Читать книгу Миллионноглазый (сборник) - Александр Образцов - Страница 25

Николай Александрович вступил на престол 20 октября 1894 года и до второго марта 1917 года был высшей властью в стране. Судьбы венценосца он не искал, жребий пал на него по праву рождения. Большую часть его царствования занимали смуты и войны. В обществе росло убеждение, что Россией управляют не так. А как надо было управлять, стало вопросом риторическим…

Николая сравнивали с отцом, и не в его пользу. Александр Третий был богатырь, знавший цену себе и своей власти. О Николае, в бытность цесаревичем, говорили, что в нем нет грации, что он неловок, держится не очень приветливо, упрям, не терпит советов. Однако взгляд его глаз-взгляд «доброй лани» задерживал внимание. Что-то в нем было милое. И доверительное.

Детство и юность его проходили в скромном Гатчинском дворце в семейной обстановке, среди природы, которую он любил. Николай был не прихотлив в еде, одежде, любил много гулять, проделывал долгие пешие прогулки. Плавал на байдарке. Занимался теннисом и бильярдом. Охоту считал занятием, «освежающим душу». За спиной отца жилось уютно и хорошо. Александр Третий казался крепким утесом среди набегавших волн революции.

Вслед за своим дедом Александром Вторым Николай блестяще говорил на иностранных языках. «Перед выходом в Лейб-Гусарский полк, будущий Император Николай II мог ввести в заблуждение любого оксфордского профессора, который принял бы его, по знанию английского языка, за настоящего англичанина. Точно так же знал Николай французский и немецкий языки» – вспоминал великий князь Александр Михайлович, кузен Николая.

За четыре года до восшествия на престол, Наследник Цесаревич предпринял с образовательными целями кругосветное плавание.

«Я встретился с ним на Коломбо. Известие о его приезде застало меня в джунглях, где я охотился за слонами. Должно быть моя трехнедельная борода, мои рассказы о приключениях и трофеи, разбросанные на палубе „Тамары“, произвели на Ники большое впечатление, и я показался ему прямо дикарем. Тишина тропической ночи, изредка нарушаемая криками испуганных обезьян, располагала нас к задушевной беседе. Николай Александрович завидовал моему восхитительному времяпровождению. Он не находил никакого удовольствия путешествовать на борту военного крейсера, шедшего под брейд-вымпелом Наследника Цесаревича.

– Моя поездка бессмысленна, – с горечью сказал он: – дворцы и генералы одинаковы во всем мире, а это единственное, что мне показывают. Я с одинаковым успехом мог бы остаться дома» – писал великий князь Александр Михайлович.

«На следующий день мы расстались: я вернулся к прерванной охоте, а Николай Александрович продолжал свой путь в Японию. На вокзале в местечке „Отцу“ какой-то изувер ударил его саблей по голове, и если бы принц Георг Греческий не ослабил силу удара, Наследник Цесаревич поплатился бы жизнью». Всё случилось из-за того, что Николай в разговоре назвал японцев макаками. Это стало известно прессе. Еще не раз, и не два подобная информация станет просачиваться в общество и создавать там напряженность. Николай как будто играл с судьбой, подставляя себя под ее удары. А иногда складывалось впечатление, что будущий император знал заранее, что он – неудачник. Этот фатализм странным образом сочетался в нем с необыкновенным упрямством. И это стало одной из основных причин российской катастрофы. Хотя можно еще рассмотреть и предположение о сверхчеловеческой чуткости Николая к тектоническим разломам истории. И тогда все его действия напоминают действия частного лица, спасающего что только возможно ценою собственной жизни и даже жизни своей безмерно любимой семьи.

Не случайно среди наук его манила история. Он вместе с отцом присутствовал на заседаниях русского исторического общества. Цесаревич изучал жизни великих полководцев, много читал о древнерусских правителях. Его идеалом власти, надо сказать, малообъяснимо, был Тишайший царь Алексей Михайлович. Не менее восхищался своим великим прадедом – Николаем Первым, – любил его царствование за дисциплину и убежденность. Верил, что чудодейственная сила таинства миропомазания во время Св. Коронования способна была даровать и добавить ему, будущему Российскому Самодержцу, все необходимые таланты… И все же в юности у него было гораздо больше поддержки в его окружении, чем в зрелые годы. Николай любил людей старой закалки, но к началу его царствования многие из них состарились и одряхлели… К.П. Победоносцев, князь В.П. Мещерский, граф Воронцов – Дашков.

