Читать книгу Пути Миритов. Холод знамений - Дана Канра - Страница 16

С того дня, как в гостиницу «Четыре дороги» заявлялся неизвестный нахал и угрожал Грете то ли убийством, то ли похищением, минуло примерно десять дней, а она так и не успела испугаться. Переезжать с место на места у женщины никакого желания не было, тем более по мелочному поводу, а Лизель и Жаку она естественно ничего не сказала. Посвятить в свои беды пришлось только Сюзанну, девушка не болтлива и умна, но пока не явилась в гостиницу в темном плаще с капюшоном, сделать это казалось невозможным.

Мирно и серо тянулся двадцать пятый день месяца Осенних Заморозок. В окна звонко ударяли капли дождя, стекая потом мутной влагой на деревянные рамы, Гретхен пересчитывала выручку, Жак беззаботно играл с котом, а Лизель заигрывала с единственным посетителем зала. Остальные все исчезли: кто ушел, расплатившись, а кто остался спать наверху или там же играли в карты. Некого было ждать. Скрипнула дверь, Грета едва сдержала нервную дрожь и сурово глянула на мокрую фигуру в плаще.

– Здравствуйте, – донесся чистый девичий голос, едва успела Грета что-то понять.

– Госпожа Сюзанна! – воскликнул Жак, вскакивая, и обиженный от резкого падения Матти, зашипел. – Это вы?

– Тише, – одернула мальчишку Грета, а потом засуетилась. – Сюзанна? Что же вы под дождем пришли? Осенью так и простыть недолго.

– Боялась слежки, – откликнулась та, откидывая капюшон с лица. – Но вы не беспокойтесь, я почти не вымокла.

Грета не поверила и велела Жаку принести горячий травяной чай, а сама предложила повесить промокший плащ девушки возле печи, и та не стала спорить. Вид у Сюзанны Лефевр был немногим лучше, чем в тот мерзкий день, когда Грете пришлось едва ли не силой выставлять вон из гостиницы ее обидчика. Генри Холт, что ли? Хоть бы убили его на войне, изверга этакого! Жаль, что такие сами, как правило, не лезут в пламя, толкают других, добрых и совестливых людей, вроде Шона Тейта, а те и рады считать участие в войне честью.

Наверное, славно, что Грета не воевала, но находилась к минувшей войне настолько близко, как только может раненый в голову – к смерти. И чего она тогда пыталась добиться, безуспешно занимаясь маркитанством ради фиаламской армии, раз та война ничего не решила? Сейчас шла следующая, не менее кровопролитная, и тоже с аранийцами. Грете очень хотелось верить, что Фиалам сильнее Арании, однако подобные мысли слепы, куда сложнее обдумывать истинные причины войны.

Чего хотят аранийцы на самом деле?

Связано ли это с кражей королевской реликвией, и той ряженой девицей, за которой, если верить слухам, почти год назад погнался северный герцог, прямо из этой гостиницы? Грета предпочитала не знать таких сведений, но лишь для разумной осторожности. Если кто напоит ее допьяну или станет пытать, она не расскажет ни о своих догадках, ни о чужих словах, просто потому, что не задумывалась над тем. А надеяться, что теперь ее оставят в покое, нельзя, особенно после того жуткого визита. Боялась Грета не за себя – за мальчишку с девицей, служивших ей, за посетителей, за гостиницу, в конце концов, которую могли и спалить запросто.

Только отказать скромной просьбе о помощи, со стороны Сюзанны, она как не могла, так и не может.

– Не желаете ли бриоши? – спросила Грета, присаживаясь напротив молчаливой камеристки. – Или печенье какое?

– Благодарю, но нет, – откликнулась Сюзанна, еще ниже опустив голову. – Сейчас не до сластей.

– Вот как? – голос у Греты дрогнул и обрел испуганную хрипотцу, но она быстро смогла взять себя в руки и внимательно взглянуть в побледневшее лицо гостьи. – Что-нибудь стряслось?

– Нет. Но во дворце до сих пор ходят злые толки про ту историю с нашим проникновением во дворец, – чуть помедлив, объяснила Сюзанна. – Ее Величество сделала мне внушение, и… о том стало известно моей бабушке.

– Вы находитесь во власти своей бабушки?

– После того, как скончался дед, она – единственная, кто опекает меня, – не поднимая головы, быстро проговорила девушка, а затем быстрым движением заправила за ухо рыжую кудрявую прядь. – Разумеется, она стала волноваться и учинила мне целый допрос насчет всех, с кем я имела честь находиться той ночью. Молодых Найто и Тайто она назвала глуповатыми прохвостами… хотя я пыталась возразить, что это взаимоисключающие слова. Видите ли, Грета, человек может быть либо глуповатым, либо отъявленным простецом.

