Читать книгу Ингибитор. Фантастика - Алексей Аронский - Страница 5

Автобус мчался по почти пустому автобану, по обе стороны которого были высажены тополя. Эта однообразная полоса дороги и деревьев уходила вдаль до очередного поворота, а за ним было то же самое. Наконец, вдали показалось какое-то разнообразие – разрыв в лесополосе, площадка и табло, установленное около этой площадки. Оно было видно издалека и весело отсвечивало разноцветными светящимися надписями. Белинда Гархельд уже успела дочитать одну из завершающих частей текста своей экскурсии – до проезда мимо табло она всегда успевала. Туристы сидели с таким видом, будто на них нахлынула неожиданная усталость – на самом деле, скорее всего, заскучали. Слишком много официального было в таких экскурсиях, хотя до этого они не без интереса глазели по сторонам. Однако, сменившаяся на однообразную картина свела на нет все их проявления оживленности.

Белинда несколько притворно поулыбалась напоследок, пытаясь состроить открытое лицо, а потом с чувством наконец-то проделанной работы уселась за столиком, находившемся за шторкой.

Табло в это время пролетело над стеклянной крышей салона.

«Шестьдесят процентов» – успела разглядеть она. Франсуа, водитель автобуса, в этом месте прибавил газу – теперь все, если так можно сказать, достопримечательности, включая и это табло – позади. Через пятнадцать минут вся это разношерстная толпа, состоящая в основном из азиатских богатеев и прочих персонажей с востока будет не торопясь выгружаться из автобуса – экскурсионной «скании». Нужно будет, как стюардессе в самолете, встать у выхода и выказать внимание каждому.

«А пока чем заняться? Музыку, может быть послушать?».

Белинда достала из рабочей сумки, висевшей под столом, телефон и принялась водить пальцами по экрану в поисках чего-нибудь интересного. Внезапно телефон завибрировал, и на экране появилось сообщение от Фрека, старшего гида. Довольно неприятный тип – вызывал раздражение практически у всех подчиненных, в том числе и у Гархельд. Раздражение он вызывал своей манерой выслуживаться перед начальством: изображал инициативность в работе отдачей распоряжений, ничего по сути не менявших, делавшихся ради того, чтобы просто вмешаться во все что можно. В результате у всех постоянно сбивались запланированные графики и даже сдвигались выходные. Вот и сейчас, скорее всего, этот долговязый недотепа сидел в своем кабинете и от бездеятельности решил проявить себя, во всяком случае, в воображении Белинды вырисовывалась именно такая картина. Конечно, следовало предпринять чего-нибудь, чтобы избавиться от свалившегося под конец дня «счастья». Для начала нужно было позвонить и как можно скорее. Сделать это хотя бы ради того, чтобы на будущее он знал, что молча, именно молча и безропотно, его капризы исполнять никто не будет.

Говорить в салоне было нельзя, но был выход – за водительской кабиной было отделение размером чуть больше офисного шкафа. Там был туалет, причем для персонала. Белинда тихонько встала и, стараясь не попадаться на глаза пассажирам, максимально оттопырила синюю шторку и, обойдя столик, прошмыгнула в незаметную дверь. Места было мало, но те кто делал автобус ухитрились еще и втиснуть в нишу стены рукомойник. В кабинке было шумно, но разговаривать было можно. Фрек взял трубку спустя полминуты.

– Что вам непонятно, Гархельд, – с деланной важностью произнес начальник.

– Все непонятно, Герр Фрек, за сегодня я схватила семьдесят пять процентов от того что положено. Еще одна поездка и будет больше ста. Разве это правильно? Что у вас за группа такая? Может мне жилет оранжевый дадите, или медицинский какой-нибудь?

– Премию за две недели, – пробурчал голос в ответ. – Сейчас приедет человек из министерства массовой информации. Это важный человек. С ним делегация из Тайваня. Миллионеры и Промышленники, понимаешь. Ты понимаешь, какая тебе честь выпала?