В 1884 году на свадьбе своего дяди в.к. Сергея Александровича, Николай познакомился с младшей сестрой его жены, принцессой Аликс Гессенской. Десять лет отношения молодых людей развивались как бы крещендо… Но император и императрица не торопились сочетать молодых.

Тем временем в 1890 году у цесаревича возник роман с балетной актрисой императорских театров Матильдой Кшесинской. Мали и Ники (так они называли друг друга) встретились 23 марта 1890 года, во время выпуска театрального училища. Сам Александр Третий отметил талант актрисы и на вечернем торжественном ужине, который проходил в училище, в восхищении посадил ее со своею семьей, рядом с наследником. Продолжение последовало.

Увлеченный первым чувством, Николай посещал Матильду у нее дома, и на репетициях. Он очень любил «Пиковую даму», где Кшесинская танцевала в костюме пастушки. «В один из вечеров наследник вздумал исполнить мой танец Красной шапочки в „Спящей красавице“. Он вооружился какой – то корзинкой, нацепил себе на голову платочек и в полутемном нашем зале изображал и Красную Шапочку и волка».– с улыбкой вспоминала Кшесинская.

«Мы довольно часто говорили о неизбежности его брака и неизбежности нашей разлуки. Он не скрыл от меня, что считает принцессу Аликс наиболее подходящей, что к ней его влечет все больше и дольше, что она будет его избранницей, если на то последует родительское разрешение».

Роман наследника длился до самого сватовства к Аликс, и сразу потом прервался. Просьба Кшесинской к Николаю состояла в том, чтобы продолжать говорить ему «ты», и обращаться за помощью в случае необходимости. Директор императорских театров князь Волконский с иронией писал, что она достигала потом в своей карьере всего, чего хотела. «При этом она могла так обставить свою просьбу, что выходило, как будто ее обижают», – вспоминал Сергей Волконский. «Государю казалось, что она является страдалицей за прежнее его к ней благоволение. Поэтому он думал, что, разрешая ее просьбы, он тем самым восстанавливает справедливость». В 1902 году Кшесинская вступила в брак с в.к. Андреем Александровичем, двоюродным братом Николая Второго. Свой роман молодости она довольно уважительно описала в 1950 годах за границей в «„Воспоминаниях заслуженной артистки императорских театров“.

В 1894 году в Ливадии умер Александр Третий, успев перед тем благословить помолвку Ники и Аликс. Смерть „дорогого папа“ просто потрясла Николая. „Господь отозвал к себе нашего обожаемого горячо любимого Папа… голова идет кругом…господи. Помоги нам в эти тяжелые дни!“ – писал он 20 октября 1894 года. Министр Двора быль настолько потрясен болезнью Государя, что забыл отдать распоряжение о высылке на границу за царской невестой императорского поезда, и будущая Императрица Всероссийская путешествовала по России, как простая смертная. В церкви Ливадийского дворца состоялось ее крещение по православному обряду. Бракосочетание молодого Царя состоялось менее, чем через неделю после похорон Александра III. Будущему царю была необходима царица и по протоколу и по жизни!

Их медовый месяц протекал в атмосфере панихид и траурных визитов. Но, несмотря на зловещие знаки, о которых в стране не говорили только ленивые, супруги стали счастливой и блаженной семьей. Они совпали в своем горячем религиозном чувстве, которое поддерживало их всегда и во всем.

