Читать книгу 6 | Поэтический дневник - Александр Левинтов - Страница 5

неистовый свист соловьёв,

сирени настой до утра,

восторги бессонниц и снов,

влюблённого сердца игра

пронзительна юность моя,

она и сладка, и горчит,

в ушедшие вёсны маня,

напрасно стихами бурлит,

я плачу… уже никогда

в росу не упасть нагишом,

и в небе прощальном звезда

мне светит за тёмным окном

а может, вернусь? – и опять

вернётся восторг тот ночной,

мы будем с тобою лежать

и песни шептать под луной

двадцать три часа пятьдесят минут,

кажется, я скоро закончу путь

и уже не сломать, не разогнуть

жизнью намотанных пут

двадцать три пятьдесят пять,

то ли темнеет, то ли белеет

контур ближайших свершений и лет,

как бы хотелось двинуться вспять

двадцать три пятьдесят девять

пора собираться, раздать долги,

пора затеряться в урманах тайги

и ничего, наконец-то, не делать

двадцать три пятьдесят девять

и сколько-то там секунд

за мной уже послан по следу Greyhound,

и влажно прощается Дева

– — – — – — —

тихо ходят манекены

сквозь начищенные стены,

два гвоздя здоровых, чтоб

не распахивался гроб

Они и мы! Они! – и мы…

один Их город – больше Иудеи,

Они – от Англии до Карфагена,

и от Столпов до Понта, персов, гуннов

Они хотят полмира под собой,

а мы, гонимые, остаться только горсткой

на горсточке земли Обетованной…

Их – миллиарды, нас – совсем немного,

но имя каждого второго в этом мире

взято из наших моисеевых колен

мы – не восток, не запад, просто – центр,

от нас идёт отсчёт векам и километрам,

Они – всего лишь пыль за нашим возом

и тень от нашей миговечной веры,

Их Магометы и Иисусы – наши дети,

и наши праотцы, как и для нас, священны

могилы общие для всех для Них – у нас…

Они победами увенчаны, увиты,

мы у Стены молитвой, плачем просим

восстановить наш Храм, один на белом свете,

один – он первый, он же – и последний,

чтобы на Суд явиться, помолившись

за этой лёгкой занавеской

я жду себя, совсем иного,

а голос вкрадчивый, но веский,

мне шепчет: «ничего не ново,

пройдёт и это, ты забудешь

прожитых вёсен ароматы,

никто – себя ты сам осудишь,

во всём мы сами виноваты»

…на стены грозные ложится зноя тень

плывущий горизонт уходит молча в вечность,

Лилит уснула, презирая день,

кровь растворяется в воде Dead Sea беспечно…

Классика

Я однажды вышел на дорогу,

Путь блестит – наверно, гололёд,

Помолясь усердно, исто, Богу

Я отправился куда-нибудь вперёд.

Звёзды светят в чистом, ясном небе,

Все уж спят спокойным, тихим сном

Мне же свет светил немного вреден:

Я, лунатик, свой покинул дом.

Мне гипноз и капли помогают,

Если полнолунье на дворе,

Сны сбиваются в рассерженную стаю,

Раки свищут на косой горе.

Вот, обмоют скоро хлороформом,

Приоденут бритого меня,

Гости примут горькую по норме

У домашнего уютного огня

Для меня начнётся ночь без края,

Надо мною – только ветра свист,

Кто-нибудь посадит дуб? – не знаю,

Задрожит ли надо мною лист?

Импрессионизм

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,

И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!

Спит земля в сияньи голубом…

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего? жалею ли о чём?

Уж не жду от жизни ничего я,

И не жаль мне прошлого ничуть;

Я ищу свободы и покоя

Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы…

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы,

Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

Про любовь мне сладкий голос пел,

Надо мной чтоб вечно зеленея

Тёмный дуб склонялся и шумел.

Абстракционизм

я выхожу… а кто тут, грубо, я?

или, возможно, что?

дорога в путь выходит,

квазарами грохочут небеса,

я ль видел Бога, Он ли на меня взирал?

