Читать книгу 6 | Поэтический дневник - Александр Левинтов - Страница 12

город, в котором нельзя молчать,

мир колышется, шепчется, мнится,

с губ и с сердца слетает печать,

и ты различаешь под плесенью лица

рука и горло нежатся граппой,

мусор плещется у самых ног,

и вдохновение тихою сапой

шепчет: «ты можешь, а, стало быть, смог»

дожди и туман, и сквозь них – иное,

не то, что видят гиды и камеры,

здесь пить в честь города что-нибудь, стоя,

не стоит, пожалуй… все кошки замерли

в позах львов и в величии вечности,

носы гондол устремляются в небо,

здесь всё на обмане, но в рамках честности,

и веришь в реальность иллюзии слепо

кофейная горечь взыскует прошлого,

на рыбном рынке свежайшая вонь,

семя мысли и образа бросово,

и память бросает меня в огонь

трутся грудками сизые голуби,

стена утопает в канале неброско,

тенью крадётся нездешний Холлувин,

и где-то недавно здесь сиживал Бродский

золотистые дожди

под серебряные струны,

осень, ты меня не жди

на тангó из мыслей грустных

под деревьями Добра

места нет для зла и лиха,

я, грибов с утра набрав,

от стихов осенних стихну

и пролеском, в пустоте

птичьих песен улетевших,

вспоминаю я про тех:

юных, радостных и вешних

лёгкий ветер забытья,

шелест листьев с поднебесья,

нет, не весь сказался я,

и не все пропеты песни

пряная осень, ржавые листья

солнца улыбка – ирония лета,

взять бы сейчас и бездонно напиться

чтоб не услышать чьего-то ответа

ветер срывает листья и мысли,

дрожь пробирает щетину травы,

дожди подсобрали воды – и вышли

походом на город, надолго, увы

серое небо, серые страсти

сильно изношенный, мир поскучнел,

вроде, всё было – теперь лишь напасти

и бесконечность рутины и дел

вот, не везёт, вновь октябрь вернулся,

я и не думал дожить до него,

холод рябин ярко-красных коснулся,

вздох: как до лета ещё далеко

деликатною рукою

поднесу себе рюмашку,

хлопну горькую, не скрою,

и огурчик без промашки

ни шумихи, ни боданий —

сам с собой наедине,

серп висит, убогий, ранний,

как ракитник по весне

хорошо мечтать и плакать,

вспоминать, скорбеть, грустить,

быть бездомною собакой

и тихонько, горько выть

за окном ветра гуляют,

за окном – дела и быт,

я спокойно пропиваю

век, что богом мне отлит

синяя сиеста,

голубые дали,

голубое место,

жёлтые сандали

тихо, как у Бога,

горы голубые,

отдохни немного,

присно и отныне

шелестящей гальке

вторит ветер в ветках,

я сегодня сталкер,

опытный, но ветхий

не дрожат секунды

старых циферблатов,

день ещё не Судный,

тихий, робкий, складный

радости, печали —

всё пройдёт, наверно,

жить мы все устали,

я сижу в таверне

море, насыпь, острова,

катера да парусы,

жизнь, конечно, не нова,

когда слабы градусы

пляжи, скалы, рыбаки,

куны, евро, доллары —

если есть, то до ноги

кто какого колора

небо, волны, облака —

загорай хоть до черна,

жизнь удачлива, пока

нищетой не порчена

её зовут, наверно, Катастрофа,

ей лет двенадцать – всё уже при ней,

она измерила меня не очень строго

из-под насупленных изогнутых бровей…

соседей нет давно – их, очевидно, съели,

жилище велико из-за жердей,

она гуманна – так родители велели:

любить со всей серьёзностью людей…

она – ребёнок, шаловлива в меру,

пуглива, но порой, и весела,

мне интересно: она знает веру?

Зачем судьба ей красоту дала?

по тихим каналам

течёт моя память,

опять время встало,

и вечность как пламя,

и снова живое —

до сказки, до чуда,

в великом покое

мечты ниоткуда…

расплескались отраженья

разморило ивы полднем,

несть ни горя, ни томленья,

ни волнений обиходных,

плавно плавни раздвигая,

память мне несёт забвенье,

жизнь течёт, поёт, играет,

дарит вздохи изумленья…

не умирает, не сможет погибнуть

тишь красоты, красота тишины,

и я никогда этот мир не покину,

и я растворюсь в эти дивные сны…