Читать книгу Призрак на сцене, или Логика дополнения - Алексей Хромов - Страница 19

Арион вернулся из кабинета Райхеля с чувством неприятной, но целительной ясности. Психоаналитик был прав: он слишком увлекся интерпретацией, рискуя потерять из виду саму реальность. Чтобы «заземлиться», чтобы вернуться от мира символов к миру фактов, он решил закончить то, что начал. Он снова открыл файл с делом «Человека-дождя».

На этот раз он смотрел не на списки украденного. Он смотрел на карту города, на которую нанес пять красных точек, обозначавших места преступлений. Пять квартир, разбросанных, на первый взгляд, хаотично. Но хаос – это лишь порядок, который мы не в силах понять.

Арион начал проверять не сами квартиры, а их окружение. Что их объединяло, кроме того, что они находились на верхних этажах? Он открыл спутниковые карты, гидрографические схемы города. И рисунок начал проступать, медленно, как проявляется изображение на фотобумаге.

Все пять домов стояли в непосредственной близости от воды. Два – на набережной главной городской реки. Еще два – рядом с большим городским прудом. Последний – в низине, у старого, заросшего камышом канала. И все пять краж произошли в те ночи, когда, по сводкам гидрометцентра, уровень воды в реке и прудах после аномальных ливней достигал пиковых, почти критических отметок.

Вор реагировал не на сам дождь. Он реагировал на угрозу наводнения.

Арион закрыл глаза и сложил все в единую цепь. Символы воды, которые вор забирал: синяя ваза, морские карты, аквариум. Кражи, совершаемые только при угрозе большой воды. Местоположение квартир – высоко, в безопасности от затопления. И сам ритуал – проникновение без взлома, как сама вода, просачивающаяся сквозь щели.

Он набрал номер Ростовой. Она ответила сразу, ее голос был усталым и раздраженным от бесплодных допросов Сомова и Вронской.

– Ветров? Если у вас нет имени убийцы Ставрогина, то я очень занята.

– У меня есть имя, но не то, что вы ждете, – сказал Арион спокойно. – Ваш «Человек-дождь». Его зовут Степан Хлебников. Скорее всего, он живет в доме напротив последней жертвы. Третий этаж, квартира сорок два. И, думаю, прямо сейчас он сидит и смотрит на реку, проверяя уровень воды.

На том конце провода повисло молчание, полное шокированного недоверия.

– Откуда, черт возьми, вы это взяли? – наконец спросила Ростова. – Вы взломали нашу базу данных? У вас там жучки? Или вы просто угадали?

– У меня есть карта и список украденного. Больше ничего не нужно. Хлебников – бывший метеоролог из городского гидрометцентра, – начал объяснять Арион, и его голос был ровным, как у диктора, зачитывающего новости. – Его уволили лет семь назад. За грубую ошибку в прогнозе. Он не предсказал резкого подъема воды в реке из-за так называемых «залповых осадков». В ту ночь случилось локальное наводнение в прибрежном районе. Погибли три человека. Его жена и маленькая дочь были в их числе. Его дом затопило.

Ростова молчала. Арион слышал, как она тяжело дышит.

– Он не крадет, Ева, – продолжил он. – Он спасает. Он одержим водой, это его личный демон, его Моби Дик. Когда начинается сильный ливень и река поднимается, его травма оживает. Его затапливает паникой. И он идет «спасать» символы воды из чужих домов, из тех, что находятся высоко, в безопасности. Он забирает аквариумы, синие вазы, картины с морем. Он пытается контролировать стихию, которая отняла у него все. Он запирает ее образы у себя в квартире, чтобы она больше никому не причинила вреда. Это не кража. Это очень печальный и очень понятный ритуал посттравматического расстройства.

– Господи, – только и смогла выдохнуть Ростова.

– Проверьте, – сказал Арион. – Его наверняка допрашивали как свидетеля и пострадавшего по делу о том наводнении. Уверен, что и на учете у психиатра он где-то стоит. А адрес… он смотрит на реку из своего окна, и когда видит, что она подходит к чужим, безопасным окнам, он идет туда. Чтобы забрать воду и отнести ее домой, под свой контроль.

Он повесил трубку. Он не сомневался, что все совпадет. Он посмотрел в окно. Дождь почти прекратился. Где-то в одной из тысяч серых коробок этого города сидел несчастный человек, чья квартира была похожа на музей воды. И ему, наверное, сейчас стало немного легче. До следующего ливня.

Арион сделал глоток остывшего кофе. Разгадывать такие истории было просто. В них была своя, пусть и болезненная, но человеческая логика. Логика боли и потери. Логика, которую можно было понять и которой можно было сочувствовать.

В деле театра «Лабиринт» человеческой логики не было. Была какая-то другая. Холодная. Расчетливая. Нечеловеческая. И это пугало его гораздо больше, чем все призраки утонувших семей. Это была логика абсолютного контроля. И он снова возвращался к ней. Но теперь – с чуть более ясной головой.