Читать книгу Тихий Мир. Сновидцы - Александр Гинзбург - Страница 5

Нина один раз уже была в этом бильярдном клубе. Но это шумное неуютное помещение, залитое светом неоновых ламп, отделанное полированным деревом и украшенное искусственными барельефами со сценами из древнегреческих мифов, совершенно не отпечаталось в её памяти. Маленькую Нину и её маму – ещё до её болезни – позвал сюда дядя Ян: он пригласил их болеть за него в полуфинале ежегодного турнира. Тёти Леи с ними не было, она осталась дома с трёхмесячной Шарлоттой.

Сам турнир маленькой Нине показался непонятным и унылым мероприятием, она не видела никакого смысла катать палками разноцветные шары по зелёному сукну. Но самое интересное началось уже после турнира.

Выиграв полуфинал с очень существенным перевесом, дядя на радостях повёл всех своих болельщиков, включая Регину и Нину, на третий этаж, в кафе-кондитерскую, и там устроил состязание по поеданию сладостей, причём обещал всё съеденное оплатить. Нина с мамой тогда уплетали пирожные за обе щеки, обе измазались кремом, и хоть и проиграли конкурс, остались ужасно довольны. Но даже это было ещё не всё: когда гости насытились, дядя Ян притащил из бильярдного зала колонки и микрофон и устроил караоке. И вот тут уже начался форменный цирк: решив показать застеснявшимся гостям пример, дядя включил музыкальный аккомпанемент на полную громкость и начал орать в микрофон дурным голосом, нелепо подпрыгивая и размахивая руками. Гости покатывались со смеху.

И вот как раз смеющаяся до упаду Регина и нелепо кривляющийся дядя остались в памяти Нины. А совсем не бильярдный клуб.

На этот раз с Ниной не было ни мамы, ни дяди Яна. Нина была уже взрослая, и её сопровождал коллега, Леонард.

Больше десятка знакомых Нине актёров Театра Откровения, сплошь мужчины, обступили один из центральных столов. Увидев Нину и Леонарда, они шумно их поприветствовали.

– Леонард, мы в тебя верим. Но Роберт, он просто монстр, я давненько такого не видел, – сочувственно сказал один из них, кивком головы указывая на заведующего декорационным цехом. Тот как раз примеривался кием к битку. – Уже пятый. Если ты дал ему начать серию… – отскочив от бортика, жёлтый мяч улетел в лузу. Роберт выпрямился и покрутил головой, разминая шею.

– Клёвый прикид, – ехидно сказал он, бросив быстрый взгляд на спортивные штаны Леонарда, после чего стал перекидывать кий из руки в руку, прикидывая направление следующего удара.

– Это мои счастливые штаны, – парировал Леонард, подмигнув Нине. – Хотя я тебя и без них уделаю.

Леонард взял свободный кий и отошёл к соседнему столу. Нина пошла вслед за ним. Но не успел Леонард уложить шары в пирамиду, как с соседнего стола донеслись восторженные крики, а потом и дружные аплодисменты.

– С двух бортов, ты видел? С двух бортов! – восхищённо повторял кто-то.

Оппонент Роберта, уже немолодой, приземистый актёр с эспаньолкой, обречённо махнул рукой, – мол, шансов никаких, – убрал кий и, хлопнув Роберта по плечу, ушёл к барной стойке выпить. Проследив за ним взглядом, Нина вдруг увидела на другом конце стойки Йозефа. Перед ним стоял целый десяток стопок, все, кроме одной, пустые. Сам Йозеф казался каким-то мрачным и осунувшимся. Он тоже заметил Нину: чуть ухмыльнувшись, он поднял за её здоровье стопку, выпил залпом, после чего подозвал бармена. Увидев, что Нина всё ещё на него смотрит, он приоткрыл рот и демонстративно облизнул верхнюю губу.

– Ты должен победить! – Нина наклонилась к Леонарду, который почти лёг на стол, чтобы дотянуться до битка. – Обязательно!

– Да что ты говоришь! – удивился тот. – Умопомрачительное совпадение, но именно это я и собирался сделать. А что такое?

– Ничего, – Нина снова украдкой посмотрела на Йозефа. Она сама не вполне понимала почему, но ей было крайне важно, чтобы победа осталась за Леонардом. – Просто постарайся. Уделай Роберта.

– Что-то случилось? – Леонард нахмурился и отложил кий.

– Нет-нет, всё в порядке, не отвлекайся, – торопливо сказала Нина. После выходки Йозефа она чувствовала себя не в своей тарелке.

Леонард недоумённо уставился на неё. И в этот момент к ним, заложив руки в карманы щегольских брюк, подошёл Йозеф.

