Читать книгу Колышутся на ветру - Алексей Воскресенский - Страница 13

После смерти отца прошло около месяца. Мама плакала первую неделю, так, что ванну можно было наполнить всеми выплаканными слезами. Я получила несколько двоек, за невыполненную домашку, но, думаю, учителя всё понимали.

Мы никогда не обсуждали с мамой наши чувства. Вот так в открытую, я не могла спросить: «Как ты, мама? Что творится у тебя в душе? Мы разделим эту боль… Будем идти дальше, всё будет хорошо!» Нет, мы молча пропитывали воздух комнат свинцовой скорбью.

Лишь иногда, осторожно обнимаясь, мама зачем-то шептала: «Прости».

Зимние каникулы начались со звонка по телефону.

– Здравствуйте, Вас беспокоят из милиции, гражданка Цветкова, следователь Ничипоренко.

Я была рядом и стала подслушивать громкий голос в трубке

– … Вам нужно явиться в отделение сегодня к десяти часам, кабинет тридцать восемь… …мы нашли убийцу вашего мужа.

– Хххорошо, нооо, ну да, хорошо, спппасибо.

Помню своё состояние: на долю секунды я вроде обрадовалась, а потом что-то засвербело внутри, опять ярко вспомнился тот вечер. Я не знала, чего хотела. Наверное, больше всего мне нужно было знать за что. И ещё: я до жути боялась разговаривать с милицией. Но, к счастью, маму вызывали одну.

И вот, она возвращается от следователя. Глаза красные, идёт в ванную, потом закрывается в своей комнате, ни слова не произносит. Я не хочу докучать. И только утром за завтраком с надеждой смотрю на неё и прошу рассказать.

– Мари, тут нечего рассказывать, – резко отвечает она.

– Но кто он, ты его видела? Что он говорил? За что?

Мама вздыхает, застывшим взглядом высматривая что-то за окном.

– Обычный мужик, алкаш, бандит, уже сидел… Нужны были деньги. Он видимо знал, что у папы зарплата в тот день.

Странно – подумала я, – кажется видела папин бумажник, когда расстёгивала куртку, чтобы найти рану. Вслух ничего не сказала. Мама не хочет меня расстраивать лишний раз. Ну и ладно.

Чёртовы деньги! Добро пожаловать в реальность, маленькая Мари. Человека можно убить вот так просто, просто потому, что кому-то нужно выпить, а денег нет. «Деньги меняют сознание» – так говорил папа…

Маму ещё несколько раз вызывали. Она никогда не рассказывала подробности. Я не знала, как подступиться к ней, как помочь. Пугающий холодок пробегал между нами. Мама отдалялась и отгораживалась стеной. В прямом и переносном смысле. И единственным, о чём иногда спрашивала за это время, был балет.

Убийце дали пятнадцать лет. Я не ощутила ничего. Справедливость, возмездие, воздаяние и прочая кара – никак не влияла на отсутствие папы и состояние мамы, которая чаще стала ходить в церковь и реже краситься.

Вот в такое время я впервые и задала себе вопрос о смысле жизни. О добре и зле. О том, что я делаю, чего хочу и к чему иду. К чему идём мы все.