Читать книгу Божественная комедия - Данте Алигьери, John Hurt - Страница 30

¹ Мучения бесчисленных теней,

Терзаемых во мраке вечной ночи,

И вид их язв, и горечь их скорбей

⁴ Печалью отуманили мне очи,

Так что едва я слезы удержал;

Но мне путеводитель мой сказал:

⁷ «Что смотришь ты, не отрывая взора

От призраков? В других вертепах ты

Картиной их мучений и позора

¹⁰ Не столько поражен был… С высоты,

Где мы стоим, ты, может быть, желаешь

Их сосчитать под кровом темноты;

¹³ Коль это так, то, верно, ты не знаешь,

Что двадцать миль долина заняла,

И ты на ней теней не сосчитаешь;

¹⁶ А между тем луна уже зашла, —

Она теперь под нашими ногами, —

А между тем далеко не пришла

¹⁹ К концу дорога наша, и путями

Дальнейшими нам суждено идти:

Еще не все изведано здесь нами».

²² «Когда б ты знал, зачем я на пути,

Учитель мой, теперь остановился

И отчего не мог глаз отвести,

²⁵ То, может быть, и сам бы ты решился

Меня из этих мест не торопить

И не корил, что я остановился».

²⁸ Так я сказал, когда стал уходить

Учитель мой, и я за ним шел следом,

Дорогой продолжая говорить:

³¹ «Тебе мой каждый помысел стал ведом.

В той бездне, от которой я не мог

Глаз оторвать, измучен от тревог,

³⁴ Я увидал – не мог я ошибиться —

Тень одного из родичей своих.

За тяжкие грехи он там казнится,

³⁷ Хоть поздно, но оплакивает их».

«Не обращай ты на него вниманья,

Но обрати вниманье на других,

⁴⁰ В Ад сверженных на вечное страданье.

Оставь его. Я видел сам, как он

Из-за моста грозил тебе, взбешен,

⁴³ И пальцем на тебя указывал. Случайно

Услышал я, что здесь его зовут

Джери дель Бельо{165}. Занят чрезвычайно

⁴⁶ Ты был другим, когда грозил он тут,

И лишь когда с правителем Готфора

Расстался ты, тобой замечен скоро

⁴⁹ Был этот дух». Я вновь заговорил:

«За смерть его никто еще доныне,

Учитель мой, из нас не отомстил.

⁵² Вот почему, быть может, в той долине

В негодованье он мне погрозил

И тем еще сильнее возбудил

⁵⁵ В моей душе и грусть, и сожаленье».

Так говорили мы и шли вперед

К другой ужасной пропасти, и вот

⁵⁸ Взошли мы на такое возвышенье,

Откуда бездна стала нам видна

До самого таинственного дна…

⁶¹ Когда ж пришли к последней мы ограде

И грешников увидели опять,

Тогда вкруг нас и спереди, и сзади

⁶⁴ Несчастные так начали стонать,

Сливаясь в вопль, в моленье о пощаде,

Что должен был невольно я зажать

⁶⁷ Руками уши… Если б из тумана

Собрать все испарения болот

Сардинии, Мареммы, Вальдикьяны{166},

⁷⁰ Соединив их вместе в свой черед,

Тогда бы их зловредное дыханье

Напомнило вертеп мне гнусный тот,

⁷³ Откуда запах мерзкий исторгался.

Зловонием весь воздух заражался,

Как будто труп за трупом там сгнивал.

⁷⁶ Сошли мы на ступень одной из скал,

Откуда вид ужасный открывался

И глаз свободно в бездну проникал.

⁷⁹ В той бездне те преступники скрывались,

Которые безжалостно карались

Неумолимым роком за подлог.

⁸² Представить худшей казни я не мог.

Не думаю, чтоб более терзались

Эгины обитатели{167}, в тот срок,

⁸⁵ Когда они повсюду отравлялись,

Вдыхая постепенно смертный яд

Зловредных испарений, и склонялись,

⁸⁸ Чтоб умереть, и гибли с ними в ряд

Животные… На острове на этом,

Когда про то поверим мы поэтам,

⁹¹ Все вымерло, почило смертным сном,

Лишь живы муравьи одни остались.

Но вновь в людей живых перерождались

⁹⁴ Те муравьи Юпитером потом…

Такой же точно мертвенной пустыней

Мы шли тогда и видели кругом

⁹⁷ Лишь груды тел. Здесь призрак бледно-синий

Лежал на животе; ползком другой

Куда-то пробирался, иль нагой

¹⁰⁰ Соседу тихо на спину ложился.

Мы дальше шли; путь труден становился.

