Читать книгу Дурацкий кораблик - Алексей Юрьевич Лавров - Страница 11

Настал день нашего первого масштабного злодейства. Утром, как конвойные заталкивают зэка в допросную, шлюп пропустил каторжника в уютную гавань. Парней не выпустили на оправку. Типа, радуйтесь, сегодня выходной, завтра всѐ почистите. Я затаился в такелажке за канатами в ожидании продолжения. Лежу, закрыв глаза, прислушиваюсь к окружающей среде и вкушаю от Зака английской премудрости. Быстро у нас это дело двинулось. Чем лучше понимаю речь, тем обширнее доступные напрямую сегменты его памяти. Вот почему тогда Руда спрашивал, кто английским владеет. Им с самого начала была доступна почти вся память реципиента. Заки у меня стал немного пришибленный. Он тоже в русском серьѐзно прогрессирует и получает доступ к моим массивам данных. Для подростка восемнадцатого века, мягко говоря, очень непривычно. Ничего, привыкнет. А пока он в тихом шоке от открывшихся перспектив. Его обуяла жадность к новому знанию. Изводит меня языковыми уроками, как я его физподготовкой. Но сейчас оно к лучшему, время ожидания пролетает незаметно.

Наконец, послышались команды лечь в дрейф, отдать якоря и паруса долой. Пора нам. Поддеваю кортиком подпиленные доски, отдираю их по одной. Ничего так лючок получился. Теперь верѐвку туда. Первым вылез мрачный, полный плохих предчувствий Черныш. Помешан парень на конспирации. Потому лупили меня тогда! Я аж сам поверил, что смерть пришла. Мне только и надо-то было Била Конягу обложить. Парни просто подождали, пока меня чуть не убьют, а потом жестоко покарали за содеянное. Простенькая операция, по мнению Черныша. Всѐ получилось ну очень убедительно и полезно. Только для Захарушкиного здоровья не очень, но это подразумевалось с самого начала.

Потому и вылезают парни в самый последний момент, чтоб нас сдать не успели. Это мы правильно, как оказалось. Пацанята готовы ближнего своего не только сдать, пополам перегрызть. Боятся нас и ненавидят. У нас команда, стоим друг за друга спина к спине и безжалостно пресекаем всѐ, что сочтѐм враждебным. А они даже ходят бочком, спинами к борту.

Ну и пусть в трюме сидят, гадают, куда это наша банда собралась, и что из этого получится. А у нас дела. Первая пятѐрка в комплекте, пошли, ребята. Оставшиеся пока за порядком в трюме проследят.

Осторожно выходим из такелажки. Деды на фасаре расставлены.

Боцман нас немного разочаровал. К нашей затее из своей команды он привлѐк только треть, другую треть назвал мутной, а остальных бздунами или того похуже. Приходится таиться на своѐм, блин, корабле. Тихим свистом привлекаю внимание дяди Яши. Тот, глянув в мою сторону, смачно сплюнул за борт.

Плохой знак. Значит, он считает, что на конвойном шлюпе решили упереться в инструкцию. По правилам шлюпу надлежит стать от нас на расстоянии убойного залпа их пушек, в два приѐма высадить на каторжник конвоиров и, только убедившись, что всѐ под контролем, заниматься загрузкой продуктов. Нет бы, всѐ упростить и ускорить – встать с нами борт в борт. Мы б их скопом слепили, а так канителься с ними по частям.

Вылезаем на бушприт и по одному рыбкой в море плюх. Гребѐм под самым бортом к корме. Я первый, потому что самый лѐгкий. Мне сначала беседку на рыме развязывать, потом лезть с верѐвкой до дырки сортира.

Уф! То ещѐ занятие этот промышленный альпинизм. Залезть – меньше, чем полбеды. Сначала, обвязавшись и раскорячившись, удержаться, пока по верѐвке поднимется Плюшевый. Зуба мы поднимаем вдвоѐм, Клыка втроѐм, последний у нас Черныш – самый тяжѐлый, наверно потому, что самый умный. Тесновато впятером в гальюне, быстрей бы наружу. Но надо терпеть, дядя Изя же терпит.