– Давай, дружище, покажи им всем! Порви их! – сказал он, фамильярно приобняв Леонарда за плечи. От актёра основательно несло алкоголем, Йозеф успел уже хорошенько набраться. После этого он повернулся к Нине и осклабился: – А то наша новая актриса будет разочарована, ух как разочарована!

Леонард освободился от объятий Йозефа и теперь вопросительно переводил взгляд с Йозефа на Нину и обратно. В воздухе повисло напряжение.

– Пока старина Лео тренируется, отойдём, выпьем? – предложил Йозеф, пожирая Нину голодным взглядом.

– Нет, пить не буду, завтра с утра репетировать. Я вот тут посижу, – холодно возразила Нина и присела на маленький диванчик по соседству.

Йозеф расплылся в широкой улыбке и уже хотел к ней присоединиться, но Нина немедленно положила на свободное место возле себя сумку и пакет с заляпанными джемом брюками Леонарда.

– Ага… ну… – Йозеф помедлил, о чём-то раздумывая. Потом пожал плечами. – Ну дело твоё, – после чего вернулся за стойку.

– Что это сейчас было? – осторожно спросил Леонард.

– Ничего. Уже всё в порядке, – ответила Нина и прикрыла глаза, пытаясь отвлечься от неприятной ситуации.

Йозеф сел за стойку так, что теперь Нина видела лишь его спину. Что ж, по крайней мере, на данный момент инцидент исчерпан.

Леонард продолжил тренировку, а на Нину неожиданно напала зевота.

Последние недели ей постоянно хотелось спать, даже несмотря на то, что она отдавала сну на один-два часа больше, чем раньше. К ней зачастили ночные кошмары: она просыпалась посреди ночи в холодном поту, вскакивала с кровати и потом уже не могла заставить себя снова лечь. Но даже хуже кошмаров были сны о городе в песках: не проходило и ночи, чтобы она снова не оказалась в той странной пустыне. Она бродила среди домов-коробок, встречала время от времени удивительных полупрозрачных людей, – и всё это время в её ушах не смолкал гул моря. Впрочем, этот шум, пусть и куда более тихий, практически не оставлял её и в течение дня.

После таких снов Нине казалось, что она и вовсе не спала: весь последующий день она клевала носом, чувствовала себя разбитой и с большим трудом соображала. Один раз стало так плохо, что она была вынуждена пропустить репетицию. Она завела себе привычку ложиться дремать на час-другой после обеда, но, во-первых, у неё не всегда была такая возможность, а во-вторых, это спасало её лишь отчасти.

Нина решила никому не рассказывать о своих трудностях со сном, даже Леонарду: если в театре узнают, что у новой актрисы подобные проблемы, могут решить, что она недостаточно надёжна.

Но куда более пугающим было то, что кошмары стали проникать и в реальную жизнь. Образ Агнес с распоротым животом, однажды встретившийся ей на втором этаже театра, через несколько дней появился в квартире Нины, он подкараулил её за дверью спальни, напугав девушку до чёртиков. А спустя пару недель он внезапно отдёрнул занавеску, когда Нина принимала душ, и девушка зашлась криком.

Это стало последней каплей, и Нина пошла к врачу. Скептически выслушав жалобы на плохой сон и галлюцинации, пожилая женщина прописала Нине успокоительные, но они не возымели никакого эффекта. Другой доктор предложил Нине лечь в больницу и провести полное обследование, но Нина категорически отказалась: какая ещё больница, когда подготовка к премьере «Астарты» идёт полным ходом, и каждый репетиционный день на счету?

В итоге Нина решила потерпеть до премьеры, а там видно будет.

Пока что она, как могла, избегала одиночества, особенно было страшно оставаться одной в темноте. В своей спальне она поставила ночник и не выключала его до самого утра.

– Нина, эй, ты заснула? – перед её носом вдруг появилось обеспокоенное лицо Леонарда. – Мы уже начинаем. Будешь смотреть?

*  *  *

Леонард проиграл.

Нина не разбиралась в американском пуле, поэтому во время матча она ориентировалась просто на количество забитых шаров, а ещё на комментарии и эмоции других зрителей, взявших финалистов и стол в плотное кольцо и неотрывно следящих за каждым движением киев. И на их основе она пришла к выводу, что первую половину состязания Леонард шёл с Робертом практически вровень. Оба умело рассчитывали угол и силу удара, заранее планировали продолжение серии, всегда оставляли для оппонента неудобную позицию на столе. И всё же кое в чём между соперниками была разница, которую Нина и сама быстро подметила: если Роберт был абсолютно невозмутим и даже расслаблен, то Леонард был крайне сосредоточен и, кажется, не на шутку волновался. То ли он придавал уж слишком большое значение поединку, то ли его выбили из колеи шуточные соболезнования коллег ещё до его начала.

