Читать книгу Мертвые королевства: Годы гроз - Александр Ульянов - Страница 8

В самом сердце Мириса раскинулось огромное озеро, именуемое Скованным морем. В нем стоит остров, называемый Кольцом Вальдара, и в центре Кольца тоже есть озеро, настолько соленое, что в нем невозможно утонуть. Его называют Слезой, и в нем стоит еще один остров, под названием Кроунгард. И если Кольцо Вальдара – это город, то Кроунгард – королевский дворец.

Всякий, кому позволено в него войти, должен пересечь Солнечный мост, украшенный животными и деревьями белого мрамора, с лепестками тончайшего золота. Есть еще два моста – Гвардейский, окованный железом, и покрытый нечистотами Черный.

Внутри дворца четыре сотни комнат, три зала для пиров, три пруда, двенадцать садов и дворов и конечно же, два тронных зала, Светлый и Тайный.

Тайный зал – мрачное место с неправильной формой. Множество углов наполнены тенями, и нет ни единого окна, чтобы впустить солнечный свет. На гигантском троне уместился бы даже великан, если б остался хоть один после Эры чудовищ.

Трон этот выкован из черного железа. Высокая спинка изображает медведя, стоящего на задних лапах и распахнувшего пасть.

Тайный зал застроен ассиметричным лесом колонн. В них, как в стоячих гробах, упокоены величайшие герои Америи, а на поверхности вырезаны их лики. Говорят, что если враги войдут во дворец, статуи оживут и встанут на защиту короля. Нет большей чести для воина, чем обрести гробницу в Тайном зале Кроунгарда.

Яркий Светлый зал – полная противоположность Тайного. Солнце льется сквозь высокие окна, стены покрыты мозаикой, а пол – блистающим розовым мрамором. Прямо в зале стоят магнолии и вишни, цветущие весной, и в их кронах живут певчие птицы.

Трон Светлого зала вырезан из камня, упавшего с неба – того же, из которого сделан священный стол Низарета. Небесно-голубые жилы текут по нему, будто ручьи, и, если верить легендам, наполняют короля силой и мудростью. Трон украшен золотом, серебром и всякими известному человеку камнями. Он стоит в самом центре круглого зала, и двенадцать крутых ступенек поднимаются к нему, так что правитель взирает на всех свысока, как и положено владыке.

И на этом троне восседает король Америи Эсмунд Первый по прозвищу Законник, старый человек, уставший от тяготы власти.

Песня соловья наполняла душу красотой и страданием, ведь песня была из прощальных. Год снова выдался холодным и дождливым, осень наступит рано. Да что там: все лето было как будто осень.

Увядание. Оно ждет всех нас. Но за неизбежной зимой человека, увы, не следует весна.

Приступ артрита вцепился в руку Эсмунда, как бешеный пес. Он стиснул подлокотник, чтоб не показать свою муку, и кивнул, приглашая следующего просителя.

Высокий трон окружали Королевские Щиты. Лучшие рыцари страны, что поклялись королю жизнью и смертью, не спускали рук с мечей, а глаз – со всякого, кто смел приблизиться.

Сегодня был приемный день. Светлый зал с раннего утра наполнился людьми. Сновали туда-сюда слуги, придворные шептались, разбившись на маленькие кучки. Просители и докладчики шли к трону бесконечным потоком – Эсмунд знал, что они не иссякнут, пока он сам их не остановит. Гостиницы на Кольце всегда полны людей, желающих что-то получить от короля – будь то правосудие или подачка.

Большую часть он слушал в пол-уха, ибо слышал все это уже десятки раз. Земледельцы третий год жалуются на плохой урожай и просят послабления податей. Королевский звездочет утверждает, что Годы гроз – так прозвали эти мокрые времена в народе – наконец-то кончаются. Два рыцаря с Длани просят рассудить их земельный спор.

Вот это хорошо. Раньше такие вопросы всегда решались кровью, но Эсмунд запретил феодальные войны еще в начале правления, двадцать лет назад. Вассалы долго роптали – им всегда хотелось побряцать оружием. На примере нескольких пришлось показать, что бывает, когда противишься воле короля. Головы самых непокорных долго украшали Гвардейский мост.

Что же, скоро у вассалов будет возможность повоевать. И многие об этом еще пожалеют.

Законник утер лицо и шею платком – быстрее, чтоб никто не увидел дрожь в его руке. Сегодня, как назло, день вышел солнечным, и в мантии, подбитой мехом горностая, было слишком жарко.

Раньше короли Америи сидели на троне в латах, чтобы все видели – страной правит воитель. Но мода на железо прошла в начале века, теперь все любят бархат и шелк. Кальдийцы задали этот тон, а последние правители династии Аветов подхватили, как сороки стекляшку. К тому же латы тяжелы для старика, и в них будет еще жарче.

Ничего. Скоро мода на все кальдийское – одежду, вино и манеры – тоже пройдет. На вино уж точно.

Проклятый Илларио. Он знает, как любит америйская знать его вино. Знает, сколько денег это приносит торговцам по всей стране. Решение отменить поставки – серьезный удар. Люди будут недовольны, казна потеряет налоги, на западе поднимет голову взяточничество.

Эсмунд не жалел о своем решении захватить Наместника. Уже давно, очень давно короли Америи хотели перенести Святой Престол. Но Законник оказался первым, кто решился на это. Не было смысла ждать лучшего времени. Лучшее время – это сейчас.

