Читать книгу Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали - Александр Павлович Чемек - Страница 7

Циники и лирики от ТВ. Чудо-наволочки. «Зачет» сдан. Искусство требует… Свадьбы наступают. Один – на всех. Первый конкурс песни. Песня бражника.

… Неожиданно после актива Сева выдает мне задание: подготовить рассказ о достопримечательностях столицы. Агитбригада должна выступить у аборигенов в колхозе «Зорька», что в 18-ти км за рекой Лендой. Позже наша библиотекарь Катерина выдала мне нелепую книжку «Москва глазами репортера». Я добросовестно выписал кое-что в блокнот и стал учить.

На нетайную вечерю зашел Митяй, как всегда пошатываясь после восьмичасовых «танцев» с бензопилой на просеке. Однажды Сизов, начальник СМП, увидел «зигзаги» Митяя, задубевшего в кузове грузовика и с «Дружбой» за спиной. Своим наметанным глазом он враз определил: «Эти, так называемые энтузиасты, умудряются набраться и в тайге! Где только водку находят, шельмецы?!».

В этот раз его потянуло ко мне желание поделиться своим знакомством с корреспондентом, написавшем о нашем отряде статью «Абзац». Прочитав ее, он не мог не выразить свой восторг автору, но долго не находилось времени для этого. Наконец, зайдя в редакцию «районки», он узнал, что автор – это хрупкая девушка Люда Коротич, лет 25-ти, выпускница ДВГУ, старожилка этих мест и вполне опытная журналистка.

Он разговорился с ней и понял, что между ними много общего.

– Ты знаешь, она такая пронзительная и решительная! – говорил он с восторгом, не обещающим ничего хорошего. – Мы тут ходим вокруг да около, попискиваем, как мышки, а она сразу все просекла и выступила, невзирая на лица…

В четверг и пятницу добросовестно изучаю бригадирское мастерство, а заодно – красоты Кремля и его окрестностей. Вечера мы с Горисовым проводили в душещипательных беседах с тележурналистами из области и циниками из программы «Время», которые проживали в общежитии учебного пункта.

Благинцы были доброжелательны и, насмотревшись нашего эксперимента на просеке, в отсутствие элементарных норм безопасности, призывали нас к действиям вплоть до отказа от работы. Попытки объяснить им фатализм ударников, происходящий от извечной подначки начальства: «Что, слабо?!» – натыкались на полное непонимание.

– В том-то и суть работы ударника труда, чтобы нарушить известные нормы, перейти границы дозволенного и доказать всем какой он необычный, – кипятился Толя.

– В нормальных условиях и дурак может сработать, как герой. А ты сумей-ка «через невозможное – вперед!», – резюмировал я.

Тем не менее, от журналистов якобы ускользала сама идея работы на голом энтузиазме, вопреки здравому смыслу. Москвичи же откровенно издевались надо всем, что здесь увидели, ибо думали, что мы терпим надругательства руководства ради бешеных денег, которых никто из нас ещё не видел. Так, не найдя взаимопонимания, но довольные своим красноречием мы расходились за полночь.

… Прекрасный субботний день объявили учебным. Однако, ничего из этого не вышло. Параллельно нашим занятиям сдавала экзамены вечерняя группа плотников. Для стирания грани между физическим трудом и умственным выпускникам просто необходимо было выпить с преподавателями «на брудершафт». Удобнее всего это было сделать, не отходя от экзаменационного стола. Ученикам, не занятым в «братании», не оставалось ничего иного, как уйти, покрыв «альма» матерными словами.

… Удалось выполнить один из заказов заозерских военкорров: купил и отослал им белый полушубок, что, будучи отмечено наблюдателями, наверняка зачтется мне в судный день. Мало ли для чего ты отсылаешь дефицит…

Правда, едва ли найдется в отряде человек, не пославший отсюда ни одной объемной посылки домой. Причем, для упаковки народ обычно использует наволочки. Идешь в магазин, а там, как известно, – советский стандарт: 70х70. Что делать? Берешь, что есть.