– О'кей, – неохотно произнесла Гархельд.

– Следите за речью пожалуйста, – прозвучал голос в ответ. – Хотя бы на работе.

Гархельд проделала обратный путь за столик, щелкнула пальцем по болтавшемуся над ним вымпелом, надула губы, скорчив недовольную гримасу и сфотографировала себя. Автобус тем временем сбавлял ход – до автовокзала оставалось ехать минут пять, а автобан сменился дорогой, проходившей через коттеджный район.

Наконец, автобус остановился перед одной из крытых площадок, расположенных перед зданием из темного сине-зеленого стекла. В салоне послышалось оживление. У группы был свой гид, который вел их дальше, Белинда вела свою часть только в автобусе, а сейчас уважаемым гостям предстояло выполнить массу разных почти что ритуалов. Например, посетить монумент орла высотой метров двадцать, находившийся неподалеку. Экскурсанты начали выходить. Первым вышел Штрайбер – тот самый гид. Она его знала, но плохо, на том уровне, что только здоровались. Он сидел позади салона.

Затем потянулись экскурсанты, в основном азиаты и еще два негра, оба толстые и лысые, а в кино все такие здоровые и накачанные. Гархельд стояла в проходе и каждому вежливо улыбалась и желала приятного продолжения путешествия.

Внезапно перед ней появился довольно неожиданный тип – огромный пузатый амбал в черном пиджаке и с каким-то несуразным шарфом на шее, как у хипстеров, или словно он пародировал стереотипного француза. Только он был еще несуразнее чем такая пародия. Шарф был с торчащей из него бахромой, будто это изрядно потрепанная тряпка. Впрочем, вещь явно недешевая, и хипстеры были бы в восторге. Тряпка очень подходила к бороде иностранца – длинной и растрепанной, как у разбойника. Лицо было красное, а несколько верхних зубов были золотыми.

Человек был явно с Востока, не совсем понятно насколько далеко на восток. Но оттуда.

Он остановился, поклонился всей своей тушей, при этом Белинде показалось, что своим задом он может легко толкнуть стоявшего позади него. Остановившись, он заговорил на ломаном немецком:

– Спасибо большое, страшно, хорошо,. Страшно, познавательно, очень и очень. Он нес какую-то хрень, пытаясь перевести со своего языка.

Желая сделать все, чтобы этот господин быстрее проскочил и освободил проход, Бединда легонько поклонилась ему в ответ, как бы копируя его, и произнесла:

– Вас ждет еще много познавательного впереди. До свидания.

В душе она опасалась, как бы этот чудак, не поняв и желая переспросить, не прицепился к ее словам. Но обошлось.

Затем следовала какая-то гламурная, скорее всего Британская или Североевропейская тетка лет пятидесяти с собачкой на руках – вот эту тетку бородач и мог бы толкнуть своей жопой. Потом снова пошли азиаты.

Вообще группы были двух типов – они или комплектовались из людей одной страны или хотя бы культуры, или, второй вариант – смешанные. Те первые, однородные, требовали большей квалификации – надо было хотя бы немного понимать их язык и знать кое-что об их странах. Для вторых никаких таких знаний было не нужно. Возможно, были и другие причины такого разделения: в конце концов, в каждом телефоне есть сервис со вполне сносным переводчиком, можно даже голос выбрать. Наверно все дело в устаревших правилах, которые не отменили.

Наконец, салон опустел. Дверь закрылась, Франсуа завел двигатель и отогнал машину в дальний угол площадки.

– Ты слышал? – Обратилась Белинда к седому водителю. – Надо будет еще раз съездить.

– Как я мог слышать? – С притворным удивлением ответил тот. – О чем?

– Не валяй дурака! Я вообще в бешенстве, – этот Фрек наверняка тебе позвонил.

– Позвонил, – сдался Франсуа. – Но это не мне еще, лишний раз, а тебе еще лишний раз. Я бы все равно еще с Гансом поехал.

