Читать книгу Пути Миритов. Холод знамений - Дана Канра - Страница 18

Худшие опасения графа Ирвина Силивана и его честолюбивых замыслов потихоньку начинали сбываться, только если в самом начале развала планов он держался на редкость легкомысленно и насмешливо, потом стало поздно даже улыбаться жене. И при всем этом Ирвин не желал считать себя проигравшим, ведь начало войне лишь недавно рассекло крепкую связь между Силиванами с Бедилями и всем остальным Фиаламом. Чета Мейсонов трагически скончалась, их единственный сын может умереть на войне, Аллен и Шелтон уничтожены лично графом Силиваном, а хозяева западной части Фиалама, Фрэнсис и Энтони, рассорились из-за глупых размолвок, так что Эртвест был почти в руках Силиванов.

Только пока на троне сидит Моранси, они не получат ни пиана Эртвеста, ровно как и Бедили – ни пиана Эн-Мерида. Думать об этом становилось все труднее, признавать себя не блестящим политиком, только Ирвин – не глупый юнец, чтобы злиться из-за этого. Все, что недостижимо, может быть открыто, найдено, завоевано, если только не питать ложных надежд и не идти на попятный в минуту сомнений. А пока стоило сосредоточиться на главном – свадьбе внука на Каролине Ольсен, пусть даже в том, что это настоящая Каролина, Ирвин очень сомневался.

Давно минувшая помолвка заставила его насторожиться, поскольку слишком сильно приехавшая белокурая девушка напоминала нежным лицом прекрасную северянку Хелену Эртон, в девичестве Винтер. Злые языки поговаривали, что она не слишком любила мужа и смотрела сквозь пальцы на его похождения в чужие постели. А иные твердили, что эта достойная женщина услышала неприятные шепотки глупых слуг об изменах герцога, рожая дочерей. И, когда началась родильная горячка, от охвативших ее горя и досады не стала бороться за жизнь.

А может, Ирвин ошибается, и Каролина Ольсен приходится дальней родственницей Винтерам? Откуда знать ему, почти всю жизнь после армейской службы просидевшему в родовом поместье, как сыч? Ощутив острый укол самолюбия, Ирвин с досадой вздохнул и вспомнил, что уже все готово к свадьбе, а начнется она через несколько часов – едва явится священник и пробудятся жених с невестой. Шумный и богатый праздник не устроить, не по карману Силиванам такое веселье. Сразу после свадьбы молодожены и Деметрий с женой поедут в Вету, а графу с графиней предстояло остаться в Эртвесте и принимать Бедилей в гости.

Предавшись минуте сентиментальности, Ирвин вспомнил, как женил на Джан Бедиль младшего сына и с какими постными физиономиями оба они плелись к алтарю. Зато внук и его невеста, кем бы она ни была, без сомнения, превзойдут все ожидания. О да! В старческом сердце шевельнулись давно забытые теплота и радость, и он даже смог слегка улыбнуться, пробуждая в сонной памяти неясные мысли о прошлом.

Однако в это утро следовало думать о настоящем и только о настоящем.

Заставив себя оторваться от мягкой постели, кресла, стула и вообще всего, заставляющего медлить, сонливо смыкая веки, граф велел подать его парадный костюм родовых цветов Силиванов. Черные штаны и камзол, расшитый золотыми нитями, под которым скрывалась белоснежная рубаха – особой роскошью не похвастаться, благо, что на свадьбу не приедет даже Якоб Ольсен. Молодого человека настолько задержали дела, что присутствовать при венчании родной сестры недосуг – ну что же, это на его совести.

Или на совести Вилмы Эртон.

Хитрая девчонка не в отца пошла и даже не в мать, а может, научилась интригам по любовным романам, но Ирвин все еще сомневался в обмане невесты внука. Скорее всего, последний год сделал его слишком мнительным и тревожным, нужно это исправлять, пока не явилось старческое безумие.

С этими мыслями он неспешно спустился к завтраку и обнаружил, что собравшиеся за длинным столом члены семьи, включая Каролину Ольсен, успели празднично одеться. Это правильно, тянуть время было бы нелепо, ведь священник, отец Ансельм приедет сюда в непогоду не для того, чтобы ждать. Так что, обменявшись быстрыми скупыми приветственными фразами, они все начали есть, а Ирвин между делом старался наблюдать за женихом и невестой. Только они не одаряли друг друга пылкими взглядами и вообще не смотрели в сторону друг друга, так что вскоре занятие графа оказалось неуместным. Жена, невестка и внук подавленно молчали, Деметрий ожидаемо хмурился – впрочем, все было как обычно. Надо бы позднее напомнить Джан, чтобы она не привыкала к положению придворной дамы возле королевы, откуда ее столь не вовремя, как ей казалось, увезли, ведь рано или поздно Моранси свергнут, и тогда…

А чему бывать?