… Ложится как-то Гошка спать и видит чудо: наволочка у него совершенно новая, но подушку в ней найти − не поле перейти, потерялась в ее просторах. Видимо, кому-то срочно понадобилась упаковка, но все наволочки нормального размера в их вагончике, кроме Гошкиной, уже улетели на «материк». Вот и конфисковали ее по горячке, не спросив хозяина. И то хорошо ещё, что дали замену, а кое-кто уже привык спать без всяких наволочек.

В воскресенье в 15 часов в «Пионере» представителям Управления и Штаба мы показали, наконец, сцены из спектакля А.Мищенко. При обсуждении нашего будущего мы не присутствовали, но, всё равно, получили «добро» с некоторыми поправками.

Например, могут ли понравиться доводы одной из героинь-лимитчиц: «Да что хорошего было в столичной общаге? Водка, карты, драки… Ради этого что ли там жить?», – особенно идеологам ЦК ВЛКСМ? В нашем общежитии такого быть не может, потому что никогда… Все же, думаю, Мищенко не отдаст этот эпизод.

После этого в 17 часов, не проведя ни одной репетиции, уселись мы – семеро столичных «актеров» − в будку на грузовике и поехали по ухабистой дороге к «подшефным» колхозникам. В кабину сели Сева и его жена. «Зачем она-то едет?» – терялись мы в догадках. Морозец был около 40°.

Известно, организаторы у нас люди горячие и о себе не думают, ездят в тесных кабинах. А рядовые граждане, пусть едут посвободнее, в кузове под брезентом, авось не замерзнут! Увы, граждане вопреки ожиданию руководства просто окоченели, ибо шофер не знал дороги и ехал до колхоза зигзагами почти час.

Приехали в Заречье уже затемно. В клубе прохладно и темно, то есть никто не ждал сегодня «артистов». Их ждали почему-то в воскресение, завтра. Как договаривался Сева?! Катерина ехала в сапожках и едва смогла дойти до радиатора в клубе, и это – после сильнейшего гриппа!

Организаторы, все же, пошли по домам, стали созывать зрителей. Все равно им приходить на фильм «Привидение в замке…». Постепенно собралось три бабки, два пьяненьких мужичка и десяток мамаш с детишками. Все, как есть, с раскосыми «индейскими» очами.

Отогревшись, Катерина начала представление. Первым выпустила меня «для затравки». Я начал рассказывать, как прекрасна наша столица, а особенно – Кремль. После описания пятой или шестой его башни, по пьяным голосам из зала я понял: присутствующее эвенкийское население уже готово бросить своих норок, песцов и оленей с тем, чтобы ехать покорять столицу. Я быстро закруглился, не доводя дело до крайности, как Бендер в Нью Васюках, и осмелился выйти на сцену лишь в финале, когда вся наша команда под аккомпанемент Катерины пела «коронку»: «Красный командир».

Среди импровизаций остальных артистов мое нелепое выступление, как утверждали очевидцы, в полумраке клуба вполне сошло за третий сорт.

На обратном пути мы, несмотря на внутренний разогреватель, опять замерзали до дрожи. На фоне такой жертвенности меня сразила наповал неизвестно откуда взявшаяся новость: наша поездка и задумана была, дабы руководство смогло приобрести или заказать меховые полезные ископаемые: унты, шапки и тому подобное, добываемые колхозниками. Словом, совместило необходимое с полезным.

Неожиданно заехали к единственному в поселке кафе «Белка», где высадили Севу с женой и Катерину. Оказывается, у них запланировано ещё одно милое мероприятие: молодежная свадьба. Там-то, наверно, Катерина и отогреется.

Отряд захлестнула волна свадеб: по две-три в неделю. А что делать? Молодым надо как-то упорядочить свою жизнь, хотя бы на время. Ведь через каких-нибудь полгода должны появиться первые детки.

Вечером у меня родились строки, навеянные наблюдениями за моими соратницами.

Ваши речи намеренно грубы,

В Вашем взгляде так мало тепла!

Видно, даром на Вас полушубок,

Верно, движутся плохо дела…

Я печаль Вашу тайную знаю,

Мне знакомо сметенье души,

Я Ваш взгляд, словно книгу, читаю,

И страницы её хороши.

Не хватило одного куплета, чтобы получился текст для романса.

