать книгу Тихий Мир. Сновидцы - Александр Гинзбург - Страница 1

Густой зеленоватый туман, холодный и липкий, стелился по полу, а его бесформенные вязкие клубы отражались в лужах, полных зловонной тёмной воды. Его извивающиеся змеями щупальца карабкались по обезображенным грибком стенам к оконцам под самым потолком, чтобы убить свет, впитать в себя последние лучики заходящего солнца. А может, и для того, чтобы вырваться на волю из удушающих недр мрачного подвала и накрыть тяжёлым саваном сонный город.

Имя этому туману было отчаяние.

Оно жадно вдыхало в себя спёртый воздух и набухало всё сильнее, поднявшись сперва до колен, потом до пояса. Нина, глядя перед собой невидящим взором, брела вперёд через это вязкое, подобное смоле море отчаяния, и с каждым шагом погружалась в его пучину всё глубже и глубже. Ей чудилось, что через каждую пору в коже этот липкий туман затекает в её тело. Её кровь, её ткани, её кости пропитываются им и становятся невыносимо тяжёлыми, отказываются повиноваться сигналам из её спинного мозга, и вот уже она тащит вперёд собственное тело будто корабль, волочащий за собой по морскому дну ржавый якорь, едва ли легче самого корабля.

А маяком этому кораблю служит широкая спина женщины, неумолимо идущей впереди. Маяком, зовущим его на рифы.

Оставив далеко позади комнату, где волосы Нины теперь устилали грязный пол, надзирательница вела девушку обратно. Вот уже и решётка, вот уже и слышен отдалённый утробный вой узников подземелья, – но вместо того, чтобы спуститься вниз по лестнице, надзирательница направилась дальше по коридору. Туда, откуда доносился мерный гул, природу которого Нина не могла определить. Этот гул смешивался с далёкими нечленораздельными воплями, с гудением мигающих электрических ламп, с гулкими ударами шагов женщины впереди, с журчанием воды…

Нина догадывалась, что ждёт её впереди, и теперь ей приходилось всеми силами гнать от себя эти мысли, не позволяя включиться услужливому, но жестокому воображению. Если она это сделает, вязкое грязно-зелёное море поднимется до макушки, и она захлебнётся.

– Можно спросить? – сказала она севшим голосом. Не потому, что так уж хотела поговорить с надзирательницей, а потому что оставаться один на один с предчувствием страшного конца стало просто невыносимо.

– Шагай, – равнодушно велела женщина, даже не обернувшись.

– Объясните, зачем вы это делаете? С ними, со мной? За что? Скажите хоть что-то! – не выдержала Нина.

– Шагай! – только и ответила женщина.

– Прошу вас! – взмолилась Нина, вцепившись в плечо надзирательницы.

Та её молча оттолкнула.

Мерный гул потихоньку усиливался. Лампы под потолком коридора то загорались ярким холодным светом, то гасли. Нине начало казаться, что в мерцании света мокрые тёмные пятна на стенах меняют форму, будто амёбы под микроскопом. Как ребёнок, пытающийся увидеть в облаках привычные и понятные ему образы, Нина вгляделась в эти изменившиеся пятна и увидела в них оплывающие головы, безволосые, с раздувшимися глазными яблоками и неестественно разинутым ртом.

Узники подземелья с нетерпением ждали, когда она присоединится к их апокалиптическому хору.

«Это просто наваждение. Иллюзия. Ничего этого нет. Не смотри на стены, смотри только вперёд!» – завопил где-то в недрах её сознания тонкий голосок. Вновь овладев контролем над своим телом, Нина заставила себя оторвать взгляд от стены и ускорила шаг.

По левую руку им попалась открытая дверь в хорошо освещённый медицинский бокс. Нина повернула голову, и тогда её глаза встретились с широко открытыми, пустыми глазами девочки-подростка, стоявшей за толстым стеклом во внутреннем помещении. Девочка была безволосой, тощей, как скелет, в такой же серой робе, что и у Нины, но чересчур большого для неё размера. Её лицо, руки и сама роба были вымазаны коричневой грязью.

И вдруг Нину пронзила необъяснимая уверенность, что она знает эту девочку.

Нина застыла, не в силах пошевелиться. И тогда девочка прижалась носом к стеклу, дважды беззвучно открыла рот, будто рыба в аквариуме, после чего улыбнулась бессмысленной слюнявой улыбкой.

Это и стало последней каплей. Нина бросилась бежать.

Она слышала отборную брань в свой адрес, до неё долетал скрип сапог преследующей её женщины, Нине даже казалось, что она спиной ощущает её тяжёлое дыхание. Нина неслась что было сил, всей душой надеясь, что её бедные ноги не подведут её. И хотя они чертовски болели, Нина сумела отстраниться от мучительных ощущений, будто бы цепочка передачи импульса между болевыми рецепторами, спинным мозгом и головным временно разорвалась.

Вот уже остались позади пробитая шахта лифта и решётка, отделяющая нижний коридор. Вскоре Нина миновала и комнату, где её обстригли. Девушка обернулась на бегу и поняла, что расстояние между ней и надзирательницей потихоньку увеличивается – грузная женщина явно не была приспособлена к быстрому бегу.

Зелёный туман отчаяния таял, втягиваясь в узкие щели под стенами, пятна грибка больше ничем не напоминали демонические лица. Даже липкий страх отступил, изгнанный пробудившейся могучей волей к жизни. Дыхание сбилось, сердце колотилось как сумасшедшее, каждое сокращение мышц отзывалось спазмом – но всё это не имело никакого значения, ведь впереди забрезжил огонёк надежды.

Нина чувствовала, что надолго её не хватит, и тем не менее она заставила себя бежать ещё быстрее. Чутьё подсказывало, что осталось совсем немного потерпеть, совсем чуть-чуть – и она спасена.

