Читать книгу Волки на парашютах - Ася Петрова - Страница 6

– Не уезжайте! Пожалуйста! Только не бросайте меня здесь одного! Нет! Нет! Нет! – я хватал маму за ноги, тянул за кофту, утыкался лбом ей в живот и обливался слезами до тех пор, пока папа не заводил машину и не обращал на меня свой самый строгий взгляд.

Каждый раз, когда родители после выходных уезжали назад в город и оставляли меня на даче с бабушкой, я думал, что это навсегда. Каждый раз я чувствовал, что они не вернутся, каждый раз я был уверен, что меня бросили.

– Витя, они ведь приедут в субботу! Увидишься с мамой через неделю! – говорила бабушка, похлопывая меня по плечу, но мне было не до субботы.

Мне казалось, что я один на всём свете, и от этого становилось неимоверно страшно. Я садился в гамак, упирался пальцами в шершавый ствол сосны и ждал, когда сердце выйдет из пяток. Если бы кто-то спросил, чего я так боюсь, я бы ни за что не смог ответить. Мне было нечего бояться: на веранде бабушка готовила блины с творогом, где-то по соседству мои друзья играли в казаки-разбойники, стояла тёплая погода, но мне хотелось только одного – к маме.

– Весёлый был мальчик, бегал целыми днями, купался, а в этом году прямо несчастье какое-то, – объясняла бабушка своей подруге, которая по воскресеньям приходила к нам на блины. – Как родители домой – так мы в слёзы и ничем нас не унять.

– Может, он с друзьями поссорился?

– Ни с кем он не ссорился! Совсем маленький был – так не плакал. Ой, ладно, расскажи лучше про гортензии, – и беседа плавно переходила на цветы, сорняки, клумбы, грядки и прочую ерунду.

Я скучал, слушая нудные разговоры, и досадовал на бабушку за то, что она всем про меня болтает. Но однажды во время вот такой болтовни у неё зазвонил телефон. Это был папа, он сказал, что маме дали отпуск, поэтому приедут они не в субботу, как обычно, а в среду. Я чуть не завизжал от радости – впереди было несколько счастливых недель!

– Ну что, Витя, как ты себя вёл? – шутливо осведомилась мама, пока папа вынимал из багажника пакеты с фруктами.

– Я плохо себя вёл, но теперь исправлюсь. Наконец-то вы приехали.

Они приехали. Приехали и останутся надолго. Я миллион раз повторил про себя эти слова, качаясь в гамаке и выплёвывая вишнёвые косточки. Сколько этих косточек! Почему все самые вкусные ягоды так тяжело достаются? Клубники всегда мало, чернику собирать утомительно, крыжовник едят долгоносики, а на красную смородину у меня аллергия. Я выплюнул последнюю косточку. Вишни больше не было. И вдруг я почувствовал, что снова остался один. И никому не нужен. Как это так? Ведь родители приехали. Они приехали! Машина стояла у ворот! Я выпрыгнул из гамака и побежал к маме.

– Ты чего ревёшь? Мы же теперь никуда не денемся. Ты чего?

Я поднял на маму заплаканное лицо и не знал, что сказать.

– Ну-ка, ну-ка, посмотри-ка на меня, – мама наклонилась ко мне и расплылась в улыбке.

– Что? – недоверчиво спросил я.

– У тебя усы растут! Ты только погляди на этот пушок под носом! Рановато. Это ещё, конечно, не совсем усы, но теперь мне понятно, почему ты стал таким плаксой.

– Ну и почему же? – я в упор не видел связи между своей тревогой и какими-то дурацкими усами.

– У тебя просто половое созревание.

– Половое что?

– Созревание! Ты становишься мужчиной. Пока очень маленьким мужчиной, но твой организм перестраивается, понимаешь? Вроде как пианино. Когда пианино перестраивают, оно издаёт неприятные звуки, фальшивые, а потом всё в порядке – снова поёт чистым голосом.

И тут, среди щебета чистых птичьих голосов, я понял, почему мне было одиноко. Я расставался с собой, делая крохотный шаг в сторону взросления.

Тем вечером, после ужина, я вынул из ящика папин пыльный полароид, поднёс к своему лицу и сфотографировал себя крупным планом. На фотографии мои «не совсем» усы совсем не были видны, я обрадовался, вложил снимок в толстую книгу про Винни-Пуха и лёг спать. А наутро мне в голову пришла любопытная мысль. Я взял ручку, достал фотографию и на обороте, обращаясь уже к взрослому Вите, вывел такие слова: «Если тебе когда-нибудь станет одиноко, дружище».