– неважно всё: ведь мы не существуем…

поскольку тишина, подруга пустоты…

пусть я умру в бедламе ваших будней,

больной и трудный, недосовершенный,

а главное – не ждущий ничего:

свободы бы! и капельку покоя,

и позабыть прошедшего следы,

и «умереть, уснуть, и видеть сны, быть может»,

и «быть или не быть»: реальность? бытие?

я ухожу – не спать, а просто мыслить,

склоняйся, дуб, мой брат по существу

седая от истории и войн,

пустыня, страж сомнения и страхов,

небес неистовых не затихает звон,

и гонит россыпи упругим знойным махом

меня здесь голос тихий позовёт:

«иди, и пусть твоя звезда зажжётся

в пустынном небе», медленно, навзлёт

молитва Богу слёзно пропоётся

и я вернусь в заброшенный Кумран,

приму обет, закон и покаянье,

забуду горестный и суетный дурман

ненужного и глупого признанья

семь лет отдам, чтоб буквы выводить

одной великой, тайной, точной строчкой,

а ночь мне будет свет галактик лить,

и так хочу своё дыханье кончить

за этой лёгкой занавеской

я жду себя, совсем иного,

а голос вкрадчивый, но веский,

мне шепчет: «ничего не ново,

пройдёт и это, ты забудешь

прожитых вёсен ароматы,

никто – себя ты сам осудишь,

во всём мы сами виноваты»

…на стены грозные ложится зноя тень

плывущий горизонт уходит молча в вечность,

Лилит уснула, презирая день,

кровь растворяется в воде Dead Sea беспечно…

я сюда прихожу

в полудранном пальто,

чтобы сказать на ходу

враз, невпопад и, конечно, не то,

многим обидное,

прочим – противное,

мне, откровенно, плевать, – всё равно

я и уйду, как всегда, невпопад,

даже себе – неожиданно глупо,

я ухожу – и, конечно же, рад

что не коснулся общественных струпьев

лжи и обмана

взятых и данных

силами смрадных и вымерших трупов

да, я родился, да, и умру,

в вихрях случайностей и недомолвок,

место моё – на прожжённом юру,

голос противен, со скрипом, и колок,

вėтрам назло,

вдрызг, западло,

я и себе – только сумрачный морок

это – не мой упоительный мир,

я сюда призван совсем ненадолго,

пара мгновений, затёртых до дыр,

в общем вагоне последняя полка…

поезд уходит,

как прошлое горе,

без барабанов, без лавров и лир

зато так сладко и беззаботно —

жить в гуще массовой электората,

быть вместе, тесно, (пусть и безработным),

под дланью властной у плутократов

мы не боимся – всех не задушишь,

зато нас больше, чем тех, кто правы,

да, мы – такие и не из лучших,

да, если надо, мы – костоправы

святое дело – поменьше думать,

побольше ржачки, закуски, водки,

зачем делиться, когда есть сумма

пусть и неумных, зато неробких?

на рассужденья плевать – приказы,

вот, что нам нужно в гуществованьи:

ты не согласен? – заткнись, зараза!

холуй госдепа неблагодарный

в святых местах —

ни мыслей, чувств,

желаний и себя,

и вечный век – Песáх,

мой утихает слух,

и душу суетой не теребя,

застынь в камнях,

и камнем претворись,

и покорись возникшей пустоте

по имени Или, Илла или Аллах,

покорные огни

не меркнут и в воде,

коли святá она,

и трепетна земля,

и всё – от Них, от Них,

и вспоминаются грехи, Содом, вина,

и понимаешь: жизнь подарена не зря,

я растворяюсь в бесконечность, в стих…

придорожный олеандр —

украшение пути,

пожеланий от Кассандры

мы, конечно, не хотим

за далёким перекрёстком

кто-то ждёт нас при свечах,

ветер свеж, упруг и лёгок,

как в счастливых детских снах

до свиданья, презенс будней,

и вчерашнее – прощай,

светлым днём, дорогой лунной

отправляемся за край

отлетела, отлетает

быль забот и боль обид

не вернуть сугробы в мае,

и прошедший быт забыт

путь – всегда для нас отрада,

путь – дорога и полёт,

не затем, что это надо,

просто: ветер нас зовёт