Смерть Виктора Моранси просто обязана пройти в виде казни, как и кардинала и родителей королевы, самой же Камилле Инам-Моранси предоставят справедливый выбор. Южане не забудут ее принадлежности к Эн-Мериду, если она согласится выйти замуж за кого-нибудь из них. Это станет самым честным вариантом из всех возможным, и не приведи Творец, ко времени дворцового переворота королева успеет обзавестись первенцем. Ирвину очень не хотелось становиться соучастником детоубийства.

Хотя малолетних Кэйнов уничтожили вместе с родителями именно по его, графа Силивана, навету, так стоит ли надеяться нынче на милосердие Творца после смерти? С одной стороны да, одним грехом будет меньше, с другой же…

– Господин граф! – оторвал его от глубоких мыслей молодой нерадивый слуга, за что получил полный холодного упрека взгляд. – Когда прикажете накрывать на столы?

– За час до венчания, – отозвался сухо Ирвин. – А теперь займитесь своими обязанностями и не докучайте мне.

– Неужели нельзя хотя бы в этот чудесный день не быть брюзгой? – голос Вен звучал скрипуче, и к тому же она осмелилась незаметно толкнуть мужа локтем.

– Разумеется, можно, – граф был сама любезность. – Будьте добры показать это своим примером.

Надо было радоваться свадьбе внука, а он лишь тревожился, усомнившись то ли в подлинности невесты, то ли в том, что его счастье наконец-то сбывается. Славно, если Джан не станет спорить с возвращением в Вету – нельзя ей видеть младшего брата и прочих южан. Сразу заподозрит недоброе и начнет писать письма, куда не следует, впрочем, если невестке важно благополучие Гая, можно будет и приструнить.

Накануне свадьбы родовое поместье Силиванов почти не изменилось – за исключением красивых нарядов хозяев и невесты. По традициям наряды девушек на свадьбах шили из белых тканей – богатые заказывали шелка и бархат, а беднячки – ситец и прочие недорогие ткани. Женихи надевали черные камзолы со штанами, и лиловые рубашки. Сначала мужчины облачались во все лиловое, но позже глава оторианской церкви пожелал ввести запрет на этот цвет, являющийся траурным, и король тех времен пошел ему навстречу. Кажется, это случилось еще при первом Моранси… Рафаэль Первый вообще слишком часто шел на поводу у церкви.

Ожидание продлилось не слишком долго – несмотря на осеннюю хмарь и мерзкий моросящий дождь отец Ансельм прибыл вовремя. Уже в двенадцать часов все они – и Силиваны, и Каролина Ольсен – или девица себя ею называвшая, были готовы отправиться в часовню.

Пока ожидали известия от привратника о прибытии священника, Ирвин потихоньку отвел в сторону Гая – внук, как и следовало ожидать, пребывал в блаженном спокойствии, как его отец. Впору бы рассердиться, но в столь торжественный и славный день это просто грешно, ровно, как и выводить жениха из умиротворенного состояния. Так что граф решил начать издалека.

– Спешу тебя поздравить, Гай, – промолвил он мирно и без привычного сарказма. – Твоя невеста прекрасна, – выдержал немного молчания. – Признаться, я не ожидал дожить до твоей свадьбы, но Творец оказался щедр ко мне.

– И к бабушке, – слегка улыбнулся внук, но в его темных глазах промелькнул опасный холод.

Ирвин сразу понял: благородный Гай больше не слабовольный тихоня, не сумевший поднять руку на врагов, он нахватался повадок от южного герцога и стал опасным. Или думает, что стал, а на деле просто строит из себя обозленного волчонка. На кого злиться в полной семье? Считает себя обделенным и несчастным? А может быть, дело в нем, Ирвине, и он сам поступает с внуком так, как пытался поступить с ним отец?

Однако сегодня, в этот момент старый граф почувствовал, что прекрасно понимает мотивацию давно умершего отца, не желающего его свадьбы с Вен. Родители зачастую руководствуются не любовным счастьем для детей, а материальным, а учитывая, что Силиваны живут бедновато для уважающих себя дворян, богатое приданое невесты пригодилось бы больше, чем скромное – купчихи. Любовь застит глаза, но Вен в том совсем не виновата.