Члены гессенского дома, к которому принадлежала императрица, были подвержены мистицизму с давних пор во многих поколениях. В числе своих предков они считали Елизавету Венгерскую, почитая ее за образец веры. Православие Александра Федоровна восприняла всем существом. Особенно она интересовалась странниками, различными Божьими людьми… Она углублялась в чтение творений святых отцов. В том числе она легко читала по-старославянски. Любимым ее занятием наподобие русских цариц допетровского периода стало вышивание воздухов и других принадлежностей церковного обихода. Она числилась доктором философии Кэмбриджского университета, но легко объединяла веру с покровительством науке.

Счастье молодых омрачали только натянутые отношения Аликс с матерью Николая, вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Еще далекая от сложных взаимоотношений придворной жизни, молодая Императрица делала ошибки, незначительные сами по себе, но равносильные страшным преступлениям в глазах петербургского высшего света. Петербургское общество осуждало императрицу за неприветливость, но она происходила, скорее всего, от застенчивости. В контраст с ней предыдущая императрица, вдовствующая Мария Федоровна, обладала чарующей светскостью и умением сказать ласковое слово. Поэтому Аликс и Николай довольно быстро переехали в Зимний дворец из Аничкова, чтобы зажить самостоятельно. Мария Федоровна, бывшая на коронации сына, писала, что „Ники взял на себя священный и страшный долг“.

Аликс предстояло устраивать свое семейное гнездо. Переговоры с архитекторами и художниками, устраивавшими царские покои, вела ее сестра, в.к. Елизавета Федоровна, потом все дружно обсуждали образцы и мебели будущей квартиры. Так, библиотека была отделана в готическом стиле. В подражании средневековым витражам среднее окно библиотеки было застеклено цветным окном с изображением двуглавых орлов на каждой створке. Это была любимая комната супругов. „Чтение вдвоем было главным удовольствием царской четы, искавшей духовной близости и семейного уюта“ – вспоминал генерал Мосолов. – Трудно себе представить что либо, что могло бы заставить государыню отказаться хотя бы на один вечер от этих чтений с глазу на глаз». Императрица свои личные покои любила украшать вазочками, сервизами, фигурками животных и людей, декоративными тарелками. В Россию эта мода была привезена Марией Федоровной. Множество фотографий в изящных рамочках, бесполезные безделушки – все создавало Александре Федоровне домашний уют. Цветов было великое множество. Ее любимым цветом был фиолетовый, который традиционно символизировал величие, великолепие и дружбу.

Жизнь супругов проходила в общих занятиях семьей. В дела государственные Александра Федоровна не вмешивалась до 1905 года, до той поры, пока была уверена, что ее Ники ничто не угрожает. В 1903 году за десять лет до праздника трехсотлетия дома Романовых Николаем был дан исторический бал в эрмитажном театре Зимнего дворца. Это был и праздник и прощание одновременно. Империя как бы оглядывалась на свое неоднозначное, но славное прошлое..

Во вторник 11 февраля 1903 года в императорский Эрмитаж царь пригласил около трехсот человек в исторических костюмах. Государь был в выходном платье царя Алексея Михайловича – золотом парчовом кафтане и опашне с нашивками в шапке с жезлом в руке. Александра Федоровна в наряде царицы Марии Ильиничны, первой супруги Алексей Михайловича, в парчовом платье с серебряными нашивками в короне с бриллиантами и изумрудами. Все приглашенные были в платьях той же эпохи. «В этот день фамильные драгоценности появились в таком изобилии, которое превосходило всякие ожидания. Царская семья, войдя в театр, также, видимо, заинтересовалась созерцанием костюмов приглашенных, как и ожидавшие их выхода не могли оторвать глаз от ослепительных нарядов царской семьи» – вспоминал дворцовый комендант Войейков. Сам же спектакль на эрмитажной сцене представлял собой странную смесь Пушкина и Карамзина, положенную на музыку, и назывался представлением «Борис Годунов». Но воображение переносилось, прежде всего, в зал, в марево расшитых костюмов и казалось, что это сон наяву.

В Мариинском театре в дни празднества шла опера «Жизнь за царя». По случаю юбилея было разрешено в последнем действии изобразить на сцене первого Романова – царя Михаила Федоровича. В этой роли выступал знаменитый тенор Леонид Собинов. В сцене крестного хода он просто безмолвно прошел по сцене. До этого изображать на сцене царей и цариц было запрещено.

