Читать книгу На переломе, или Пуля для тени - Борис Солдатенко - Страница 9

После завершения расследования по факту гибели родителей, в московской квартире Большаковых, Николаю оставили лишь комнату, передав вторую нуждающимся в улучшении. А самого Николая отправили в детдом. Туда же – в Орехово-Зуево.

Был ли сложно? Конечно же, было нелегко. Вырванный из обычной полной семьи, Большаков внезапно оказался в окружении трудных подростков, ребят, кто с рождения никогда не имел близких людей, или как Ванька Рыжий – был даже рожден в тюрьме. И сюда, в детский дом, этот невысокий коренастый рыжеволосый паренек с огромными веснушками на лице и ушах принес взрослые «уголовные» привычки. Став так называемым «некоронованным королем». Он и его ближайшее окружение, словно губка, впитывали все воровские понятия. Насаждая культ силы. Избивая всей толпой любого не согласного.

Этот конфликт Рыжего и Большакова возник сразу, с первого взгляда. Да и по-другому быть не могло. Это была встреча двух противоположностей: криминала и антикриминала. Как считал сам Ванька – сын уголовного авторитета не может жить под одной крышей с сыном «легавого». Но чисто физически вся «гоп-команда» Рыжего проигрывала одному Николаю Большакову, которого с детского сада отец учил азам рукопашного боя и бокса. Никак не думая, что это может сохранить сыну жизнь…

Детский дом был расположен в старом, почти столетнем здании бывшей местной церковно-приходской школы на самой северо-восточной окраине города. Здание было спрятано за чередой красно-кирпичных зданий бывшей местной ткацкой фабрики, где сразу же после окончания Великой Отечественной войны и расположили детдом.

В отличие от нынешнего контингента, в те годы основными обитателями здесь были дети погибших на фронте. А единственный с основания директор этого дома Григорий Петрович Беленький всегда считавший свое детище лучшим, очень гордился своими воспитанниками. Именно он рассказал Коле Большакову, что в Калинине есть суворовское училище, по окончании которого он сможет стать впоследствии офицером, продолжить карьеру отца.

И Большаков начал сражаться. Не только за себя. За директора, за своих одноклассников, за память тех первых выпускников, кто с честью вошел во взрослую жизнь, окончил вузы и многого добился, и чьи портреты до недавнего времени украшали коридоры детского дома.

Но с приходом Ваньки Рыжего и насаждения им «тюремных привычек», жизнь в детском доме, казалось, была пущена на самотек. Да и директор уже в силу возраста был не в силах противостоять молодым и наглым «рыжикам». Единственная надежда была только на Большакова.

Вскоре вокруг Николая тоже появилась своя команда. Буквально за полтора месяца, почувствовав, что есть сила способная противостоять «рыжикам». Под «крыло» Большакова перешло немало ребят, кто тоже не хотел терпеть дальше «тюремную власть». Этих ребят даже за глаза стали называть «большевиками», взяв за основу фамилию их лидера.

С тех пор открытого кулачного противостояния в детском доме больше не было. В отличии от Ваньки Рыжего, Николай делал ставку не на силу, а на убеждение, понимая, что физическое противостояние – путь в никуда.

«Большевики» создали свой театральный кружок, пробовали свои силы в юмористической командной игре, похожей на ранее существовавший в стенах дома КВН. А сам Николай стал обучать ребят основам рукопашного боя. Постепенно, разочаровавшиеся в «блатной» жизни, многие «рыжики» стали переходить на противоположную сторону, сознательно выбирая интересную и спокойную жизнь. А спустя полгода в детском доме даже завершилась «эпидемия» тюремных наколок…

И здесь Большаков впервые увидел в глазах белокурой красавицы Алены Кравчук не усмешку, а заинтересованность. Девушка, родившаяся у матери-проститутки, которую лишили родительских прав, буквально с молоком матери впитала главное для себя – успешен в жизни лишь мужчина-лидер, имеющий деньги, и не важно, как он эти деньги достал.

Поэтому в детском доме она считала своим парнем Ваню, но ее планы вдруг нарушил неизвестный Коля Большаков, внезапно став новым неформальным лидером. Да и по отношению к угловатому рыжему «королю», Николай был хорошо сложен, неплохо учился, сплотил вокруг себя других ребят. Но, почему-то совсем не замечал Алену, которая, привыкшая к всеобщему вниманию, всегда злилась, и хотела заставить Большакова влюбиться в нее.

Как- то вечером Николай застал Ваньку Рыжего в компании его подчиненных, которые планировали наказать малыша-второклассника. Этот мальчик, как в свое время и Николай, отказывался выполнять распоряжение «Короля», хотя его не раз за это били до крови. А он еще и еще раз показывал свою независимость.

Вот и в этот вечер, вытирая кровь из разбитого носа, этот малыш в очередной раз глядя прямо в глаза Рыжего повторял, что больше не будет выполнять их распоряжения, и воровать у преподавателей сигареты и деньги.