– Так его бы и отправили! – Недоумевала Белинда.

– Ты не понимаешь почему это? у тебя профессионализма значит больше. Радуйся, начальство тебя ценит, – и заржал.

Вообще Франсуа был классный мужик, юморной. Все, даже такие молодые сотрудники, как Гархельд, называли его на «ты», причем он сам на этом настаивал. Когда она впервые с ним познакомилась, то обратилась к нему на «вы», но он быстро ее поправил.

– Видел того здорового мужика? – Обратилась Белинда к водителю, когда автобус уже тронулся и покидал площадку. – Такой здоровый, как шкаф. Прическа как у не пойми кого и бородища. Он с востока скорее всего.

– Да, оттуда. Казак какой-нибудь, или хозяин фермы, что в общем-то одно и тоже. Не хотел бы я встретиться с ним на его территориях.

– Почему именно? Хотя тип конечно неприятный.

– Ну знаешь поговорку «Восток дело темное».

– Да все так говорят кому не лень. А вообще, я хочу куда-нибудь туда съездить, но родители против. Конечно, если бы по-настоящему, всерьез захотела, то не спрашивала бы.

– Ты же хотела… Тебя не поймешь, то в Гренландию, то в Индию… Теперь на восток… Все вы, молодежь, один хрен никого не слушаете. Надо по специальному туристическому маршруту, если что. Там города приличные. А влево или вправо отклонишься, поедешь бездумно в какую-нибудь глушь – пожалеешь. Я там не был, но знаю.

– Друзья рассказывали?

– А то!

«Скания» тем временем выехала на автобан. Эта была другая дорога, в объезд города, но на возвышениях можно было издали разглядеть то, что представало взору экскурсантов на основном маршруте. Вообще Берлин был в определенном смысле очень депрессивным местом. Гархельд ни за что не поселилась бы в его оставшихся обитаемыми жилых районах. Между тем, жилье в старых бетонных домах-казематах стоило дешево и имело репутацию стильного и историчного образчика довоенной Германии. Сплошные, казалось бы, плюсы. Экологическая обстановка по заверениям всех, кто интересовался темой и проводил измерения, была тоже в порядке, правда, с некоторыми оговорками – считалось, что те, кто постоянно находится в некоторых лишь частично открытых районах, должен соблюдать меры предосторожности. Ничего особенного. Такие же предосторожности как, например, врач-рентгенолог. Многочисленные табло вдоль автобана для этого и предназначались. Высвечивавшиеся на них показатели были в пределах безопасного уровня, хотя и выше природного фона. Данные были как в микрозивертах, так и в процентах от среднего уровня, что позволяло легко вычислить полученную за день дозу. Несмотря на все успокаивающие сведения, в народном сознании это был город кладбищ и сам частично кладбище.

Автобус выехал на участок, который пролегал через возвышенность и сквозь легкую дымку стали просматриваться угловатые силуэты старых зданий, а вскоре из-за плотного кустарника на обочине, за которым скрывался крутой и высокий откос, показался туманный силуэт срезанного купола, спасшего под собой и тут же похоронившего не одну тысячу людей. Удар пришелся в нескольких километрах к югу, точнее в трех с половиной километрах. Группа массивных бетонных зданий, чьи изуродованные останки давно заросли деревьями, причудливым образом преломила или заглушила ударную волну так, что она прошлась по верхней части купола. Причем с западной стороны прошла ниже, что запечатлелось на срезанной оболочке некогда величественного колосса.

Пройди она выше, может даже, как ни удивительно покажется, в результате того что боеголовка ударила бы на полкилометра ближе, и купол уцелел бы. Бетонные стены, как у хорошей крепости, прекрасно бы защитили от излучения и, после того как прошел бы радиоактивный дождь, который бывает после таких взрывов и все бы утихло, те, кто там находился, могли бы сравнительно безопасно эвакуироваться. Может быть даже по таинственным туннелям, привлекающим ныне внимание домашних искателей приключений.