В канун первой мировой войны состоялось грандиозное торжество – ПРАЗДНОВАНИЕ 300 ЛЕТ Романовых. В Александринском театре три дня показывали документальную хронику. Кроме того, огромное количество солдат одевали и гримировали с утра до вечера. Возле Александринского вперемежку с современными жителями разгуливали стрельцы и опричники, бояре и простой народ… В Александринском театре было записано, что по окончании шестого представления гимн «боже, царя храни» исполнялся артистами сто семьдесят три раза. Как бы впрок, на следующие семьдесят лет молчания.

Но пышные праздники все меньше будут интересовать семью… Родившийся после четырех дочерей долгожданный мальчик, нареченный Алексеем, был, как оказалось через три года, болен гемофилией, эта болезнь заставила Аликс и Николая жить как бы между жизнью и смертью. Громадный матрос получил приказание следить за безопасностью Алексея Николаевича и носить его на руках во всех случаях, когда мальчику предстояло оставаться продолжительное время на ногах. Император старался найти забвение в неустанном труде, но Императрица не захотела подчиниться судьбе. В жизни Ники и Аликс появляется таинственный Распутин.

Начиная с лета 1904 года император с императрицей появляются в Зимнем только в дни высочайших выходов. Но после их завершения они всегда возвращаются в Царское Село, в непарадный Александровский дворец. Там, на семейных вечерах, они вместе читают любимого Чехова, а также исторически романы и Евангелие. Они любят музыку Чайковского и выезжают в оперу в периоды, когда Алексею Николаевичу становится легче. В царствование Николая Второго в Александринке была поставлена «Чайка», царь разрешил к постановке ранее запрещенные пьесы. Такие как «Царь Федор Иоаннович» А.К. Толстого, «Смерть Тарелкина» Сухово – Кобылина, «Власть тьмы» Льва Толстого. И все же он не был в театре, что называется, своим человеком. Однажды в 25 летний юбилей Савиной ее провели в царскую ложу. Государь и императрица ждали ее. «Она с какими-то криками изнеможения кинулась к руке императрицы. Она всхлипывала и что-то бормотала. Государь только повторял: „Да успокойтесь же вы!“ – вспоминал Волконский.

На одном из Эрмитажных спектаклей Волконский попросил разрешения у государя представить ему Глазунова, балеты которого „Времена года“ и „Испытание Дамиса“ должны были вскоре идти. „Отпустив Глазунова, Государь остался посреди залы один. Я подошел. Он сказал, что Глазунов выражал желание заняться симфонической музыкой, что он устал от балетов. А Глазунов сказал мне после: „Государь и то говорит, что мне надо отдохнуть от балетов.“. Это я очень часто замечал, как люди бывали впечатлительны к царскому одобрению их слов, они были уверены, что исполняют желание государя, а не собственное намерение, так сильно было обаяние царя“.

Николай Александрович чувствовал себя обязанным продолжить дело отца и устроить музей Русского искусства. Через год после вступления на престол он велел казне выкупить Михайловский дворец, находящийся в собственности у князей Мекленбургских, и 19 марта состоялось торжественное открытие Русского музея императора Александра Третьего. Для нового музея была приобретена коллекция древнерусских кружев, вышивок и тканей Шабельского, три этнографические коллекции, после смерти Серова в 1911 году приобретены его картины и рисунки, а также картина В.М. Максимова „Прощеное воскресенье“, акварель К.П. Брюллова, изображающая детей Николая Первого, коллекция икон, составленная Н.П. Лихачевым, и многое другое.

Особенно хорошо складывались отношения Николая с естественным в обращении Серовым. Николай увлеченно слушал Серова во время работы над своим портретом. К сожалению, в конце работы не обошлось без известного казуса. Царь решил показать портрет императрице, она, привыкшая к стилю Ф.А. Каульбаха, заявила, что „портрет еще незакончен“. Тогда Серов протянул палитру с кистью государыне со словами: „Тогда завершайте Вы“.

