Читать книгу Христианство. Три тысячи лет - Диармайд Маккалох - Страница 152

Вначале Константин негодовал на Евсевия Никомидийского за его упрямство, однако со временем, возможно, понял, что слово «омоусион», которое он успешно навязал собору в Никее, стало препятствием к достижению его собственной цели – единства Церкви. Возможно, подействовали на него и обвинения в дурном поведении (насколько истинные, неизвестно), выдвинутые евсевианами против Евстафия, епископа Антиохийского, ключевой фигуры в Никейском голосовании.[428] В последние годы жизни императора Евсевий и его симпатизанты оказывали на него значительное влияние (самый характерный его признак – прощение Ария); а после смерти Константина, когда империя вновь разделилась надвое, они добились поддержки его наследников – правителей Востока. На вершине успеха евсевиане сумели сместить бо́льшую часть своих оппонентов с епископских престолов и отправить их в изгнание. Известнейшим из этих беженцев стал Афанасий, епископ Александрийский, сочетавший жесткость характера с острым богословским умом. Афанасий готов был любой ценой защищать догматическое согласие о природе Божества, достигнутое в Никее (хотя стоит отметить, что около 350 года даже он относился к термину «омоусиос» с большой осторожностью). Он отчеканил знаменитое определение: равенство Отца и Сына подобно «зрению двумя глазами».[429] В основе его мышления лежала мощная и парадоксальная идея, унаследованная от Иринея и впоследствии, особенно в православном мире, получившая широкое распространение и влияние, – идея, вместившая в себя христианскую зачарованность представлением о воплотившемся Боге: Сын Божий «сделал нас сынами Отца; он обожил людей, сделавшись сам человеком».[430] Кроме того, Афанасий был гением навешивания ярлыков: всех несогласных с ним он обозвал «арианами», и это название прочно к ним приклеилось. Кончилось тем, что многие его оппоненты следующего поколения уже готовы были носить этот ярлык с гордостью.[431]

В ходе этой борьбы некоторые ариане дошли до еще бо́льших крайностей – начали утверждать, что Сын на самом деле не подобен Отцу (отсюда их название: греч. аномеи, лат. диссимилариане). В ответ центристская ветвь, стремящаяся любым способом сохранить единство Церкви, приняла компромиссную вероучительную формулировку, в которой говорилось просто, что Сын «подобен» Отцу (отсюда название этой партии – омийцы, от греческого «омиос»). Величайшей победой этой партии стал союз с императором Констанцием II, который, объединив своими военными победами всю империю, в 359 году, после долгих переговоров и торгов, навязал формулу «подобия» двум соборам, представлявшим Восток и Запад. Эта попытка покончить со спорами раз и навсегда была названа Ариминским символом веры – по названию города, где происходил западный собор, принявший этот символ. Однако он не прижился и со временем сделался частью вероучения тех, кто начал называть себя арианами.[432]