Читать книгу Дурацкий кораблик - Алексей Юрьевич Лавров - Страница 4

– Всѐ, Зак, пошли к Джеку.

– Какому? – обмер Зак.

– Длинному.

– Зачем? – прям как «не дамся» крикнул малыш.

– У него спросим. Пол сказал, что нас звали, – я жесток.

– Может уже забыли?

Меня аж захлестнуло его страхом, обидой, злостью. Как тогда, перед спецшколой. После драки стенка на стенку убегал один. Не убежал. Так он перед первой порцией мне в лицо глянул, а из глаз тот же раствор. Тогда меня это не остановило. Хорошо, что не покалечил, но доучиваться пришлось строем, с песней и по распорядку.

– Пойдем, Заки, не бойся. Всѐ будет хорошо. Всѐ равно завтра с акулами купаться.

– Успокоил! Завтра съедят, если сегодня не убьют. Эх! Пойдем.

Пробираемся в полумраке по трюму. Пацаны не препятствуют, все уже в курсе. Они оценили и заплыв, и бутерброд, и то, что Джек позвал. Глядишь ты, ещѐ вчера был Дристун, а сегодня его Длинный зовет поговорить. Хотя Дристуном он так и останется. Погоняло – это навсегда.

Зак остановился перед группой пацанов, сидящих на корточках у гамака. В гамаке располагался длинный парень.

– Длинный Джек, – шепчет в голове Зак.

– Догадался. Слазь с руля, дай я поговорю.

– Ты же по-человечески не понимаешь.

– Дай попробую.

– Ну, попробуй. А как?

– На лошади ездил? Представь себе, что ты с нее грохнулся.

– Вспомни.

– Что вспомни?

– Вспомни, а не представь.

– Ну, вспомни.

Тресь. Больно-то как! Вспомнить всѐ, понимаешь. У ѐ-ѐ-ѐ, это ж не вспомнить, а ощутить. Бьют же!

– Добавить тебе, или ты догадаешься с людьми поздороваться? – спросил длинный ломким баритоном. По-русски!

– Э… здравствуйте, – отвечаю.

– Во, тормоз скрипнул, – ехидно сказал кто-то из пацанов. – Иди на мой голос, болезный, падай у борта. Куда? На жопу. Фирштейн раша? Тогда шнелле и не бзди, не о чем уже.

– Тормоз сел? Ну, значит можно начать кой-чего обсудить. Итак, что тут стебалось, все поняли?

– Да.

– Угу.

– …

– Да.

– Yes.

– Чо? – каркнул длинный с гамака.

– Да прикалываюсь я, – виновато буркнул полумрак.

– Ага, а я тебя чуть не убил. Тогда запали лучинку, типа мы в кости играем, приколист.

– Ой мне! Вы тута все залѐтные? А как опознались? – аморально и неприлично откровенно радуюсь такой компании.

– Почти вменяемых опознали по популярным мотивчикам. Я сегодня

«Мурку» мычал, приколист «Yesterday» в полный голос выводил, Поли «You are in the army now»…

– Да кому он пел, Джек? Захарушку забрызгал говном, пнул и обложил матом!

– Петь ещѐ тебе! Тебя мы по отмороженности опознали. Зак на такое не способен. Только сталкер может, едва сдохнув, попытаться сделать это ещѐ раз.

– Почему ещѐ раз?

– Дристун, ты что, вчера убухался?

– Я не дристун, Поли. Помолчали.

– Так, ладно, хорошо, чудесно, в жопу… и с поворотом. Да не психую я. Почти. Призраки, кто при жизни английский знал? – решительным тоном спрашивает Джек.

Призраки из полумрака подали голоса:

– Ну, я.

– Я тоже.

– I am, sir.

– Опять?

– No, sir.

– Я ещѐ.

– Всѐ? И не ужрались вчера, как Дри… этот? Значит, вам всѐ ясно. Для необразованных алкашей есть новости, все не очень, но нам пофиг, потому что мы все вчера погибли. Рванула в нашем Б-ке на химкомбинате какая-то срань. Я лично взрыв видел – последнее, что запомнил из той жизни.

– Я тоже из Б-ка, – говорю в шоке.

