Читать книгу 6 | Поэтический дневник - Александр Левинтов - Страница 14

за окном непроглядна зима:

живописно застыла недвижность,

два часа как растаяла тьма,

и сто лет как настала невинность

геометрия снега и снов,

чёткий росчерк деревьев по нотам,

я смотрю сквозь тепло и готов

превратить себя в спутницу Лота

вечность тикает мерно в часах,

стынет чай в нержавеющей кружке,

на ветле старый ворон прокаркал мне шах,

на столе – весь растрёпанный Пушкин

запорошен морозом пейзаж,

кот крадётся за мелкой добычей,

я поймал этот мёртвый кураж

на просторах замёрзших событий

стынут горизонты,

в сумраки одеты,

ветры воют стоны,

я не знаю, где ты

и метёт уныло

по земле сугробной,

пусто и постыло

от тоски огромной

где ты? что с тобою?

сердце замирает,

порождая сбои,

все надежды тают

время и пространство,

не даря ответа,

в этом мире странном

я не знаю, где ты

без тебя, наверно,

не вернётся лето,

в состояньи скверном:

отзовись мне, где ты?

облака несутся

над сосной застывшей

снег с холодным хрустом

в лес толкает лыжи

лай собачий звонок

на снегу морозном

где-то дети с горок

где-то волки грозно

тайнопись ночная

от следов звериных

лось прошёлся краем

тихо и незримо

мне мороз крепчает

мне б давно забыться

мне б сейчас за чаем

слушать щебет птицы

сумрачный и лишний

я б хотел вернуться

над сосной застывшей

облака несутся

мы будем работать, трудиться, мы будем —

прощай, наше прошлое бывшей культуры —

мы станем другими, с другою натурой,

с иной биографией, линией судеб

и новая жизнь – на свободе, в работе,

и новые песни, и небо иное,

позагорать в субтропическом зное,

а дальше – ученье, упорство, заботы

сюда мы пришли, как пришли иудеи

на землю, что им заповедовал Бог:

заняться собой и уйти от тревог,

предавшись свободной и чистой идее

и дети воспримут с весельем и в радость

страну, что им подлинно станет родной,

а мы за детей – на костёр или в бой,

нам счастья нужна хоть бы самая малость

все мы – скитальцы, изгнанники, странники,

все двум богам – своему и чужому,

все – в ностальгии по прошлому дому,

каждый – как чукча, заброшенный в Африку

жизнь протекает по минному полю,

чуть зазевался – и выкинут за борт,

жизнь, превращённая в аховый табор,

судьбы, ужатые в узкую долю

мы в ностальгии, в глаголах из прошлого,

всё-то нам чудится: вдруг переменится?

неумолима нам чуждая мельница

слов непонятных и взгляда чужого

мы от себя отреклись бы, наверное,

мы бы и рады родиться другими,

новое всё: и одежда, и имя,

что же осталось, своё и заветное?

быть или не быть? —

конечно же, не быть!

и перестать:

бороться, покоряться

и верить снам,

которым нет конца,

не убивать Полония,

Офелий не доводить

до полного безумья

и не давать играть

собой как флейтой,

с шутом продолжить

несуществованье

и только раз сказать:

«а дальше – тишина»