А может, дело было в том, что Леонард страшно боялся ударить лицом в грязь перед Ниной.

И вот Леонард промазал. Вроде бы верный шар с жёлтой полосой отскочил от лузы, да ещё и вытолкнул биток почти на середину стола. Зрители отреагировали на ошибку дружным стоном. Какая досада, это же был просто образцовый матч! Леонард бессильно опустил кий и сделал шаг в сторону от стола: он уже понял, что сейчас произойдёт. К удивлению Нины, Роберта как будто эта ситуация тоже расстроила. Тем не менее, он одним ударом забил в лузы оставшиеся два цветных шара, следом загнал в дальнюю лузу восьмёрку, после чего, равнодушно выслушав громкие поздравления, вытащил из кармана своей неизменной чёрной куртки пачку сигарет и убежал в курилку.

Сконфуженный и одновременно рассерженный, Леонард побрёл к угловому диванчику. Когда Нина подошла, чтобы утешить его, он отвернулся от неё и даже немного отодвинулся.

– Эй, перестань! – расстроенно сказала Нина. – Ты был великолепен, серьёзно!

Леонард некоторое время не отвечал, а потом выпалил:

– Я ведь с самого начала всё понимал! Что так будет. Роберт сильнее меня. Надо было сразу отказаться и не выставлять себя на посмешище! Все бы поняли. А так…

– Не неси чушь, ты играл очень здорово! – попыталась ободрить его Нина. – И вообще, ты дошёл до финала! Никто из них не смог, а ты дошёл.

– Это ещё хуже. Дойти до финала и проиграть! Чёрт побери, Нина, а ведь так всегда! Я вечно дохожу до финала и проигрываю! – он стукнул кулаком по подлокотнику. – С утра сегодня всё шло наперекосяк, с этими дурацкими штанами тоже, – пробормотал он. Нина хотела положить руку ему на плечо, но он только замотал головой. – Не надо меня жалеть! Всё было заранее понятно, какой был смысл биться лбом о стену?

– Это не жалость. И ещё мне кажется, даже попытка важна, сама по себе, – мягко улыбнулась Нина. – Разве ты мне не то же самое говорил, когда я решила сбежать с прослушивания? Помнишь? Ты мне тогда ещё пончик предлагал.

Леонард сердито на неё посмотрел.

– Это неважно, – пробурчал он. – Важно то, что теперь все увидели, что я жалкий неудачник.

– Ну, не знаю. Я вот увидела кое-что другое.

Леонард снова отвернулся, но Нина всё же успела заметить его смягчившееся выражение лица. Похоже, её последняя фраза достигла цели. Леонард убедился, что по крайней мере Нину он не разочаровал.

Нина отошла от дивана. Самое важное уже сказано, и сейчас лучше всего оставить Леонарда в покое, дать ему время прийти в себя и примириться с проигрышем.

Она ещё какое-то время общалась с актёрами, время от времени поглядывая на одиноко сидящего в углу Леонарда. А потом Нине пришла в голову идея: почему бы не подняться на третий этаж и не купить Леонарду в кондитерской чего-нибудь вкусненького? Он уже не раз говорил, что от сладкого у него улучшается настроение. Скорее всего, кафе уже закрыто, но вдруг повезёт.

Нина вышла из бильярдной и пошла вверх по лестнице, туда, где когда-то они с мамой объедались пирожными с кремом, а дядя Ян пел караоке. Но её ждало жестокое разочарование: на третьем этаже девушку встретила тяжёлая дверь с покосившейся табличкой, гласившей, что помещение свободно для аренды.

Похоже, ресторана-кондитерской больше не существует.

Правда, сама дверь была не заперта. Потянув на себя ручку, Нина заглянула внутрь и увидела, как у дальней стены, там, где когда-то отплясывал под музыку дядя Ян, колыхается пятно света.

Уже очень давно оно не попадалось Нине на глаза. Вглядевшись в пятно, Нине показалось, что его очертания стали напоминать человеческую фигуру. Движимая любопытством, она направилась к нему.

Дверь за её спиной закрылась с таким громким хлопком, что Нина чуть не подпрыгнула на месте. Пятно света тоже как будто услышало этот звук: оно чуть дёрнулось, а потом стало вжиматься в стену, свечение начало таять…

– Стой! Не уходи! – закричала ему Нина и ускорила шаг. Но от пятна уже не осталось и следа.