Мы стали воплям страждущих внимать,

¹⁰³ Которые измученного тела

С земли не в силах были приподнять,

Как будто бы над ними тяготела

¹⁰⁶ Невидимая тяжесть. В этот раз

Двух грешников заметил я. Склонясь

Друг к другу, эти призраки сидели,

¹⁰⁹ И тело их от головы до ног

Покрыто было струпьями. На теле

Ужасный зуд унять они хотели,

¹¹² В кровь струпья раздирая. Я не мог

Без ужаса смотреть на их занятье.

Нет, конюх, изрыгающий проклятья,

¹¹⁵ Чтоб отойти скорее на покой,

Не скреб коня с досадою такой,

Как оба эти адские собратья

¹¹⁸ Ногтями струпья начали срывать,

Не в силах боли бешеной скрывать.

Как рыбу с очень крупной чешуею

¹²¹ Приходится ножами отчищать,

Так тени осужденных предо мною

Себя скоблили с плачем и тоскою.

¹²⁴ И к одному из грешников в тот миг

Вергилий обратился вдруг с речами:

«Скажи мне, дух, который здесь привык

¹²⁷ Терзать себя ногтями, как клещами,

Скажи, когда имеешь ты язык:

Латинцев нет ли, грешник, между вами,

¹³⁰ И пусть тебе на твой тяжелый труд

Твоих ногтей на целый век достанет,

Чтоб унимать чесотки вечный зуд…»

¹³³ «Тебя несчастный грешник не обманет, —

Сказала тень. – Латинцы оба мы,

И призрак наш здесь плакать вечно станет.

¹³⁶ Но кто ты сам, сошедший в Царство тьмы?»

И с ним заговорил учитель снова:

«Для человека этого живого

¹³⁹ Я перешел чрез целый ряд преград,

Из мрачной бездны в бездну опускался,

Чтоб показать ему подземный Ад…»

¹⁴² Едва ответ учителя раздался,

Как тень одна отторглась от другой,

И каждый грешник, видимо, старался,

¹⁴⁵ Приблизившись, заговорить со мной.

Учитель подошел ко мне поближе

И мне шепнул, знак сделавши рукой:

¹⁴⁸ «Ты хочешь говорить, так говори же

Что хочешь с ними…» Выслушав совет,

Я начал речь свою: «Пусть много лет

¹⁵¹ О вас на свете память сохранится

И вас не позабудет долго свет!

Откуда вы – вы мне должны открыться

¹⁵⁴ И, не стыдясь, начните свой рассказ:

Позорное в вертепе наказанье

Вас не смущает пусть на этот раз…»

¹⁵⁷ И начала свое повествованье

Тень первая: «В Ареццо я рожден.

Альберо дал однажды приказанье,

¹⁶⁰ Чтоб на костре я разом был сожжен{168}, —

И я сгорел. В Аду же очутился

Я не за то, за что был умерщвлен.

¹⁶³ Однажды я с Альберо расшутился,

Уверивши его, что я летать

По воздуху, как птица, научился.

¹⁶⁶ Но, шутки не умея понимать,

Так было смысла здравого в нем мало,

Меня глупец решился заставлять,

¹⁶⁹ Чтоб из него крылатого Дедала

Я сотворил, но так как я не мог

Ему помочь, тогда меня он сжег.

¹⁷² Я муки этой огненной не вынес,

Сюда ж меня неумолимый Минос

Низверг потом, но за другой порок…

¹⁷⁵ Нет, я попал в кромешный Ад бездонный.

Проклятою коростой пораженный,

За то, что я алхимик прежде был».

¹⁷⁸ Тогда с поэтом я заговорил:

«Едва ли есть народ другой на свете,

Столь суетный, как все сиенцы эти.

¹⁸¹ Французы даже суетны не так…»

Другая тень тут выразила мненье,

Чего не мог я ожидать никак:

¹⁸⁴ «Для Стрикко{169} только сделай исключенье,

Который мотовства был страшный враг.

Потом отдать ты должен предпочтенье

¹⁸⁷ Никколо{170}. Он за то здесь, что открыл

И ввел гвоздику сам в употребленье,

Гвоздику, это чудное растенье.

¹⁹⁰ Которое он смело разводил

В родном саду{171}, где дорогое семя

Во всякое плодиться может время.

¹⁹³ Потом ты исключить еще забыл

Веселую ватагу, где когда-то

Даньяно{172} расточительный кутил

¹⁹⁶ И где неистощимый Аббальято{173}

Умел острот так много расточать…

Когда ж теперь желаешь ты узнать

¹⁹⁹ Того, кто о сиенцах судит здраво,

Как сам ты судишь, то имеешь право

Во мне тень Капоккио{174} ты признать.

²⁰² Чтобы скорей набить свои карманы,

Подделывал я золото и слыл

Алхимиком. Я в мире – вспомни – был

²⁰⁵ Подобием преловкой обезьяны».