Читать книгу Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали - Александр Павлович Чемек - Страница 9

Любитель детективного жанра. Комсомольцы – беспокойные сердца. Поэзия и проза. Инакомыслящие.

Вечером очередное заседание комитета. Утверждали состав двух бригад, отъезжающих в понедельник в Кудыкту. Пожалуй, это были последние две капли из моря моего терпения. Все походило на процедуру приема в ряды комсомола. Вызывают очередного кандидата и задают ему нескромные вопросы:

– Какое образование?

– Семь классов.

– Здесь подавал заявление в вечернюю школу?

– Подавал.

– Учишься?

– Нет.

– Почему?

– А зачем мне учиться? Я дом и без образования построю.

– А как семью построишь? Ты знаешь постановление о всеобщем среднем образовании? Соберешься жениться, а невеста тебе скажет: «Иди подучись…».

– Да их полно-о!..

– Как?! Значит, учиться отказываешься? Нам такие не нужны.

– Не знаю… Попробую…

– А что же ты делал эти три месяца после работы?

– Ну, отдыхал…

– А как насчет водочки? Не увлекаешься?

– Как все…

Собственно, ради ответа на этот риторический вопрос и устраивается весь спектакль. «Артисты», отвечающие на вопросы, не отличаются оригинальностью. А задающие их – просто в восторге от отсутствия оригиналов. После порции натужного смеха Сева предлагает стандартное:

– Что ж, если бригадир и комсорг ручаются за товарища (те кивают головами, как лошади в упряжи) − добрый путь! Поздравляем тебя…

– Угу, – отвечает кандидат и усталый вываливается на улицу.

Ещё три таких «обсуждения» в нарастающем темпе, и меня начинает подташнивать. Я встаю и, несмотря на окрики «коллег», молча выхожу отдышаться на свежий воздух.

Вторая бригада через «чистилище» пошла было маршем, да вдруг споткнулась. Один из кандидатов никак не мог пройти в кудыктинские «кущи» потому, что для начала не мог пройти и в нашу дверь – едва стоял на ногах. То есть, ни в какие, даже широко распахнутые ворота, не лез. А затолкать его в них не дали «оптовикам»-доброжелателям вроде Севы и К° бдительные Тимоха и Митяй.

Правда, проделав запретительный выпад, мол, нам такие «непроходимые» не нужны, Тимофей запросился на волю. При этом он пожаловался на сильную головную боль, которую, как я знал, «усугубляли» два билета на вечерний сеанс в его кармане. Что ж, мы не звери, отпустили бедолагу лечиться.

Все же, народ решил «помахать руками после драки» и загалдел перед уходом о том, что – это не работа, а профанация, что в Кудыкте получается не ударный десант, а ЛТП¹². Но все уже куда-то заторопились (не в кино ли?) и на ходу постановили в следующий раз обсудить нашу работу, то есть, высечь себя, как «унтер-офицерская вдова».

В конце концов, многочисленные дебаты с Митей и Гошкой, да и личные размышления убедили меня в тщете нашей возни. Попытка молниеносного – три месяца и семь дней − сотворения «Нового мира» в отдельно взятом подразделении Минтрансстроя потерпела полный звездец. Дверью хлопать тоже не было смысла. Я решил просто удалиться, о чем собрался заявить на следующем комитете в среду.

… «Проглотил» окончание романа «Сын» Ж.Сименона в журнале «Подъём» №6, неизвестно как здесь оказавшемся. Был потрясен «открытым текстом», который в «центре» обычно не печатают. А в Воронеже – пожалуйста.

Кроме того, нам, наконец, повалила периодика всех цветов и размеров. Народ, соскучившись по печатному слову (непечатных-то хватает), погрузился в чтение. Может теперь будут меньше пить?

Однажды вместо занятий – по графику стоял дежурным на звонке и сочинял отповедь «витиям» в комитете. В перемену навестил книжную лавку и за неимением средств упросил «ведьму» отложить альбомы «Русская живопись ХIХ века», «Немецкая живопись в русских музеях» и пару книг о Пушкине и Врубеле.

Вечером, как обычно, – газеты, шахматы, треп. Например, Арнольдов – член оперотряда и большой любитель детективного жанра – открывал мне глаза на невидимую часть айсберга в истории с Валентином. Он уверен, что избили его наши люди, повязанные с тем же условно-освобожденным комсомольцем Шустровым по линии наркотиков. Милиция якобы нашла в местной гостинице, где он теперь проживает, настоящий притон.

В соседнем СМП следы наркотиков обнаружены в общаге прибалтов. Все это замешано на сбыте дорогих дефицитных товаров, которые на прилавки нашего магазина не попадают. Оказалось, они оседают в сите причастных к распределению дефицита. Словом, никто не знает, что ещё можно ожидать от деятельности подпольного синдиката.

Говорит Арнольдов убедительно, опыт и вкус к разговорному жанру у него заметен. До поездки на стройку Виталик четыре года бродил с геологами в разных республиках и может рассказывать о приключениях в экспедициях по нескольку часов кряду.

Накануне заседания комитета я обсуждал с Митяем его «взрывную» речь. Камня на камне в ней не осталось – совершенно беззубой она оказалась. Позже, взяв блин молока, пошёл распивать его к Горисову.