Судовой плотник Израэль Хэндс давеча категорически закрыл доступ в сортир, заявив, что не ручается за прочность досок и здоровье посетителей. Затеял ремонт, натащил к дверям заведения деревяшек. Только не клеится у него что-то, возится долго. У самых дверей. Его самого припѐрло как раз, когда конвоиры прибыли, Кэпу доложились и по постам разбрелись. Думает, чего куда-то тащиться, когда офицерский гальюн под носом? Один-то раз можно, чай не провалится. Открывает дверь, а там мы.

– А, это вы, ребятки?! Чего вам, верѐвок? Ну, забирайте и бегите убивать, только сильно не шалите, – ласков наш дядя Изя.

Подходим к кап-каюте. Из-за дверей слышен голос капитана:

– Перестаньте брюзжать, Дасти. Осталось немного подождать. Скоро шлюпки отвезут нас в город.

– Угу, скоро. Пока вся команда шлюпа не нагуляется на берегу.

– Что Вы как старик, ей Богу! Нас ждѐт целая ночь развлечений!

Ага, и не одна. Заходим внутрь радушно улыбаясь. Блин, Джима с Боу не хватает, носит их где-то. Остальные сидели за столом. Дасти и штурман спиной к входу, Кэп с обратной стороны стола рожей к нам. Кэп отчего-то нам не обрадовался, расстроился даже. Ну, понятно, у переборки пирамида с мушкетами, тут мы пришли, а ему хоть жопой стреляй.

– Кэп, Вы разве по мне не скучали? А я вот очень соскучился, – куражусь над клиентом. Однако довольно лирики. Плюшевый без предисловий врезал Дасти коленом в печень, а Черныш с размаху врубил двумя руками по загривку так, что Дасти воткнулся благородной мордой в стол.

Из-под штурмана Зуб выбил стул, а Клык коленом в спину скорректировал падение. Переносицей в ребро столешницы – любит Клык классику.

Всѐ это побудило Кэпа к действию – начал что-то в столе правой рукой нашаривать. В неѐ-то мой кортик и прилетел, в плечо воткнулся. А он зараза упорная не унялся, левой начал в столе шарить. Запрыгиваю задницей на стол и с разворота ему двумя ногами по раненному плечу. Вот так-то лучше. Задохнувшись от боли, мразь валится с кресла, раззявив пасть в беззвучном крике. Так, что там в столе? Ухты!

Золотишко и пистолет. Вряд ли он собирался от нас откупаться, наверно убить хотел.

– Так ты, сука, хотел меня убить?! – шиплю ему в рожу и бью рукоятью пистолета по раненной руке.

– О-о-о, умоляю, не надо. Деньги в тайнике вон за той панелью. Там много. Берите и бегите, может быть, вам удастся удрать, – скулит Кэп.

– За деньги спасибо, только мы не можем оставить Вас в таком состоянии. Вы были так добры ко мне, – говорю ему, снимая с него камзол. – Парни, хорош, забьѐте же.

– Хм, ты прав, пожалуй, – задумчиво оглядывает клиентов Черныш, – только продырявь Дасти клешни, он ими всѐ равно толком пользоваться не умел.

– Ага. Клык, ну, перестараетесь же, насмерть забьѐте! – укоряю братцев, пробивая Дасти левое плечо.

– Подумаешь, насмерть. Авось не сдохнет. – Бурчит Клык.

– Держите же себя в руках! – убеждаю ребят, пробивая Дасти правое плечо.

– Без симметрии нет гармонии, – заметил Черныш, поглядывая на Кэпа.

– Блин, точно. Сейчас исправлю, – втыкаю кортик Кэпу в левое плечо и чуть не ору, – да свяжите вы уже Доусона, хватит с него.

– Ну, хватит, значит достаточно, – соглашается Зуб.

Перевязали дырявых рукавами их же сорочек. Связали им руки.

Теперь пасти перетянуть, чтоб не орали.