– Тут все оттуда, алкаш. Или не все? – Джек резок. – Фу, значит, я это правильно подумал, хотя боялся, что везде, как у нас. Значит не везде. Если все мы оттуда, да в одном месте…

– Гм. В абсурдном месте…

– То по теории абсурда и недетерменируемости распределения западла в пространстве-времени, только так.

– Хм.

– Вы хоть по очереди глючте, призраки. Ещѐ желательно представляться, чтоб знать, кому за дурь провести непрямой массаж мозга, – злится сбитый с толку Длинный. – Только так, блин! Но это нам интересно чисто теоретически, а практически… для тех, кто не понял, или сомневается: Мы в трюме каторжного судна его грѐбаного английского величества. Мы – каторжане, малолетние убийцы, которых не повесили по судейской дурости, или ещѐ из-за чего-то.

Да-а-а, а я думал, что страшнее, чем в пионерлагере уже не будет. Темнота, гроб на колѐсиках – добрая сказка. У меня вырвался смешок.

– Ага, уссаться можно. Дристун, ты в истерику не впадѐшь?

– Не впаду, и я не дристун.

– Ну-ну, мы не рабы, рабы не мы. Знаете кто мы? Оглянитесь. Что, не видно ни хрена? Тогда на слово поверьте – вокруг подростки с клинической шизофренией. А мы – паразитные программы, или подгруженные модули.

– А души? – спросил кто-то грустно.

– Я надеюсь, что наши души либо упокоились, либо переселились, только матрицы… – ему ответили так же печально.

– Нео, блин, – фыркаю на это муть. – Я ощущаю себя живым, значит я живой.

– Да не, логично всѐ.

– Ну, не всѐ, но в целом я тоже…

– Большинство со мной согласно? Тогда подумайте, кто мы для этих пацанов? Демоны и свиньи, и ну его в море? – Джек ставит вопрос на обсуждение.

– Да ты что, давай досмотрим!

– Аттракцион тебе?

– Нет, конечно, да я и до…

– Ясно, знакомо. Никогда не понимал фаталистов. Одно хорошо – бухтеть и бздеть не будешь. Ещѐ варианты есть? – Джек умудряется как-то режиссировать это бредовое шоу.

– Ты говоришь вирус или модуль. Может гармонично как-то с ними? – кто-то задумчиво и грустно.

– Тут всѐ индивидуально. Вот, пацаны… кстати, тут все пацаны? Фу, повезло нам! Парни, все сегодня постоянно рулили?

– Мой Зак сам клюзы чистил, а я вздремнул.

– Кто-нибудь ещѐ реципиенту управление передавал?

– Ненадолго, надолго что-то боязно.

– А не боитесь, что у пацана крышу сорвѐт, выскочит, начнѐт орать? Главная задача – наладить с ними бесконфликтный диалог на доверии.

– Подзадача одной из главных задач. Как у Оруэлла?

– В приложении к нам – выжить, во-первых, умереть богатыми и счастливыми, во-вторых.

– Ещѐ изменить мир.

– Тебе ж говорят – выжить.

– А мы не нарочно.

– С этим разобрались. Далее…

Тут на границе круга света от лучины появился какой-то силуэт. К нему метнулась тень. Послышался звук удара. Силуэт скорчился на полу и что-то быстро забормотал по-английски.

– Зак, что они там?

– Прилизанный влез. Может, хотел подслушать. Только говорит что, если Дристуна ещѐ не проиграли, то не надо, за него, мол, капрал с бакенбардами пинту рому посулил. Завтра, – отвечает Зак в страхе и отвращении.

Меня как подбросило с пола. Луплю в силуэт со всей дури, как пенальти пробиваю. Английский футбол, блин. Снова скулѐж, Джек что-то ответил. Силуэт на карачках судорожно скрылся в темноте трюма.

– Переводи, Захарушка.

– Здорово ты его! А этот, типа, проиграли, так проиграли, а Длинный ему, мол, сейчас на тебя сыграем! – веселится Заки. Джек говорит:

– Ты садись, болезный, не выходи из роли. Правильно всѐ, не оправдывайся. Как понял?

– У Зака спросил.

– Нефига себе! А мой считает, что это сон такой страшный.

– Ага! У него! Страшный! – выдавливаю сквозь смех.

– Хорош психовать.

– Да не психую я, просто ржу.