Нина включила фонарик на телефоне и огляделась. Витрины и холодильники пустовали, их накрыли толстым матовым полиэтиленом. Белые столы на единственной толстой ножке сдвинули в сторону и взгромоздили друг на друга, рядом сложили венские стулья. А за ними Нина нашла те самые пухлые розовые кресла-мешки, на которых они с мамой тогда сидели. Находка заставила её улыбнуться собственным воспоминаниям.

Возле мешков возвышался огромный торшер, задекорированный под пальму. Нина, особо ни на что не надеясь, воткнула его вилку в розетку, и – о, чудо! – торшер зажёгся. Выключив и убрав телефон, Нина села на мешок и предалась воспоминаниям: вот мама протягивает ей блюдце с шоколадными пирожными с кремом и маленькую серебряную ложечку, вот она садится рядышком на второй мешок, приобнимает дочь, а потом по её сигналу они одновременно погружают ложечки в крем…

И в этот момент снова хлопнула дверь.

Звук мгновенно выдернул Нину обратно в реальность. Теперь, кроме неё, в помещении был кто-то ещё.

– А, вот ты куда убежала! – услышала она. – А я тебя ищу, ищу…

Замазанная краской лампочка торшера давала слишком мало света, чтобы понять, кто именно приближается к Нине, но сама интонация показалась девушке неприятно знакомой. Она вскочила с кресла и стала настороженно вглядываться в движущийся к ней силуэт.

Наконец, чуть покачиваясь из стороны в сторону, из мрака появился Йозеф.

– Ну и далеко ли ты убежала, моя красавица? – спросил он вкрадчиво. – Помнишь, что я сказал тебе тогда, в парке? Хочешь-не хочешь, никуда ты не денешься, – он вытянул вперёд руку и провёл пальцем по её свитеру чуть выше левой груди.

Его намерения были вполне очевидными, и Нине не понадобилось много времени, чтобы оценить собственное незавидное положение. Она в ловушке, он загнал её в угол. Звать на помощь? В шумной бильярдной на первом этаже её вряд ли услышат, а даже если и так, не успеют быстро прийти на помощь. Оставался только один вариант – проскочить мимо Йозефа и бежать к двери. Он нетрезв и не успеет быстро среагировать.

Но он мгновенно раскусил её намерения. Стоило ей дёрнуться, как он схватил её в объятия.

– Что ты делаешь? Отпусти! – Нина вырывалась изо всех сил, но хватка Йозефа оказалась на удивление крепкой. Слишком крепкой для нетрезвого. Более того, даже слишком крепкой для человека его комплекции. Он будто зажал её в тисках. Нине стало трудно дышать.

– Ты сама меня заставила, – прохрипел он, жадно ища её губы своими. Нина как могла мотала головой из стороны в сторону. – Ты играешь со мной. Дразнишь. Как тебе не стыдно…

– Отпусти! – взмолилась Нина. – Прошу тебя! Я никому ничего не скажу, клянусь, только отпусти, не трогай меня!

– Прости, никак, не могу, – как будто даже с сожалением прошептал Йозеф, а потом его губы впились ей в основание шеи. – Я слишком долго ждал. Нельзя заставлять мужчину столько ждать. Он начинает действовать непредсказуемо. Надо было раньше думать. Я ведь хотел по-хорошему…

– Помогите! – закричала Нина что было сил, и тогда лицо Йозефа перекосило от ярости.

Он бесцеремонно толкнул Нину на мешки, те самые, где Нина с мамой когда-то ели пирожные. А потом, сопя и урча, как голодный медведь, набросился на неё. Нина кричала, царапалась, но он, будто не замечая её сопротивления, стащил с неё свитер и теперь вцепился в пряжку пояса, которая никак не желала расстёгиваться. Нина боролась, но силы постепенно оставляли её, всё больше её сознание затмевали ужас и отчаяние, а Йозеф как будто всё больше впадал в раж. В его поведении было что-то неуловимо-нечеловеческое, будто разум в нём не просто уступил место примитивным инстинктам, а полностью растворился…

Пряжка поддалась, и Йозеф потянул джинсы вниз…

– Йозеф, хватит! – услышала Нина мужской голос, откуда-то со стороны двери. Девушка уже была близка к обмороку, но тем не менее она узнала этот голос. Леонард.

Йозеф замер, скорчил недовольную гримасу и отпустил джинсы. Нехотя обернулся. И вдруг расхохотался, да так, что схватился за живот:

– Ты… Ты издеваешься, приятель?! А-ха-ха!

