Читать книгу Отражения в отражении - Борис Михин - Страница 5

Философы лечат вопрос, как болезнь

Как пациент палаты номер шесть,

имею право:

а) возмущаться, б) страдать, в) есть,

г) философствовать «ах, что вы, право!..»

Хочу – не получается – встать «над».

Внутри привычней.

Окно, а за крестом координат

решётки вижу те же «шесть». В кавычках.

Не можется.

За сто (с немалым) лет

всё та же слабость

интеллигентская. В шкафу скелет.

Да «как бы душу не заляпать?» благость.

Жива «короче, русская хандра»[3].

Как в грязном снеге

жива земля (болезнь тоски остра),

как в нас – Онегин.

Крича «из старых песен попурри»[4],

на тех же койках

зари поэты жаждут.

На пари

хотите(?): утром будет всё спокойно.

………

Полезно иногда перечитать

канон метаний.

Поняв, – дорога только начата,

причём, всегда, – взлечу!

Не сам.

Так хоть листами.

Листы, подчас, как носовой платок,

не лучшую мою часть принимают,

стараются, но… доля их немая.

Чай нынче подавали кипяток.

Температурю даже между строк.

От вида деревень в густой позёмке —

озноб по коже.

Лучше уж потёмки;

в них, правда, морок – мир, или мирок,

за мутью стёкол не понять порой

(у окон в поездах судьба быть грязными).

Стихи, как ОРЗ, но позаразней,

и так же не идут поэтам впрок.

Мне свойственно стремиться на восток;

и, даже если поезд прёт на север,

всё лезу в будущее, к смерти-стерве,

сморкаясь громко в носовой платок.

Антибиотики.

Лист каланхоэ…

Баба с Косой отступила без гнева.

Договориться со Смертью легко —

мы это делаем все ежедневно.

Мы привыкаем и даже,

хамея,

строим то глазки, то дальние планы…

Но не учитываем и в уме:

Нищенка просто (вдруг плюнув в баланду)

может однажды и не согласиться.

И все кометы, рекламные «Cometы»

станут не нужны, как трупу термометр.

Вот и живём.

Под прицелом глазниц.

Видимо, есть и какой-то блокнотик,

где счёт растёт, словно температура:

в просьбах «пожить»

смерть не любит халтур.

Тоже прошу…

и пью антибиотики.

Куда-то как-то катимся,

 меняя направления.

Эпитет «каракатицей»

давно – не изумление.

А то, что у нелепого

есть свойство привыкания, —

не лечится таблетками

и на погосте камнями.

Есть цели, но мизерные,

а кажутся, что крупные

(так у столиц губерний жесть

кремлей покрыта струпьями).

Маршруты не освоены

дорогами и знаками,

и каждому по-своему

судьба всем одинакова.

Выпитый мной аспирин

с кучею антибиотиков

поубивал всё внутри,

словно вампир в мрачной готике.

Всенепрощающий грипп —

слабенькое утешение,

как разговор под сангри

в желтом октябрьском шелесте.

Складки мимические —

мне во спасение, может быть,

от лишних вер.

Острие

очередной было прожито:

Бог – иссушающая,

словно болезнь, чья-то истина,

место ей в прошлом.

Шалят

правдами люди, как листьями.

Время сминает лицо

в маску. У многих – в защитную.

Время – болезнь наглецов…

Правдам легко под морщинами.

Выздоровления нет,

здесь не спасёшься лекарствами.

Что остаётся?

Пьянеть

тем, что есть, и не бунтарствовать.

Лишний день в календаре

втиснулся в двадцать девятое.

Я тоже поднаторел

быть лишним. Чай будешь с мятою?

Лишними мы посидим,

глядя на нынешний численник.

День, мы с тобой по сети

встретим таких же, и – мысленно,

может, впервые, болезнь

вылечим слабым наркотиком

родственных душ.

Грипп полезен

людям.

Нет – антибиотикам.

Любовь, как простуда,

как герпес, как насморк —

безвестно откуда

и тоже – не насмерть.

И тоже заметна.

Но – плюс – эйфория

дешёвых, несметных

снов на героине.

Почти тяжелее

душа от гормонов.

Опять все жалеют.

Мёд, чай с кардамоном.

Есть масса отличий, —

пусть.

Дело не в этом.

В любовь спать отлично

с судьбою «валетом».

В любовь, как в простуду,

не веришь и… носишь.

Проценты без ссуды.

И дети без спроса.