– Парни, пусть Дасти с Кэпом пока на цыпочках постоят, – говорю, закидывая верѐвку на крюк. На него обычно вешают фонарь. Теперь эти немножко повисят. Подвесили их не за шеи, чтоб ненароком не удавились, а за раненые руки, вернее, локти – подволок низковат. Полезно, когда за руки. Во-первых, кровь отливает от дырок в плечах, во-вторых, если попробуют встать на пятки, будет очень больно – они же на одной верѐвке. Интересная у них будет игра – кому стоять, кому висеть, качельки прям.

– Слушаюсь, сэр лейтенант, сэр, – заорал от гальюна дядя Изя, в порыве служебного рвения.

– Эге, Джим с Боу идут, приготовиться, – командует Черныш.

Встреча была прохладной и краткой – каждому по пинку под колено и по табуретке на голову. Больше их не били, просто связали и рты перетянули. Зла на них у нас особого не было, да и дел полно.

– Кэп, я к Вам так привязался, что даже не знаю, что буду делать без Вас… Придумал! Возьму-ка я Вас с собой и буду развлекать, как умею. Мы, если что, собираемся удирать на этом корабле. Здорово придумал? Тоже очень рад. Вы тут повисите, я пока сильно занят. Но, честное слово, как только освобожусь, сразу к Вам. И к Дасти. – Душевно поднимаю им настроение. И чего распинался? Парни молча выдали им по пинку. Взяли из пирамиды по мушкету. Зарядили древних уродов, обозлились, ещѐ по разу пнули Кэпа и на выход.

У дверей капитанской каюты часовой полагается. Дядя Ваня, шкипер, на переборку облокотился и задумчиво мизинцем в ухе ковыряет. Шкипер в кормовую надстройку чужих не пустил, чтоб не затоптали палубу.

– Ох, и шумите вы, ребятки! Мне мушкет взяли? Тогда я у Зака заберу, у него вон пистоль есть. Пойдѐм что ли? Только не запнитесь, валяется тут один.

– Сэр Джон, что ж ты у него мушкет не взял? – недоумеваю, отдавая пушку.

– Не было у него, шпажонка тока. Офицерик со шлюпа, конвоем командовал, пока в рожу не получил, – говорит дядя Ваня и, спохватившись, что болтает с сопляком, выдал мне подзатыльник и поучение, – не по росту тебе мушкет, ты пистоль-то удержи.

– Зарежет он тебя, шкипер, а жаль, – сочувствует дядьке Черныш, переходя к делу. – Сколько их всего, где, поскольку, что делают?

– Ну, всего их пятнадцать с офицером. Эй, ты чего там, Зак, запнулся?

– беспокоится шкипер.

– Без офицера. Не отвлекайся, сэр Джон, – успокаиваю старика, вытирая кортик.

– Вот ведь, точно зарежет гадѐныш!

– Потом как-нибудь, а сейчас давай уже, продолжай, шкипер, – снова пытаюсь успокоить дядю Ваню.

– Ага, поживу ещѐ, значит, ну, спасибо. Уф, ладно. Двое на мостике, трое на баке, ещѐ трое на полубаке, трое на юте, четверо в резерве, то есть сменные. Сменные дрыхнут, остальные начальство матерят, в кости играют, да на берег пялятся. Если стрелять не будете…

– Как скажешь, сэр Джон.

– Зак, языком кровищу с палубы слижешь!

– Да успокойся, шкипер, мы ж не звери, – теряет терпение Плюш, – Черныш, командуй уже.

– Ты с Заком на мостик, мы берѐм ют. Потом пакуем сменных. Сразу после склянок…

– Каких склянок, сынок?!

– Ну, позвони, шкипер, трудно тебе, что ли? Длинному сигнал дадим. Вот после сигнала быстро, но аккуратно, лепим полубак и бежим страховать Джека. Они ж там без мушкетов совсем, бедняги.

– Как я, – горестно вздыхая, соглашаюсь с Чернышом.

– Да подавись ты своим…

– Отставить, сэр Джон. Всѐ, парни, начали, – даѐт Черныш отмашку.