Грета понимающе кивнула, хоть придерживалась иного мнения. Исходя из подслушанного между графами Силиваном и Холтом, они оба являлись именно такими. Трусливые хитрецы, загнанные в угол людьми, от которых зависят, и даже она, Грета, простолюдинка с северо-запада, знала, что к чему. Деметрий Силиван явно побаивался кого-то из своей родни, неприятного и влиятельного человека, а Холт лебезит перед сюзереном, особенно уже попавшись на какой-то проделке. Подробностей Грета не знала, не ей и судить об остальном.

Подперев щеку рукой, она медленно размешивала колотый кусочек сахара в остывающем чае, и лихорадочно размышляла, не могут ли эти люди навредить еще и Сюзанне? Да уже ведь навредили, похитив бедняжку во время празднования Новолетья, куда уж больше, казалось бы?

– Бабушка сказала, – продолжала щебетать оживившаяся красавица, – что я сильно рисковала, да и вы тоже. И что она хотела бы с вами познакомиться.

– Чудесно, – мрачно подытожила Грета, выразив этим коротеньким словом истинное отношение к такой затее. – Кем же является ваша бабушка?

– Мещанка.

– А имя?

– Леона Лефевр. В молодости она тоже была камеристкой, – развела узкими ладошками в черных перчатках Сюзанна. – Матушка умерла от родильной горячки, слишком рано, ей не исполнилось и семнадцати, а отец сложил голову на войне. Он был простым солдатом.

– Да, – вздохнула Грета, и к глазам подкатили злые слезы, – много тех несчастных. – Но еще больше тех, кто рвется умирать сейчас. Так для чего же я нужна Леоне Лефевр?

– Вы заинтересовали ее, – растерялась Сюзанна.

И Грета поняла и поверила, что подруга действительно ничего не знает, не притворяясь и не кокетничая в попытках сменить тему. Она поверила ей, подлила в обе чашки еще чаю, и стала слушать дальше, заострив внимание на личности таинственной Леоны, и стараясь не перебивать. Хотя чем длиннее тянулась речь камеристки, тем сильнее казалось, что это невозможно. Слова готовы были сорваться с языка сию минуту несколько раз, только Грета одергивала себя мысленно и слушала дальше.

Из подробного рассказа Сюзанны выходило следующее: бабушка Леона являлась женщиной суровой, насмешливой, резкой, однако с хорошими людьми она вела себя душевной. Грете не понравилось это уточнение – с чего бы ей, бывшей маркитантке, прослыть порядочной дамой? Но… Что сделано, то сделано, раз однажды посмела пробраться во дворец и избежать заключения в Апимортен, придется платить, как это говорят при дворе, репутацией. Едва Грета подумала об этом, как распахнулась входная дверь от сильного толчка, и за спиной низкорослой худой гостьи раздался шипящий шум льющегося дождя. Сдернув резким движением капюшон того же черного, что и у Сюзанны, плаща с головы, старая женщина заприметила взволнованного Жака и поспешила избавиться от промокшей насквозь ноши.

Леона Лефевр оказалась живой и бойкой, несмотря на морщинистое лицо. Голубые глаза горели пытливым огнем, а в непослушных седых волосах еще остались яркие пряди, и, в отличие от подавляющего большинства старух, которых Грета могла в прошлом видеть или знать, Леона не принялась тут же брюзжать, отчитывая несносную наглую молодежь. Прежде чем подойти к столу, за которым сидели притихшая внучка и растерявшаяся хозяйка гостиницы, она окинула зал цепким взором, и, судя по всему, осталась довольна. Точно не разочарована. Хорошо, что Лизель отошла в кладовку – на пожилую гостью она могла бы произвести впечатление легкомысленной девицы.

– Чего изволите? – быстро спросила Грета, встав с жалобно скрипнувшего стула.

– Вина горячего, – откликнулась старуха грудным теплым голосом, – да специй побольше.

– Ступай, Жак, – на всякий случай Грета не стала оборачиваться к мальчику, – повесь плащ сушиться, да исполняй, что велено.

Мальчик молча удалился быстрым шагом, то ли испугавшись, то ли поспешив рассказать Лизель о странной гостье. Грету это почему-то не беспокоило, она переводила взгляд с бабушки на внучку, пытаясь найти сходство. Разве только одинаковые глаза – голубые и горящие пылкой лучистой хитростью, будь Леона моложе, вполне показалась бы Грете матерью Сюзанны, а не бабушкой.

– Интересное у вас здесь место, – произнесла Леона Лефевр, помедлив, – и дела здесь творятся чудные. Я уже сказала своей внучке непутевой, о том, что лазить по дворцу – не шутка, скажу и вам. Когда я служила камеристкой, покойная королева Бенедикта еще только успела на свет появиться, а вот покойному королю Антуану уже исполнилось года три или четыре – так по дворцу ходили такие дикие слухи…

Сюзанна переменилась в лице и стиснула края серой скатерти в кулаках, но промолчала, ее не смущала ни ересь бабки, ни возможное подслушивание кем-нибудь.