– Кто тут малыша обижает? – Большаков вышел в коридор и вплотную подошел к Ваньке. – Почему нарушаете договоренности? Почему заставляете воровать?

– А это не твое собачье дело! – Рыжий, стоящий у окна, внезапно повернулся. – Это мой «шнырь», и он будет делать то, что прикажу.

Он улыбнулся и, глядя на мальчонку, добавил:

– А то вдруг он ненароком случайно упадет с крыши. Вдребезги…

Николай подошел ближе к мальчику и увидел, как с надеждой горят его глаза. Он был полон доверия к Большакову и его «большевикам».

– Как зовут-то тебя неизвестный пионер – герой? Сколько тебе?

– Андрюха, – тихо ответил малыш. – В августе было 8. Уже большой.

Николай, глядя на мальчика, невольно вспомнил свою погибшую младшую сестру. Они были бы почти ровесниками.

– Я тут уже три года, – продолжал бубнить ребенок. – Мать умерла, отец спился, потом его посадили за разбой, лишили родительских прав. Вот Рыжий и сказал, что я их – блатной. Должен воровать. А я не хочу.

И подняв на него полные слез глаза, попросил Николая, взять к себе – в «большевики».

Несмотря на то, что за минувшие полгода, у Николая появилось много новых знакомых, он очень тосковал о погибшей сестренке. А тут вот такой подарок судьбы.

Помог в этом тот самый директор Георгий Петрович Беленький. Именно он через секретаря горкома партии и кого-то из исполкома города, в порядке исключения, сумел переоформить документы Андрея на фамилию и отчество Николая. Так что теперь, согласно новому свидетельству о рождении, Николай Алексеевич и Андрей Алексеевич Большаковы стали родными братьями.

Отныне с позорным прошлым Андрея было покончено. И Николай, как старший брат, стал опекать младшего.

А еще спустя полгода, после окончания восьмого класса, по рекомендациям директора и городского военного комиссара подполковника Николая Викторовича Строилина, Николай подал документы для поступления в Калининское суворовское военное училище. Оставив за себя в детдоме во главе «большевиков» своего близкого друга Сережу Осиненко.

А когда вышел приказ о зачислении Большакова суворовцем, по решению начальника училища генерал-майора Коммунара Михайловича Чиркова, младшего брата Андрея зачислили сюда же, в качестве воспитанника музыкального взвода. В надежде на то, что после окончания 8 класса он тоже будет поступать в СВУ. Так что теперь в ставшем родным городе Калинине они вновь были вместе, два друга, которых объединило горе, и которые стали родными.

Каждый вечер, Николай находил в своем строгом суворовском распорядке дня часок, когда он мог посидеть после учебных занятий с Андреем в его небольшой комнатке, подтягивая брата по учебным дисциплинам. А когда младший значительно подтянулся в учебе, старший старался его как-то поощрить, покупая билеты в расположенный рядом цирк на все премьеры.

Вместе они были и в Москве, в период подготовке к параду на Красной площади, проживая на территории Московского суворовского военного училища в Филях. Занимались уроками в обычной столичной школе на Шелепихе.

И даже видели на Мавзолее Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Правда, Николай видел весь генералитет из самой парадной коробки Калининского СВУ, а Андрей, в силу возраста, пока лишь только на экране телевизора, который транслировал ноябрьский военный парад на Красной площади.

К слову, именно тогда в Москве, Николай и решил стать пограничником. Когда их командир роты подполковник Коротков организовал для суворовцев поход в легендарный музей истории Пограничных войск КГБ СССР. Этот поход восхитил Николая, особенно рассказ экскурсовода об отважном офицере Никите Карацупе, о жизни и героизме других военнослужащих в «зеленых фуражках», которые рискуют жизнью ежедневно. Поэтому, видимо, именно у них, единственных, в мирное время всегда были боевые награды.

Время учебы пробежало быстро. И вот он – выпускник суворовского училища Николай Большаков и еще один его однокурсник Кирилл Петров – держат в руках необычное предписание. Отныне они военнослужащие Комитета государственной безопасности СССР, и продолжат учебу в Высшем пограничном училище КГБ СССР, где будут носить фуражку с темно-синим околышем и зеленым верхом.

В свободные дни каникулярных отпусков, Николай с младшим братом Андреем встречались на Красной Пресне, в квартире Большакова – в красивой московской сталинской девятиэтажке, неподалеку от Трехгорной мануфактуры. Из окна комнаты Николай видел свой старенький детский садик, двор и даже школу через дорогу, где прошли годы его детства. Андрей, так как считался еще школьником и учился по четвертям, был здесь – дома, намного чаще своего старшего брата. Ведь весь путь на электричке от Калинина до столицы занимал всего четыре с небольшим часа.

Однако, после окончания суворовского, младший брат Андрей решил не идти по стопам Николая в погранвойска, а остаться в Министерстве обороны СССР и поступать на спецфакультет Высшего общевойскового командного училища.