Неожиданно для всех Николай Второй материально поддержал журнал

„Мир искусства“. Молодая редакция журнала восприняла это как чудо, так как в тот момент от субсидирования журнала отказались и М.А. Тенишева и С.И. Мамонтов. Благодаря Николаю Второму Дягилев получил место в дирекции Императорских театров. Он блестяще справился с вверенным ему изданием

„Ежегодника императорских театров“. Экземпляр Книги в особо роскошном переплете произвел среди сидевших в царской ложе настоящую сенсацию. Николай перелистывал страницы, то и дело выражая свое удовольствие» – писал А.Бенуа. После того Николай поддерживал антрепризу Дягилева в Париже. Все это говорило о желании царя влиять на художественную политику своего времени и удерживать в пределах царской власти тех художников, которые были настроены модернистски.

В 1906 году Дягилев при участии Бенуа и Бакста устроил в Париже выставку русской живописи восемнадцатого и первой половины девятнадцатого века. Бенуа впоследствии вспоминал: «Сам государь не только разрешил повезти в чужие края картины и скульптуры русской школы, из дворцов и музеев, но и принял на себя расходы по этой грандиозной затее».

Особенно острым было неприятие Николаем Вторым кинематографа, однако он все же увлекся мультипликацией. В 1911 году он с удовольствием посмотрел мультфильм «Стрекоза и муравей» Л.Ю. Старевича и подарил художнику кольцо.

Однако все эти события не могли принести царю отдохновения. Не могли затушевать то, что происходило в то время в политике. Ходынка, Русско – японская война, кровавое воскресение, возникновение ненавистной Думы, Распутин, первая мировая война. Потрясения шли одно за другим.

Изменялся облик страны, уклад жизни людей. Источником силы и любви была прежде всего Аликс, семья, вера в Бога. У императрицы был незаурядный литературный талант. В основном она писала Николаю письма-мистерии, наполненные надеждой, нежностью, властью. «Моя возлюбленная! от всего сердца благодарю тебя за твое милое письмо, которое я нашел сюрпризом, когда ложился спать. Самое горячее спасибо за твою любовь и ласки. Право, не знаю, как бы я выдержал все это, если бы Богу не было угодно дать мне тебя в жены и друзья. Я всерьез говорю это. Иногда трудно бывает выговорить такую правду, и мне легче изложить это на бумаге – по глупой застенчивости», – отвечал ей Николай.

Он все больше проникался верой в Провидение. «На все воля Божья, – Я родился 6 мая, в день поминовения многострадального Иова. Я готов принять мою судьбу.» Он находился под обаянием ритма строк, которые говорили о святом страдальце, память которого прославляет ежегодно 6 мая православная церковь: «Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалился от зла».

Таким он был и после отречения от престола, хотя сердце его готово было разорваться на куски. Таким был и под арестом в Александровском дворце и в ссылке. В последний день в доме Ипатова семья читала то, что давно для них было выше любого искусства, выше любого эстетического наслаждения. Главы из книги пророка Еноха. Библия. Евангелие… Слушали молитвы. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года они были расстреляны. Закончился их земной путь, который они проходили с великим смирением и надеждой.

И всё было бы правильно, и по-христиански, ибо если тебя ударят по одной щеке, подставь другую. Но в истории с убийством царской семьи есть некое превышение зла. Не случайно интернациональные большевики что-то бубнили об опасности приближения белых к Екатеринбургу, о возможном использовании имени Николая в гражданской войне на стороне белых. Хотя, казалось бы, держать царскую семью в Москве в качестве заложников или потребовать за них громадный выкуп было бы значительно выгоднее. К тому же безобразное убийство безоружных, женщин и детей произвело на долгие десятилетия вперед отталкивающее впечатление от коммунистического режима.

Почему состоялось так, как состоялось? Почему даже гильотина в Париже 1789 года производит все же впечатление небольшого, мизерного правосудия, а случившееся в Ипатьевском доме все без исключения классифицируют как грязное и подлое убийство, совершенное отморозками?

Видимо, потому, что грехи Романовых перед Россией были неподъемны. Но они не стоили одной только слезы ребенка.