Коридор впереди загибался влево, Нина повернула за угол… и тут же остановилась, как вкопанная.

Ей навстречу бежали двое мужчин могучего телосложения, оба в халатах больничных санитаров. Выражение их лиц не оставляло сомнений: они хотят схватить её, они заодно с надзирательницей!

Ловушка! Нина в отчаянии заметалась из стороны в сторону, и в конце концов догнавшая её женщина навалилась на неё всем своим весом, и они обе рухнули на пол. Нина ударилась о бетон виском, перед глазами всё поплыло.

– Ах ты дрянь! Паршивая сука! – заорала надзирательница. Отдуваясь, она тяжело поднялась на ноги. Нина тоже попыталась встать, опираясь стянутыми шнуром руками об пол, и тогда женщина ударила её сапогом прямо под рёбра.

Всё тело Нины будто в мгновение ока сдавили гигантские тиски. Она съёжилась и завалилась на бок, с шумом выпустив воздух из лёгких. Она ожидала новых ударов, но женщина в этот момент не была готова её бить: согнувшись пополам, упёршись руками в бёдра, она восстанавливала дыхание.

И только тут Нина осознала, что они с этой женщиной в коридоре одни. Но где санитары? Они же только что были здесь, совсем рядом!

Неужели… неужели очередная иллюзия…

Нина застонала от ярости и разочарования. У неё нет шансов. Тихий Мир хочет, чтобы с ней сделали это.

Она снова попыталась встать, но женщина тут же схватила Нину за горло и с силой сжала.

– Я тебя предупреждала, как я поступаю с непослушными девочками? Предупреждала. Теперь пеняй на себя, – женщина резко оттолкнула её от себя, после чего замахнулась грозным хлыстом, и Нина зажмурилась в ожидании страшного удара прямо по лицу.

Но удара не последовало. Вместо него откуда-то из глубины коридора донёсся нетерпеливый мужской голос:

– Марта, что вы тут делаете? Что, чёрт побери, происходит?! Почему задержка?

– Идём-идём, хозяин, – закричала в ответ Марта. Опустив хлыст, она схватила девушку за воротник серой робы, рывком поставила на ноги и прошипела ей прямо в ухо. – Ещё раз выкинешь что-то подобное, вырву тебе глаза.

Нина ничего не успела ответить, женщина уже потащила её за собой. И тогда Нина бесповоротно осознала: всё кончено.

*  *  *

Марта привела её в операционную, посреди которой их уже дожидался продезинфицированный хирургический стол с приваренными стальными «браслетами» для рук и ног. Но даже увидев приготовленные для операции устрашающие инструменты, Нина ничего не почувствовала.

Ею овладело смирение. Смирение перед лицом неизбежного конца. Она уже не тешила себя надеждой, что Марта пощадит её и отпустит или хотя бы отсрочит пугающую развязку. Она не надеялась и сбежать. На протяжении всего пути от поворота коридора до операционной, её разум как будто дремал: Нина погрузилась в ступор, перестав замечать что бы то ни было вокруг.

И даже сейчас, при виде хирургической пилы, сверла и подготовленного набора скальпелей, она не ощутила ни страха, ни отчаяния. Она вообще ничего не ощутила. Функции её организма, испытав чудовищную перегрузку, отключились. Марта толкнула Нину в спину, и та пошла вперёд чисто машинально, словно заводная игрушка.

Ворча что-то себе под нос, Марта перерезала шнур, стягивающий запястья Нины, потом уложила пленницу на операционный стол и закрепила её руки и ноги в браслетах. Потом она взяла с полки пузатую бутыль с антисептиком, намочила салфетку и принялась тщательно обрабатывать Нине голову.

Когда она взяла Нину за подбородок и повернула её голову вбок, чтобы обработать висок, то услышала тихий, едва уловимый хрип:

– Пожалуйста… Не надо… Прошу вас…

Из глаз Нины текли слёзы. Но на Марту они явно не произвели никакого впечатления. Только закончив процедуру, надзирательница буркнула:

– Скоро увидимся, подруга. Но ты меня уже не узнаешь.

После этого она исчезла, оставив за собой приоткрытую дверь.

– Кто-нибудь… Кто-нибудь… – продолжала хрипеть Нина, её руки и ноги беспомощно шевелились в браслетах. Нина с трудом удерживалась от того, чтобы не провалиться в беспамятство. – Пожалуйста…

Неумолимо тикали настенные часы, но этот равнодушный звук был единственным ответом на мольбы девушки. Тогда Нина попыталась вспомнить хоть одну строчку молитвы, которой давным-давно учила её тётя Лея. Но она не смогла выудить из своей памяти ничего, кроме отдельных слов, никак между собой не связанных. И даже смысл этих немногих слов ускользал от неё.

Она знала – это конец.

Минута утекала за минутой, и вот уже из коридора послышались шаги.

– Нет, с этой сам. Займись номером двенадцать: померь температуру, прослушай лёгкие. Если ей не лучше, дай ещё дозу антибиотика. Когда закончу, вымоешь операционную. Ах, да, и дизель залей.

Снова голос того мужчины, Нина уже слышала его в коридоре. Надзирательница назвала его «хозяином».

А потом появился и он сам. Повернув голову и корпус настолько, насколько позволяли зажатые в браслетах руки, Нина вгляделась в своего палача.

Немолодой мужчина среднего роста, лысый, бледный, устало горбящийся, с тёмными мешками под глазами. Он был в застиранном белом халате с поднятым воротником.

Глаза Нины полезли на лоб. Не может быть…

– Что ж, приступим, – хмуро пробормотал дядя Ян, надевая хирургическую маску.