В воскресенье ходил на почту, заседал в комитете со штабом дружины. Разбирали дело 36-го вагона, где один юноша измолотил своего соседа, затем досталось двум «секундантам», потом – случайному визитеру из другого СМП. От неожиданности никто из них даже не попытался остановить «супермена», ибо он никогда не поднимал руку на своих соседей и не был замечен нетрезвым.

Более того, через некоторое время все – и пострадавшие, и истязатель – выпили «мировую», а наутро не вышли на работу. Опрашивая всех по одному, мы встали в тупик: пострадавшие признали виновными себя, а зачинщик просил отчислить его. Результат дебатов таков: троих – предложим начальству уволить, а первого избитого – выгнать из рядов комсы.

Вечером в «Пионере» не без участия Катерины был проведен конкурс КСП. Очевидно, она как участница подобных слетов давно задумала утвердить и здесь хорошую традицию. Выступало, правда, всего 10–15 человек, и одно из первых мест среди них заняла, естественно, сама организатор. Весьма бледно на общем фоне выступил «наследник» славной традиции Пединститута и его выпускник Сева с песнями А.Якушевой. А, когда в зале вдруг погас свет, сам Иванцов прочувствованно пропел в кромешную тьму «Выхожу один я на дорогу…». Словом, было чудно!

Понедельник объявили неучебным днем. Я сходил в старый книжный, где, по словам хозяйки, не было «ничего нового». Однако, покопавшись на полках, обнаружил «Воспоминания» А.Цветаевой и «Избранное» Ю.Олеши. Но уходить не торопился, чуя, что это не все «старое». Так, опытным взглядом «рентгена» мне удалось «откопать» под прилавком «Тайную войну Максима Исаева» Ю.Семенова.

… Зашли с Горисовым в библиотеку «Пионера», где иногда единой книжки ради перекапывали тонны «руды», и меняли на свои поступления. Увы, хозяйка книжной горы – Вера Ручицына – объявила нам, что с 1-го уходит работать в лабораторию, чем весьма огорчила. На прощание поменяли свои излишки на «Успех» и «Избранное» Чапека, поступившие из Молдавии.

Кстати, в декабре «Книжное обозрение» напечатало Толино письмо, где он ругал один из магазинов «Книга – почтой», приславший сюда посылку на 100 рублей, половину которой занимала «нагрузка». Например, десять книжек о С.Лазо в мягкой обложке и др.

С тех пор со всего Союза ему сыплятся открытки с предложениями об обмене. Например, «12 стульев» и «Теленка» на «Три мушкетера» или на собрание сочинений Л. Н.Толстого или ещё черт знает на что. Но вскоре пошли открытки с «наглым» требованием выслать эти же книги наложенным платежом. Находясь в затруднительном финансовом положении, Горисов злорадно хмыкнул:

– Ну, я им пошлю Чапека с «Тремя мушкетерами» и нагрузку рублей на восемь. Будут знать, как нам достаётся литература!..

Словом, «напугал» книгоманов до смерти.

… Не успел комитет разобраться с одной компанией, как в канун Нового года, ночью, был избит командир отряда Валентин. Поскольку он якобы не узнал напавших на него, дело останется темным и ничем не кончится. Или в нем замешаны сами оперативники, или внешние силы, бороться с коими должны более компетентные органы.

Ночью силился написать святочный рассказ, но ничего не вышло. Пришлось перепечатать «Гусарскую балладу», сочиненную недавно под впечатлением ночных попоек Тимохи и К°. Она вписывается в размер «Когда б имел златые горы».

Не лей бальзам тирад изящных

На раны гибнущей души,

А лучше «бормотухи» ящик

Из магазина приташши…

Не вынес я душевных пыток,

Пришёл любви моей конец!

Так лучше выпьем тот напиток,

Что предлагает «Винимпекс».

Ах, сердце ноет под нагрузкой,

Как видно, назревает стресс.

Налей-ка свежей «Старорусской»,

И сдвинем кружки за прогресс!

Кому, ты жизнь, нужна такая!

С тобою разрываю флирт.

Не предлагайте мне Токая −

Я пью неразведенный спирт!

Пускай растает юность в дымке…

Я вижу: близится закат.

Ах, если б на своих поминках

Я смог попробовать мускат…

Выдержанная в стиле и выражениях, бытующих в наших рядах, она заслужила высокую оценку Горисова, Икорникова, Катерины и других ребят.