– Какие? – уточнила Грета, меньше всего на свете желая услышать ответ.

– Да всякие, – хмыкнула Леона, даже не подумав понизить голос. – Например – что явился из Мертвой Пустыни последний король Норманден – тот, что отступник и монах, да и снасильничал бедную королеву, вот и родился Антуан. Но это все вздор, конечно, дворцовых сплетников быстро от двора отлучили, одного и вовсе на полгода в Апимортен упекли.

– И что дальше? – Грете все меньше нравился этот разговор, но она старалась сохранить настолько ровный тон, насколько могла. – Я не сплетница, да и Сюзанна, думаю, тоже…

– Даже если и так, дорогая моя, – невежливо оборвала ее Леона, – здесь народ собирается всякий. К вам уже заходили недовольные вашим подслушиванием, верно?

Спрашивать, откуда узнала старуха, не имело смысла, ведь Сюзанна разболтала, не иначе, так что Грете оставалось пожать плечами с самым спокойным видом. Подоспевший расторопный Жак принес Леоне ее вино, и та стала им наслаждаться, совершенно забыв о недавней болтовне. Что же, чего-то подобного стоило ждать, учитывая последние события. Заигравшись в шпионку, Грета успела забыть, что не должна высовываться дальше своей гостиницы, однако надо же как-то попытаться спасти Фиалам?

Особенно, если маркитанство нельзя считать такой попыткой.

От напряженных горьких мыслей Грету отвлекло громкое урчание пушистого Матти, легко запрыгнувшего к ней на колени – живое тепло согрело ее и обрадовало.

– Мяу, – коротко сообщил кот, с подозрением глядя на Леону.

Та не обратила на него внимания.

– Я хоть и старая, – ворчливо добавила Леона, попивая вино, – но многое помню. Ходы, коридоры, комнаты, так что если вам в следующий раз захочется пробраться в чей-нибудь кабинет, обращайтесь ко мне. По крайней мере, помогу вам не наследить и не попасться.

– Бабушка!.. – охнула смущенная и пораженная столь смелым предложением Сюзанна, покраснев до корней волос.

– Бабушка, – хмуро подтвердила та, покосившись в ее сторону. – Сидеть в Апимортен – невелика радость, знаете ли. Но не унывайте, – повернувшись к Грете, Леона внезапно, с молодым задором, подмигнула ей, – теперь мне и самой интересно узнать, что там творится. Без моего ведома только больше не лазайте.

– Да сейчас и незачем, – наконец смогла вставить нужное слово Сюзанна.

– А я на будущее. И да, еще… Не берите с собой тех восточных мальчишек, – со знанием дела посоветовала Леона. – Юнцы слишком громко топают.

Сюзанна ничего не сказала, а Грета молча признала правоту старой женщины.

– Послушайте, – проговорила она, немного поразмыслив и вспомнив одну неприятную вещь, – если вы решили помочь нам, то немного опоздали. Меня выживают из города, велят закрыть гостиницу, а я, хоть и не робкого десятка, но, сами понимаете…

– Не понимаю, – отрезала Леона и ее успевшее стать добродушным лицо помрачнело. – Бежать решили?

– Ох, я уж и не знаю, что делать, – пришлось признаться и бессильно опустить руки на колени. – Уезжать из города причин нет, только кому от меня, мертвой, польза?

– А вы не бойтесь. Убийство ваше слишком заметно станет, гостиница закроется. Толки дурные пойдут о преступниках, так что им это невыгодно, – рассудила Леона, и Грета поняла, что бабушка Сюзанны очень даже неплохая женщина. – Да и я подсоблю со своей стороны: посоветую гостиницу хорошим людям.

– Каким?

– Хорошим, – с нажимом ответила старуха, и всякое желание расспросов пропало. – Они защитят вас, если понадобится.

Грета с надеждой кивнула, и внутри у нее разлилось ровное тепло от долгожданного спокойствия. Ведь Сюзанна – человек надежный и порядочный, и вряд ли ее родственница станет лгать, обманывать, ведь, если вдуматься, у Леоны и цели нет такой. А хорошие люди нужны во все времена. Вспомнился вдруг бедный бастард Шон Тейт, заступившийся за нее и Жака перед Холтом, и Грета призадумалась: жив ли тот юноша еще или пал на войне?

– Спасибо вам, Леона, – радостно сказала Грета, улыбнувшись. – Буду вам обязана.

– Не стоит, – отмахнулась та. – Безопасность Фиалама – наша общая цель, кем бы мы ни были.

– А что потом? – задала Сюзанна встревоженный вопрос.

– Если не поймают всех преступников к концу года, – заявила решительно старая женщина, – мы втроем отправимся во дворец. Снова.