– Тогда ладно, посмейся, уникум. Будем беречь. И вообще, когда меня тут прервали, я хотел сказать, что нам нужно друг друга беречь. Первое задание – наладить с пацаном диалог. Узнать его историю, предпочтения, выловить в башке всех тараканов и под микроскопом изучить. Понятно, что получится не завтра, но работайте усердно. Это условие нашего выживания. Теперь, раз определились, зачем и что в первую очередь делать, давайте знакомиться. Я – Длинный Джек, Руда, лидер «Варанги», студент медик.

– Пол Головня, Лют, «Варанга», капитан артиллерии в запасе, егерь, водил туристов по экстремальным маршрутам.

– Зак без клички, и неча ржать. Неждан, «Варанга», охранник, инструктор-рукопашник.

– Сбитый Грегори, Плюшевый, «Чѐрные псы», промышленный альпинист.

– Сука! – шипит в мозгу Захар. – Он подельник Прилизанного.

– Помиритесь. Он уже не только приятель Прилизанного, – успокаиваю Зака и замечаю взгляд Плюша. Внимательный такой взгляд. Плюшевыйсамый хитрый «пѐс». Крови мы друг дружке попортили! Отвечаю на взгляд улыбкой. О, тоже улыбнулся!

– Эндрю Окошко, Пушок, «Чѐрные псы», таксист, дистанционно учился на психолога. Как зачем? Это ж для таксиста самое интересное!

– Вот к тебе пацанов по одному и направим, – говорит Руда довольно.

– А ко мне можно скопом. Гарри Весельчак, Черныш, главарь «псов», студент филолог, пятый курс. Чего охренеть? Этнография, фольклор, короче, ты будешь пацанам сказки рассказывать?

– Я говорю, охренеть, что самый крутой из псов – филолог.

– Я на Кавказе со срочки на контракт остался… когда вернулся, захотелось отдохнуть от всего, отвлечься… а ты?

– Грязный Дик, Стужа, «Варанга», строитель, отделочник. В смысле отделать, потом построить – мент, участковый из пригорода. Тоже водил экстремальные экскурсии. По цыганским хуторам. Думал, что довожусь, ан гляди ты, пронесло.

– Угу, «тебя бы так пронесло». Да, Неждан? Сам пошѐл. Пит Пройдоха,

Сыч, стажѐр,«Варанга», доцент МГУ, математическое моделирование и социология. Что нихрена? Должен же сюда попасть человек с законченным высшим образованием?

– Только немного не по профилю. – Черныш задумчив.

– Фигня. У нас всѐ не по профилю, и ничего, справляемся.

– Есть хоть один нормальный ботан в нашей компании? – озабоченно спрашивает Руда.

– Смотря кого считать ботаником. Меня из сельхозтехникума выгнали и призвали в ряды. Мне тоже смешно. Сейчас, а тогда… Эб Топор, Зуб,

«Чѐрные псы», садовод.

– Хм, тоже крест. Угрюмый Джордж, Клык, «Чѐрные псы», лошадок разводим. Э… разводил…

– Не зарекайся так, – Руда строг.

– Ну, правильно, мы ж пока ещѐ не сдохли! Я – Энтони Хап, Хаски, стажѐр, «Чѐрные псы», студент политеха, третий курс, машиностроение.

– Жадина Пью, Маламут, я как брат.

– Близнецы?! Ну, ѐ-ѐ-ѐ! А что рожи в синяках? – Черныш рад своим малышам.

– Дали пацанам порулить. Пью считает, что они спалились из-за Тони, типа, он пожадничал, не надо было часы у жмура брать, – говорит

Маламут.

– А Тони, вообще, Пью, крысу такую, удавит нах… за то, что он те часы всѐ выкинуть собирался, да так и не собрался, в кармане таскал! – чуть не лает в ответ Хаски.

– Сами не начинайте. Вам допзадание – помирить пацанов, – командует стажѐрами Черныш, и, обернувшись к самому задумчивому мальчишке, гаркнул, – а ты чего молчишь?

– Всѐ как-то странно… никак в себя не приду, прости. А по теме —

Невиноватый Джон, Своята, «Варанга», мастер спорта по стрельбе из лука, тренер. А что мы, парни, как-то без своих имѐн знакомимся? Я, например…

– Умерли мы, и имена наши тоже, – прерывает его Пушок. – Без имен проще, значит эффективнее. Нам с пацанами нужно работать, а не сопли друг другу вытирать, они сопли презирают.