И граф посмотрел на жену. В честь свадьбы внука та нарядилась в платье гербовых цветов Силиванов – тяжелое платье из черного бархата, украшенное золотыми нитями, а на плечи накинула роскошный плащ, купленный от продажи украденных Деметрием дворцовых безделушек. Высоко забранные черные с проседью волосы жена украсила золотистым с вышивкой чепцом, а еще не забыла о благовониях, и вид имела гордый и спокойный.

В этом счастливица Вен Силиван, ставшая в молодости из купчихи графиней в одночасье, осталась верной себе – ведь выглядеть на чужой свадьбе ярче и привлекательнее юной невесты надо уметь. Ирвин подумал, что, поступая как его отец, и не позволив жениться на любимой, он значительно облегчит внуку жизнь и Гай позже, как повзрослеет и поумнеет окончательно, выразит ему свою благодарность.

Если, конечно, к алтарю рука об руку с женихом пойдет именно Каролина Ольсен, в чем Ирвин сомневался все сильнее. Жаль, что Джан уперлась и не позволила ему допросить свою служанку насчет возможных странностей в поведении невесты Гая – у этой сентиментальной женщины на уме только любовь и прочие глупости, а может она помешалась, пытаясь опекать уже взрослого сына и во всем ему потакать. Об этом Ирвин не узнает никогда – он слишком горд, чтобы разговаривать по душам с лицемерной южной строптивицей, еще смевшей говорить что-то о должном послушании женщин перед мужчинами.

– Священник приехал, господин граф, – серьезно сказал привратник, вытянувшись перед ним по струнке.

– Так зовите, – велел Ирвин, – да узнайте, подали ли карету.

Приказ исполнили быстро – и молодая невеста вздохнула с облегчением, ей не хотелось пачкать свои хорошенькие кожаные сапожки в жидкой грязи, образовавшейся из-за обильных ливней. Да и Вен как будто обрадовалась.

Отец Ансельм смотрел спокойно, приветствовал графа и членов его семьи кротко и сдержанно, как подобает хорошему священнику, только Ирвин чувствовал вокруг себя густой смрад фальши и лжи, как собака чует крысу. Скорее всего, дело не в Ансельме, а в чем-то другом. Или в ком-то, даже, несмотря на то, что Гай с Каролиной держатся друг от друга на почтительном расстоянии и не обмениваются пылкими взглядами.

Наконец, все было готово, и они отправились в часовню, а брат юной Каролины так и не прибыл, но это больше не казалось графу Силивану странным. Если в королевском дворце суматоха и людей снова не выпускают из Веты, в этом виноват один из Силиванов или Бедилей, попытавшийся убить короля, ну а молодой граф Ольсен всего лишь попал под раздачу и остался взаперти вместе со всеми. Возможно, это даже к лучшему – ни к чему ему знакомиться с сомнительной по мнению многих фиаламских дворян родней раньше свадьбы.

Затянутое свинцовыми тучами, тяжелое и холодное небо, готовое разрыдаться прямо на головы графской семьи, невесты и священника, не радовало – повезло, что все, кроме Деметрия, смогли усесться в карету. Дуновений ледяного осеннего ветра почти не чувствовалось – а давно ли цвели пышным цветом фруктовые деревья и светило яркое теплое солнце!

Перед тем, как шагнуть в приоткрытую дверь часовни, Ирвин в последний раз пытливо взглянул на внука, но у того на лице не дрогнул ни один мускул. Он больше не боялся деда, но осталось ли у Гая хоть немного уважения? Время покажет.

Из глубины часовни дохнуло могильным холодом, и Вен невольно поежилась вместе с Ирвином, это неудивительно, всем старикам мерещится близкая смерть, только вот невеста тоже начала мерзнуть.

– Готовы ли вы к священному таинству брака, дети мои? – задал вопрос священник тихим проникновенным голосом, получил утвердительный ответ от шагнувших к нему разом Гая и Каролины, а потом задал следующий. – Согласен ли ты, Гай, благородный Силиван, взять в супруги дочь Творцову Каролину и любить ее до конца своих дней?

– Согласен, святой отец, – внук ответил быстро и четко.

– Согласна ли ты, Каролина, графиня Ольсен, взять в мужья сына Творцова Гая и любить его до конца своих дней?

– Да! – резко отчеканила девица, будто какой-то порученец в армии. – Согласна, отец Ансельм!

Джан переглянулась с Вен – видимо, обе сочли невесту невоспитанной гордячкой, что же, пусть займутся ее воспитанием, коль захотят. В ушах зазвенело давно забытое: «в радости и в горести, в здравии и болезни», и на этот вопрос жених и невеста снова ответили положительно. Уже совсем скоро свершится церковное таинство, а следом за ним можно ждать рождения сына четырех кровей, как давно желал того Ирвин Силиван.