На следующий день, в среду, на занятиях наш геодезист – молдаванин Андрей – выставил нам окончательные оценки за курс. Здесь же кто-то из приближенных к начальству сообщил мне, что меня собираются послать в Липецк на курсы водителей «Магирусов» на пять месяцев. Понятно, что об этом и речи быть не может!

… На очередном собрании комитета, я сразу подал Севе заявление о выходе из состава. Он отмахнулся, мол, некогда мне, и я, видя такое отношение, молча вышел из помещения. Остальной ход событий мне изложили Икорников и Тимоха, который тоже намеревался сознаться в никчемности своей деятельности.

Митяй отчитался о работе идеологического сектора и признал её неудовлетворительной. А поскольку работу его направлял секретарь – Сева – то и его деятельность он предложил оценить на неуд или вообще выразить ему недоверие. Последнее предложение народ воспринял со страхом: о таком и подумать было невозможно.

Тимофей хотел было высказаться о своей работе в таком же самоуничижительном духе, но Сева, почуяв неладное, успел радостно похвалить работу оперативников. Тимоха стушевался и, конечно, проглотил весь свой «негатив».

Тем не менее, третьей оценки работы секретаря никто не предложил, и все, опустив глазки, проголосовали за «неуд». Однако сквозь землю Сева не провалился. В райкоме он слыл за своего, поэтому наши «неуды» ему, что укусы комара – поросенку.

Его нелепая фигурка в большой заячьей шапке, в пальто мехом наружу, доходящем до рыжих отворотов унтов с рыжими усами и поросячьими глазками сначала забавляла, а теперь раздражает ребят. После случая с Валентином, он выгуливает жену с ружьем на плече, чем доводит работяг до животных колик. А уж что они говорят о нем, писать просто неприлично.

В субботу, в 11 часов, около 50-ти наших активистов погнали на районную конференцию. Просидели в «Пионере» до 19 часов. Ну, не издевательство?! Единственное, что внесло оживление в собрание сомнамбул − трескучее и насквозь лживое выступление Севы. Но ещё противнее было дальше. При довыборах в состав райкома выдвинули в том числе его, и полусонные делегаты проголосовали соответствующе: против Севы – 3 (!) голоса, против Ручицына (мужа библиотекарши) – 10, а остальные 250 – за всё и за всех.

Сегодня Горисов получил письмо от того же директора магазина с требованием напечатать опровержение в «КО» (Книжное обозрение). Мол, «нагрузка» – книги о С.Лазо – не нагрузка, а наоборот. На что Толя, ехидно осклабившись, заявил: «Будет вам опровержение», – и отправил это письмо в «КО», надеясь изобличить «ретрограда».

В воскресенье я, Гошка и Огонек пошли на заседание ЛИТО. Со стороны профессионалов явились Олег, Шестов, корреспондент из «Амурской жизни» и инженер Управления Надежда Пузырева. Она-то как раз и явилась лучом света в мутном царстве.

Почти час смаковали сладенький рассказ гостя из области о будущем региона. Потом я для затравки прочитал небольшой этюд «про нас». Рассказ о конфликте в девичьей компании, об избиении одной из героинь. Вразумительной оценки, кроме того, что повествование слишком пессимистично и требует доработки, я не получил. Зато всех порадовал своими виршами «Гей, славяне!» Олег:

А у нас на трассе дел невпроворот,

Вечно мы в сраженьи − дождь или метель.

А у нас на трассе отчаянный народ:

Он с песнями, усталый падает в постель.

Хорошо, что нашу многотиражку не читает сатирик А.Иванов. Иначе уронил бы он автора в постель, но с градусником подмышкой и льдом на лбу, как пить дать.

Поэтому, когда я робко прочитал два своих стихотворных наброска, чтобы хоть о чем-то поболтать, а наш профи сразу резюмировал: «В печать!..», – я просто отпал.

Затем выступила Надежда со своими стихами:

Был нелегким путь мой первый,

Встреча первая с тайгой.

Незаметно, постепенно

Становилась я другой.

Я училась сутки мерить

Не по солнечным лучам…

Слава богу, есть у нас не союзные, а настоящие таланты.

После небольшого толковища наши профессионалы постановили: отлавливать всех пишущих и тащить их за руку к нам, чтобы, понимаете ли, ковать на месте литкадры. На том с чувством выполненного долга и разошлись.

Вечером Митяй собрал всех единомышленников, кроме Горисова, укрывшегося в больнице, на предмет обсуждения Плана. Походило это на собрание «Народной Воли» или нечто подобное. Не было лишь свечей.

Говорили все о том же, набившем оскомину: о нарушениях техники безопасности, о задержках оплаты (то на одном участке не дают зарплату, то на другом), об отсутствии профсоюзного контроля и т. д. После долгих дебатов решили идти «своим» путем. Почему-то он подозрительно напоминает ульяновский.

Для начала надо оживить так называемый Совет бригадиров, члены которого могут открывать любую дверь легким ударом ноги (бедные двери и те, кто за ними!). На сходках, то есть в перекурах, в застольях надо просвещать забитую, одурманенную молодежь, проводя беседы о правах человека, читая «вредные» статейки, заводя споры. Словом, работать с инертной, апатичной массой. Решив этим ограничиться для начала, заговорщики вышли в морозную ночь… по одному.

Смех смехом, а скептик Венька Огнев бросил в пылу споров: «Тоже мне, диссиденты нашлись!», – сказал, как припечатал кличку.