– Верно. Между собой как в команде, срабатываться. Кто у нас главный?

– Стужа конкретен.

– Считаю, что «Варанга» выиграла в нашем последнем бою – знак судьбы. Предлагаю в лидеры Руду, – очень серьѐзно говорит Черныш. – Кто против?

– Да тут с тобой спорить, да ещѐ про Руду, психов нет, – выражает общее мнение Пушок.

– Принято единогласно. Давай, старшой, пугай нас дальше, – покончив с демократией, Черныш передаѐт Руде ведущую роль.

– Хм, действительно, перспективы у нас мрачноватые в новом для нас

17… году. Как доплыть до каторги и что там делать, мы обсуждать

не будем. Потому что доплыть до каторги на этом судне не удастся по любому. Эта лохань – не каторжник. Это наш эшафот. Не верите? Неждан, что тебе Кэп сказал?

– Каждое утро буду купаться, и петь этой мрази. Шоу ему понравилось, ѐ…

– Вот. Отправляет мальца к акулам и не чешется, что его за это спросят. Все спят в гамаках? А на обычных каторжниках спят сидя на трюмных досках в три смены. Там воришки, а орлов, типа наших, даже сейчас долго собирать полный трюм. Колониальным властям такой подарок на… не нужен. Это, конечно, предположения и догадки. Но вот здесь, если встать на плечи кому-нибудь повыше, можно услышать, о чѐм болтают в такелажке. Пацаны по приказу Джека целыми днями слушают и ему доносят. Сообщили, что мы идем к точке встречи с транспортами из колоний и двумя фрегатами. А наш конвойный шлюп уйдѐт на Ямайку. Только мне кажется, что фрегаты нас ждать не будут. Им не скажут, где нас ждать. Они будут нас искать, а когда найдут, потопят на…

– А город подумал – ученья идут. – Вспомнилось мне почему-то.

– Ага, правь, Британия, морями, тренируйся. – Злится Лют.

– Так корабль дураков – не легенда?! – удивляется Хаски, – Руда, мы попали в сказку?!

– Для нас тут всѐ реальное со всем втекающим и вытекающим. Потрудитесь это усвоить, парни, – требовательно наставляет Пушок.

– Угу, вытекающее особенно реалистично. Но подростковый корабль дураков – это как-то вообще вне вменяемости. Офицеры с виду вроде нормальные, они получается не в курсе? – в чѐм-то ещѐ сомневается Своята.

– Вот именно, что с виду. Конечно, они в курсе. Смоются на шлюпе перед самым интересным, – с яростью в голосе развеивает сомнения Руда.

– А команда?

– Ты команду видел, Своятушка? Одни старики. Скорей всего решили на их пенсии сэкономить, суки, – удивляюсь его непонятливости.

– И что делать, удирать-то некуда? – Сыч спокойно формулирует задачу.

– Если из тюряги нельзя сбежать, – философствует Черныш, – то еѐ нужно подчинить.

– Суда захватывать, короче, – ошарашил нас Руда.

– Это детям-то? – вырвалось у меня.

– Ты когда меня на ножах уделал, деточка? Позавчера? – ласково напомнил мне Плюшевый.

– Ну, если команда тоже обречена, есть возможности для сговора, – размышляет Пушок. – Нужен личный контакт хотя бы с одним матросом, а там уже дело техники.

– Хорошо, нашу тюрягу мы слепим. А шлюп? От него не убежишь, а на нѐм пушки, – подключается Стужа. – Заложники в эти времена неактуальны…

– Интересные у пана мента мысли, – говорю ехидно, – вся надежда на то, что шлюп действительно на Ямайку собирается.

– А это от чего? – заинтересовался Руда.

– От логики. Если собираются, то должны зайти за водой и едой, иначе им в океане тяжело придется. Если в порту не прощѐлкаем шанс, то…

– Тяжко им не придѐтся, – заканчивает за меня Плюшевый.

– Ха-ха-ха!

– Тихо вы, дети спят. Ищем контакт с командой. С результатами к Пушку. А сейчас нам спать пора, расходимся, – командует Руда.