Война все равно случится, рано или поздно. У кальдийцев есть слишком хороший повод для нее.

Эсмунд Теаргон был первым в новой династии, сменившей Аветов на троне Америи. А около века назад король Артис Прекрасный оставил кальдийской принцессе бастарда. Мальчик выжил в придворных войнах, его потомки заняли трон и объединили раздробленную страну. И когда скончалась Амелия Третья, последняя из Аветов, сразу вспомнили, от кого ведут свой род.

Нужна была лишь искра, чтобы начался пожар. Эсмунд сам высек эту искру, и уже чувствовал запах дыма.

Но если он и жалел о том, что захватил Наместника, то лишь потому, что сделал это так поздно, когда уже стар и немощен.

– Ваше величество? – голос камергера как будто разбудил его, вырвав из раздумий.

Король внутренне встряхнулся. Два рыцаря с Длани ждали, что он скажет.

– Пусть королевский юрист отправится с вами, – сказал Эсмунд. – Он проверит документы, измерит земли каждого и решит, кому принадлежит это несчастное поле.

– Со всем уважением, мой король, это поле приносит немало пшеницы как владельцу, так и короне, – сказал один из рыцарей. – А мой род всегда был верен Кроунгарду. Мой прапрадед покоится в Тайном зале, и…

– Не стоит хвастать достижениями предков, если сам ничего не добился, – перебил его соперник. – А в Годы гроз никто не богат пшеницей. Я ращу на тех угодьях лишь сургу.

– Довольно! – отрезал Эсмунд. – Король принял решение.

Камергер ударил посохом о пол, ставя сегодняшнюю точку в споре. Рыцари поклонились и отправились восвояси.

Поток просителей не иссякал, и Эсмунд сам прервал его после полудня. К трону допустили того, кто ждал приема уже не меньше двух недель. Человек в лиловом дублете с длинной светлой косой, спадающей на плечо, преклонил одно колено.

Так положено. Простолюдины встают на оба колена, знатные – только на одно. Эсмунд дал знак, и Герда, капитан Королевских Щитов, вышла вперед и силой заставила человека встать на оба колена.

– Я могу отбыть, вашье величество? – покорно спросил кальдийский посол. Внешне он ни капли не оскорбился.

– Думаешь, ты такая же важная персона, как Великий Наместник, чтобы задерживать тебя?

Чужестранец молчал. Придворные тоже молчали, глядя то на него, то на короля.

– Ньет, вашье величество, – наконец ответил посол.

Эсмунд поморщился. Жующий кальдийский акцент всегда раздражал его.

– Можешь отбыть, и захвати с собой пару соотечественников. Мне надоело слушать кальдийскую речь при своем дворе и нюхать ваши тошнотворные духи!

Посол благоразумно кивнул. Герда все еще стояла над ним, и ее не по-женски каменное лицо сейчас выглядело еще суровее, чем обычно.

– Что перьедать моему королю?

– Илларио отправил мне письмо и посылку. Я не буду ничего писать, передай на словах: Великий. Наместник. Останется. В Америи.

– Позвольте сказать, ваше величество.

Кардинал Джерио эль Лекко возник прямо перед троном словно из ниоткуда. На его мелком лице расцвела лошадиная улыбка.

– Нет! Довольно шептаться. Герда!

Капитан Щитов молниеносным движением сорвала с пояса топор и занесла его в воздух. Посол вздрогнул и сжался, по залу пронесся вздох ужаса, когда топор опустился… и упал на пол.

– А вот и посылка, – сказал Эсмунд, глядя, как медленно обретает цвет лицо посла. – Передай ее своему королю.

– В-вашье величество, – акцент стал еще сильнее, так что Эсмунд едва разбирал, что лопочет кальдиец. – Это же значить война…

– Именно. Забирай и иди прочь.

Бормоча что-то еще, посол поднял топор и поднялся сам, прижимая оружие к груди. Этикет безупречен – поклон, десять шагов спиной вперед, еще поклон, и только потом он повернулся к королю спиной.

Еще до того, как кальдиец покинул зал, Эсмунд поднялся, проклиная про себя боль в пояснице. Выпрямился, насколько мог и объявил:

– Позовите писцов и хранителя печати! Вы все – напишите своим родственникам в замки! Король созывает знамена! Если есть на то воля Господа – пусть будет война!

Пажи побежали исполнять поручение. В зале поднялось волнение, кто-то сразу поспешил удалиться. Несколько рыцарей приветствовали решение государя. Растерянный кардинал Лекко поклонился королю и исчез в толпе придворных.

Мерзкий человек. Архиепископ Симон убежден в его верности, но как может быть верен урожденный кальдиец, пять лет проведший в Первом Граде?

– Можно сказать? – спросила Герда, вернувшись к трону.

– Говори, – сказал Эсмунд, садясь.

– Война будет страшной. Объединенный Кальдириум – не те разрозненные государства, что мы угнетали веками.

Эсмунд никогда не сомневался в своих решениях, и Герда лишь на миг заставила его задуматься.

– По воле Господа и воле королей война все равно случится. Не я начну ее, так Илларио, – Эсмунд стал разминать ноющую кисть. – Так лучше это сделаю я, правда, Герда?

Она кивнула, но согласия на ее угловатом лице не было и в помине.

– Правда, – сказал Эсмунд. – Все решено. Пусть будет так.

Пусть будет война.