Перед глазами Нины всё плыло. Она различила Леонарда, только когда он подошёл к ним на расстояние пары шагов.

В его руках был пистолет. Он целился в Йозефа.

– Леонард, да брось ты, что за детский сад! Думал, я не узнаю бутафорское оружие? – Йозеф никак не мог перестать смеяться. – У нас в реквизиторской и средневековая бомбарда есть, чего её не взял? Ух!

Он шумно выдохнул, тыльной стороной ладони вытер губы и, причмокнув, уставился на Нину.

– Так, на чём мы остановились? А ты, Леонард, вот что, ты сейчас спокойно вернёшься в бильярдную, а мы чуть позже придём, у нас тут маленькое свидание…

– Он настоящий, – ответил Леонард. – И патроны тоже. Девять миллиметров. А теперь отойди от неё.

Йозеф с досадой закатил глаза. Он снова повернулся к Леонарду и смерил его презрительным взглядом.

– Парень, ты хреновый актёр, – вздохнул Йозеф. – А уж мужиков с оружием тебе играть нельзя категорически. Убери это недоразумение и не позорься.

– Уберу, – кивнул Леонард, – как только ты свалишь, а ещё поклянёшься, что больше никогда не приблизишься к Нине.

– Слушай, герой, я понял, хочешь перед девочкой покрасоваться, но давай…

– Эту пушку мне дал Роберт, ещё полгода назад, – после этих слов Нина увидела, как наглая ухмылка Йозефа сползает с его лица. – Всё серьёзно. И если ты сейчас же от неё не отойдёшь, я спускаю курок, – пообещал Леонард.

Йозеф почесал себе щёку. И только в этот момент Нина обратила внимание на любопытную вещь: Йозеф выглядел, да и разговаривал, как абсолютно трезвый человек. Может, ей почудилось, что ещё пять минут назад он с трудом выговаривал слова и шатался? Она впервые в жизни видела, чтобы алкоголь выветривался так быстро.

– Плевал я на твои условия, – сказал Йозеф после затянувшейся паузы. – Кишка тонка меня застрелить.

– Есть много мест, куда можно пальнуть, – Леонард облизал пересохшие губы, он направил пистолет сперва на ногу Йозефа, потом на руку. Оружие немного дрожало в его руках, он явно нервничал, хоть и притворялся уверенным в себе. Прямо как во время матча с Робертом.  – Ты готов пропустить премьеру, лёжа в больнице?

– Ты это серьёзно? – Йозефа происходящее давно перестало забавлять, он был не на шутку зол. – Ты понимаешь, какие проблемы я тебе могу устроить? Тебе и девчонке? Стоит мне шепнуть Парсли…

– Ты преувеличиваешь своё влияние, – отрезал Леонард. – И ты это сам знаешь.

Йозеф перевёл взгляд с Леонарда на Нину. Она догадалась, что он прикидывает разные варианты развития событий.

– Ладно, будь по-твоему, – сказал он наконец и обезоруживающе улыбнулся, после чего заправил рубашку под ремешок и поднял обе руки. – Я к ней больше не подойду. Больно надо, у меня таких целая очередь. Но у меня тоже есть условие.

Йозеф сделал шаг вперёд, но Леонард предостерегающе приподнял пистолет.

– Так вот, ничего этого не было, – пояснил Йозеф и широким жестом обвёл помещение. – Ничего не изменилось. Возвращаемся в театр и продолжаем мило друг другу улыбаться. Но если я узнаю, что один из вас хоть что-то кому-то пикнул, я…

– А вот это мы сейчас обсудим, – как можно суровее сказал Леонард, но вздох облегчения ему скрыть не удалось. Потом он покосился на девушку. – Нина, ты… иди вниз, я скоро буду.

– Ты, детка, ещё пожалеешь, что нас прервали, – издевательски заметил Йозеф, пока Нина, с опаской на него поглядывая, вставала с мешка. – Я очень хорош. Спроси ту же Агнес.

Нина бросилась прочь из кафетерия. Она и секунды не могла больше выдерживать присутствия Йозефа рядом с собой. А ещё она безумно хотела как можно скорее сбежать из этого места, сбежать и никогда не возвращаться. Это кафе, с которым у неё были связаны самые светлые воспоминания, теперь будет вызывать у неё лишь оторопь.

Йозеф и Леонард молчали, ожидая, когда она уйдёт. Но, закрывая за собой дверь, Нина услышала замечание, которое Йозеф бросил Леонарду как бы между делом:

– А ведь ты опять сделал неверную ставку, приятель. После показа девочку погонят из театра, зуб даю. Её и взяли-то только потому, что я хотел глянуть, что у неё под свитером.